Мужчина присел у профессионального видеоплеера, еще раз просмотрел на мониторе настоящий выпуск новостей, где Белкина говорила о том, что президент жив-здоров. Затем включил вставку, записанную с Белкиной уже в пустом зале «Золотого Колоса», и где она честно рассказала о том, что видела в Бочкаревом Потоке.
Провода, отходившие от плеера, где-то в глубинах здания соединялись с антенным кабелем VIP-камеры, и один легкий поворот рукоятки видеомикшера позволил вставить в реальную передачу подставной кусочек. А обитатель элитного тюремного жилья не заметил подмены – люди легко верят в то, чего они страстно желают.
– Вот сучка! – восхитился неулыбчивый. – Поклялась, что видела смерть президента собственными глазами! А ведь и не соврала – видела! Вот и верь после этого журналистам. Что ни скажут – все правда.
* * *
Ночное шоссе стремительно неслось под колеса машины, холодный ветер гулял в салоне. Юрий Чудин гнал автомобиль по Минской трассе.
Он сразу же, после первых слов Белкиной, произнесенных на пресс-конференции, и по выражению ее глаз, понял – все кончено. Она знала правду и говорила ее, пусть не всю, но большего и не надо было. Юрий сразу понял, в чем прокололся... но о том, что вместо президента погиб двойник, не сообщат никогда... разве что лет через пятьдесят, когда уже не будет в живых участников событий.
И тогда Чудин сразу, не дожидаясь, пока им заинтересуются, выскользнул из здания. Все уже было приготовлено для бегства за границу, машина, чистые документы, билет с открытой датой вылета, не хватало только денег – основной части «гонорара». Но теперь ждать их было бесполезно.
Он не рискнул ехать в аэропорт, там его уже могли ждать. Как ни маскируйся, узнают в лицо. Оставался шанс – успеть за ночь добраться до Минска и улететь оттуда.
Уже за Вязьмой внезапно коротко блямкнул лежавший на панели мобильный телефон, номер которого был известен только двоим – самому Чудину и...
Одной рукой Юрий неторопливо взял трубку, нажал клавишу – на экранчике выплыло короткое SMS-послание, набор цифр. Условный код, извещавший, что деньги за «работу» переведены на его счет. После публичного выступления Белкиной этого не могло случиться, и убийца не верил своим глазам. Но понять, как такое могло произойти, он не успел. Вылетевший из темноты фургон и только что прошедший вперед черный «Мерс» грамотно блокировали его машину. Пришлось остановиться.
В стекла машины ударили слепящие лучи фонарей, заклацали затворы. Чудин, не дожидаясь команды, поднял руки, выбрался на обочину. Щурясь на яркий свет, наблюдал, как к нему приближается автоматчик в бронежилете и каске. Над трассой завис вертолет, вспыхнул прожектор. Момент Чудин рассчитал правильно: автоматчик был от него совсем близко, а значит, другие стрелки, прежде чем открыть огонь, промедлят доли секунды. Хоть и бронежилет, но своего можно зацепить...
Чудин в прыжке перемахнул через ограждения и покатился по откосу к спасительной темноте леса. Но он не успел даже подняться, скатившись в неглубокую канаву. На него навалились сверху, заломили руки, щелкнули браслеты наручников. Значит, место для задержания было выбрано заранее.
Вертолет опустился, смолк двигатель.
Юрий стоял, пошатываясь, и мрачно смотрел на Бондарева. Радости на лице Клима тоже не читалось:
– И чего тебе не хватало? – вздохнул Бондарев. – Я сразу по почерку узнал старую школу. А когда ты в моем доме своих же людей положил, чтобы к Белкиной в доверие войти, я уже и не сомневался. Но ты перепутал присягу с контрактом по найму на работу. Да что тут говорить...
Чудина обыскали и поволокли к вертолету. Последнее, что он услышал, прежде чем взревела турбина, было:
– Клим Владимирович, вы с нами летите?
– Нет, я на своей машине. Не отстану.
* * *
Саммит глав СНГ в Бочкаревом Потоке прошел, как всегда, без особых результатов. Зато телевизионная картинка получилась красивой. Холеные мужчины в рубашках с короткими рукавами, пальмы, море...
Режиссер, оператор и видеоинженер во время съемок в Бочкаревом Потоке опасливо поглядывали на Белкину и больше не позволяли себе с ней фамильярничать. Не до конца понимали, как прежние подвиги сошли ей с рук.
Объединенный кортеж дюжины президентов растянулся чуть ли не на километр трассы. В хвосте ехали сошки поменьше. Телевизионщиков пустили в общую колонну только потому, что они ее снимали.
– Тома, – решился наконец оператор, когда прошли поворот и картинка стала неинтересной, – скажи честно, это ты за нас заступилась? Гендиректор никогда бы не допустил нас снимать саммит. Я же эту сволочь с пеленок знаю.
– Ни с кем я не говорила! – вспылила Тамара. – Просто мы одна из лучших групп.
– Ладно, знаем мы эти дела, не первый год в шоу-бизнесе. Связи решают все проблемы. А теперь сделаем, как на сафари, – добродушно заметил оператор, взваливая камеру на плечо и высовываясь из потолочного люка микроавтобуса...
Один за одним взлетели президентские самолеты. На летном поле сиротливо возвышался только один – российский. Завтра глава государства возвращался в Москву – кончался отпуск.
– Пошли и мы. Перекусим – я угощаю, – льстиво предложил режиссер Белкиной. – Через три часа и наш борт отчаливает. Заодно и расскажешь... то, что можно говорить.
И тут на летное поле вырулил черный «Гелендваген» с зеркальными стеклами, на крыше мигалка. Из-за руля выбрался сам полковник Сигов:
– Тамара Викентьевна, – казенным тоном обратился он к телеведущей, – вас просили вернуться, – и после короткой паузы добавил: – С вещами.
– Но у нас самолет скоро. Завтра мы должны смонтировать сюжет. У меня дома цветы две недели никто не поливал. Выход в эфир... – принялась перечислять Белкина.
– Ни о чем не беспокойтесь, – сообщил Сигов, – завтра будете в Останкино. Группа вылетает без вас, – и галантно распахнул заднюю дверцу.
– Ой, здравствуй! – воскликнула журналистка и стремительно исчезла в машине.
«Гелендваген» с включенной мигалкой лихо развернулся на полосе и, как на пожар, помчался в сторону Бочкарева Потока.
Оператор хотел забросить камеру на плечо, но передумал, эффектные кадры были упущены:
– Если рулит замначальника охраны, то кто же катается на заднем сиденье?
– Пошли – выпьем, – предложил режиссер, – о таких вещах лучше не задумываться.
За тонированными стеклами «Гелендвагена» проносились пальмы. Вдалеке синели горы. Белкина с вызовом посмотрела на Бондарева, тот и не пытался ее обнять.
– Куда и зачем мы едем?
– Я проплатил комнату вперед, мой срок истекает завтра. Вот и решил отдохнуть. К тому же оказалось, что и мой друг тут квартирантом живет. Решили вечерком посидеть за столом, культурно выпить.
– Я-то здесь при чем? – хитро сузила глаза Белкина.
– Без женщины получится не культурное мероприятие, а банальная пьянка.
Полковник неодобрительно посмотрел в зеркальце заднего вида, такие шутки были ему не по душе, но промолчал.
– Кстати, я тут совсем замоталась, – спохватилась Белкина, – суд над Холезиным не перенесли?
– Точно тебе только в суде да в прокуратуре на официальный запрос ответят. Но мой друг предполагает, что на этот раз суд переносить не станут и влепят Аркадию Михайловичу максимальный срок, предусмотренный за финансовые нарушения, неуплату налогов, сокрытие прибыли и другие «интеллигентные» преступления. На «десятку» потянет. А срок его отправят отбывать поближе к Магадану. И никаких амнистий, – поморщился Бондарев.
– Почему так решили? Он же... – Тамара перебралась поближе к спутнику.
– Ну не станешь же публично судить его за покушение на жизнь президента! Журналисты по всему миру такой вой поднимут! А чтобы зря не дергался, ему все популярно в присутствии адвоката и объяснили.
– Клим Владимирович! – не выдержал полковник Сигов.
– Я же не говорю, что так оно и будет, это только мой друг предполагает, – спокойно отозвался Бондарев. – Все вопросы к судьям и прокуратуре.
– Оказывается, правду говорят, что в России дают неоправданно большие сроки по надуманным причинам, – абсолютно искренне произнесла телеведущая. – А в Москву мы полетим на самолете твоего друга?
