— Все ведь нормально?
— Ну, кое-что надо наладить.
— Что-то не так? Какие-то проблемы?
— Да нет, папа. Все нормально.
Джек-старший снова сделал паузу:
— Ты же знаешь, что можешь со мной поговорить.
— Конечно. Все хорошо. Просто работа достала.
— Понимаю, — отец сменил тему, хотя понял напряженность в голосе сына. — Ты не мог бы кое-чем мне помочь?
Джек-младший расслабился.
— Конечно. Было бы неплохо как-то отвлечься.
— Помнишь Бэзила Чарльстона?
— Конечно. Хотя это было давно… Ему же уже должно быть за восемьдесят?
— Вот в этом и проблема. У меня есть к нему пара вопросов, которые я бы хотел обсудить с ним лично, но у меня какое-то предчувствие, что ему трудно будет говорить по телефону. Последний раз, когда я звонил ему, он половину не услышал.
— Он все еще живет в Белгравии?
— Да.
— Я смогу заехать, но не очень надолго. Что мне спросить у него?
— Около тридцати лет назад в Европе случилась серия убийств. Тогда некоторые полагали, что ответственность за них нес агент КГБ с псевдонимом «Зенит». Мы обнаружили некоторые неподтвержденные данные в одном старом деле, которые наводят на мысль, что «Зенит» — это Роман Таланов.
— Нихрена себе, — ответил Джек-младший.
— Это все, в основном, мои догадки, но я не хочу зафантазироваться. Мне нужно знать больше. Кодовое слово «Бедрок» появилось из дела, связанного с убийствами «Зенита». Я не знаю, это человек, место, или, может быть, операция. Нам нужно знать, что это такое. И если кто-то может это помнить, то это сэр Бэзил.
Райан-старший объяснил, что вроде бы именно Чарльстон сделал пометку «Бедрок» в документе, и что секретарь немедленно перешлет документ по электронной почте.
— Судя по всему, это секретные документы разведки. Зачем ему говорить со мной?
— Бэзил не откажется поговорить с тобой, — сказал Джек-старший. — Он же знает, что ты работал на Джерри.
Джек-младший знал, что разговор с отцом шел по закрытому каналу, и что отец тоже знал об этом. Тем не менее, он не решил сказать прямо. Но то, что Чарльстон знал, что он «работал на Джерри» означало, что он знал о «Кампусе». Это удивило Джека.
— Действительно?
— Абсолютно. Он знает, что ты был аналитиком, и знает, какими делами ты занимался с Джерри.
— Ладно. Еще вопрос. Разве это было не в те времена, когда мы жили в Англии?
— Да, именно тогда. Я хорошо помню это дело. Ты тогда был совсем карапузом.
— Папа, ты не обижайся, но это было очень давно. Как ты думаешь, Бэзил что-то вспомнит, если об этом «Бедроке» ничего не было в документах SIS?
— Джек, ты же лучше многих знаешь, что не каждая важная операция запечатлеется для потомков. Если «Бедрок» был настолько важен, что ему не нашлось места в мемуарах, то Бэзил, скорее всего, будет хорошо помнить.
— Я тебя понял. Я спрошу. Но ты действительно думаешь, что есть шанс, что к этому причастен Таланов?
— Этого знать нельзя. Я научился не слишком полагаться на единственный отрывок информации. Мне нужно больше, чтобы в чем-то убедиться.
— Но тебя это заинтересовало настолько, что ты решил найти «Бедрока».
— Верно, — сказал Джек-старший, но затем спохватился: — Выследить? Я говорил только поговорить с Бэзилом. Я не хочу, чтобы ты кого-то выслеживал.
— Точно, — ответил Джек-младший.
— Расскажешь, что у тебя на работе?
— Занимаюсь махинациями русских. Обманывают по части бизнеса и прав собственности. Лгут с бесстрастным лицом и используют судебную систему, чтобы красть и запугивать.
— Все насколько плохо?
— Ты не повершишь, — затем Джек-младший сам спохватился. — Хотя о чем я говорю? Ты же работал нос к носу с КГБ.
— Очень верно подмечено, — сказал Райан-старший. — И как, хотя бы нравится работа?
Райан-младший вздохнул.
— Достало. Я несколько лет мечтал о справедливости. О том, чтобы выслеживать и останавливать плохих парней. Но здесь я гоняюсь за плохими парнями, но максимум, на что я могу рассчитывать, это на то, что суд, не имеющий никаких полномочий по отношению к ним постановит арестовать какие-то захапанные ими активы, чего, вероятно, никогда не случиться.
— Справедливость вообще вещь неторопливая.
— А тут еще вообще никаких подвижек. Мой начальник, Хью Кастор, видимо, боится трогать какую-либо грязь, непосредственно связанную с siloviki в кремле. Я понимаю, что он не хочет увязнуть в суде или чтобы наши сотрудники начали преследоваться властями, но мы слишком легко отпускаем реальных преступников.
— Не думаю, что могу чем-то помочь, но я бы тоже хотел заставить некоторых бесполезных уродов задуматься над своим поведением. Если бы здесь были Динг, Джон, Сэм и Дом, я очень уверен, что мне бы не пришлось копаться в старых договорах.
— Понимаю. Когда я работал аналитиком, была пара случаев, когда я знал, что что-то нашел, но вышестоящие так не думали. Мало что может быть более отвратительным.
— Я отправил тебе документ, который тебе нужно будет показать Бэзилу, — сказал Джек-старший. — Этого, а также того, что я тебе уже сказал, будет достаточно, чтобы заставить его покопаться в памяти. Не буду вдаваться в подробности, так как это долгая история, да и я сам уже всего не помню.
— Без вопросов. Я поговорю с Бэзилом и передам тебе, что он скажет. Вообще довольно забавно.
Джек-старший слегка рассмеялся.
— Вряд ли я могу обещать тебе нечто большее, чем несколько минут беседы с восьмидесятилетним стариком, но мне хотелось бы на что-то рассчитывать.
— Все нормально, папа. Ты же знаешь, мне нравиться слушать сказки.
Голос президента потяжелел:
— Не в этот раз, сынок. Мне кажется, что в этой истории счастливого конца не планируется.
Тридцать лет назад
Джек Райан проснулся от слабого стуку капель дождя, хотя вряд ли понял это. Это была Англия, и отсутствие дождя в это время года было удивительным. Он медленно протянул руку, и наткнулся на теплое плечо жены. Было без двадцати шесть, и Кэти еще спала, что Джек находил вполне разумным.
Будильник был установлен на без пятнадцати шесть, так что Джеку пришло время просыпаться. Он протянул руку, выключил будильник и выбрался из кровати. Он побрел на кухню, сделал кофе и направился к дверям, чтобы взять утреннюю газету.
На улице было абсолютно тихо. Райаны жили в Северном Кенте, в Чатеме, находящемся в пятидесяти километрах к северу от Лондона. Они были простой парой с улицы Гриздейл Клоз, выходящей на шоссе, ведущее к столице. В первом по улице доме их каждое утро видели выезжающими с улицы на машине с включенными фарами.
Все соседи знали, что Кэти была хирургом в Хаммерсмитском госпитале, а Джек — чиновником на скучной должности в американском посольстве. Хотя официально все так и было, истина была намного интереснее, чем сплетни, ходящие за живыми изгородями на Гриздейл Клоз.
Молодой американец был аналитиком из ЦРУ.
Джек заметил, молочник принес обычную половину галлона[35]. Их дочь Салли выпьет все до капли до приноса следующей. Он поднял тару, а затем поискал газету, лежавшую в кустах рядом с дверью. Экземпляр «Интернейшнл Геральд Трибьют» была завернут в полиэтиленовый пакет, чтобы уберечь его от дождя, что говорило о том, что мальчишка-разносчик относился к своей работе лучше, чем от него требовалось.
Джек вернулся в дом и разбудил Кэти, а затем пошел на кухню. Налив себе чашку кофе, он раскрыл газету и сделал глоток.
Фотография внизу первой страницы привлекла его внимание. На улице лежало накрытое брезентом тело. По виду зданий он определил, что это была Италия или, возможно, Швейцария.
Он прочитал заголовок.
«Швейцарский банкир застрелен, четверо прохожих ранены».
Джек пробежался по статье. Убитого звали Тобиас Габлер, он работал в «Рицманн Приватбанкиерс», принадлежащем почтенной семье банке в кантоне Цуг в Швейцарии. Габлер был убит и еще несколько случайных прохожих получили ранения, когда кто-то открыл по нему огонь из окна здания на заполненной людьми улице.
Пока что полиция ничего и никого не обнаружила.
Джек поднял глаза, когда Кэти забрела на кухню в своем розовом халате. Она поцеловала его в макушку и шагнула к кофеварке.
— Операций не планируется? — Спросил Джек. Кэти никогда не пила кофе, если на этот день были назначены операции.
— Нет, — ответила она, наливая себе кофе. — Просто обходы и осмотры. Дрогни у меня рука, для кого-то в очках настанет конец света.
Джек представить себе не мог, как его жена могла утром идти на работу, чтобы резать кому-то глаза. Хорошо, что это не моя работа, сказал он сам себе.
* * *
Направляясь в душ, Джек заглянул в комнату их пятилетней дочери Салли. Она спала, но он знал, что к тому моменту, как он выйдет из ванной, она уже проснется. Он любил смотреть на мирно спящую маленькую девочку, которая не носилась вокруг, как вертолет. И по утрам у него был для этого единственный шанс.
