Аллен Даллес
Искусство разведки
Читатель, ожидающий от этой книги легкого занимательного сюжета с захватывающей интригой, наподобие тех, что встречаются в книгах Чейза, Гарднера, Спиллейна или Флеминга, стремительно, будто снежный обвал в горах, обрушившийся на советский книжный рынок конца 80 – начала 90-х годов, не будет, видимо, разочарован камерно спокойным, можно даже сказать академически спокойным, содержанием книги Аллена Даллеса «Искусство разведки», вышедшей в США более четверти века назад и впервые выносимой на суд отечественной аудитории в публикациях серии «Секретные миссии». Именно поэтому представляется справедливым сказать несколько слов и о разведке вообще, и об авторе этой книги, и его времени в частности, не навязывая читателю мнения или готового решения, не идеологизируя вопрос, а предоставляя ему самому определить свое отношение к предмету, о котором идет речь в этой да и в других книгах серии.
В нашей стране долгое время культивировался интерес главным образом к героико-романтической стороне деятельности разведки (этот интерес, впрочем, достаточно высок и сегодня), но не к пониманию ее как общественно-политического явления, уяснению ее места в системе государственных институтов, участию в решении крупных, порой жизненно важных, вопросов, затрагивающих интересы государства. На романтическую идеализацию образа разведки, представлявшегося, как правило, через образ ее отдельного сотрудника, были направлены усилия авторов наших книг, пьес, сценариев, режиссеров и актеров – иногда талантливых, нередко средних, зачастую посредственных. Достаточно вспомнить разные по фабуле книги «Приключения майора Пронина» Л. Овалова (намек на причастность героя к разведке был неназойлив, но достаточно ощутим), «И один в поле воин» Ю. Дольд-Михайлика, трилогию о «Резиденте» О. Шмелева и В. Востокова, дилогию о приключениях советского разведчика Аскера Керимова А. Насибова, недавний бестселлер «Моя профессия – разведчик» Н. Губернаторова и Л. Корнешова и перекликающуюся с ним повесть В. Аграновского «Профессия – иностранец», многочисленные издания А. Лукина о Николае Кузнецове, стоящие особняком художественно-документальные книги о работе берлинской, брюссельско-парижской и бернско-женевской резидентур, художественные ленты, начиная с «Подвига разведчика» до сегодняшних кино– и телесериалов, пропорхнувших через экран, как мотыльки-однодневки (в ряду которых бриллиантом в горсти подделок сверкает «Мертвый сезон» С. Кулиша). Наконец, похоронивший всех тиражами, кассовостью и доведенный в народе до анекдота хмуро выдержанный, непередаваемо обольстительный Штирлиц, бодро промаршировавший от революционного Петрограда до Подмосковья 70-х годов через все столицы мира.
Не входя в дальнейшие детали и не втягивая читателя в обсуждение художественных достоинств отечественных да и многих зарубежных произведений о разведке, скажем лишь, что в подавляющем большинстве случаев авторами не предпринималось сколько-нибудь существенных попыток (собственно, это по разным причинам и не являлось их целью) рассмотреть разведку как общественное явление или инструмент государственной политики, представить ее деятельность в качестве совокупности интеллектуально-нравственных (т. е. основанных на определенных принципах, убеждениях, мировоззрениях), трудовых и профессиональных усилий довольно значительного коллектива людей, объединенных общими целями и задачами.
Разведка – слишком серьезная профессия, чтобы относиться к ней поверхностно, видя лишь одну, наиболее привлекательную для большинства сторону – романтику и не замечая большого, до пота – труда.
Книга А. Даллеса примечательна прежде всего тем, что является одним из немногих произведений о разведке, написанных не только теоретиком – профессионалом, заложившим фундамент современного ЦРУ и впоследствии занимавшим в нем самые высокие руководящие посты, но и разведчиком-практиком, не только планировавшим, но и принимавшим прямое участие во многих тайных операциях периода второй мировой войны и последовавшей за ним так называемой «холодной войны», в разработку и ведение которой семьей Даллесов[1] была внесена большая лепта.
Идеологизация общества в период разгара «холодной войны» в 50—60-х годах, а также ее рецидивов в 70-е годы (не следует воспринимать идеологизацию однобоко, лишь применительно к СССР и странам так называемого «социалистического содружества»; в полной мере этот процесс охватил также Соединенные Штаты и их союзников по различным военным, политическим и экономическим организациям, проявлением чего, в сущности, и являлась «холодная война») не могла не сказаться на ходе общественно-политических процессов.
Сказалась она и на культуре, в том числе на таком ее важнейшем (если не главном) участке, как литература. И если в нашей литературе о разведке того периода преобладала тема героизма советских разведчиков-одиночек, реже – описания успешных операций советской разведки за кордоном или в тылу противника во время войны (например, известный сериал публикаций под общим названием «Чекисты рассказывают»), то в англо-американской приобрели широкую популярность образ Джеймса Бонда Флеминга, герои раннего Ле Карре, затем – полудокументальные «разоблачения» Баррона («КГБ» и «КГБ сегодня») и в последнее время персонажи бестселлера англо-американского книжного рынка – фолианта Эндрю и Гордиевского «КГБ. Взгляд изнутри». Говоря проще и с должной степенью откровения, публикации и той и другой стороны отвечали задаче 50—70-х годов – показать собственные преимущества на фоне убожества противной стороны методами оглупления соперника, вплоть до его оболванивания.
Не избежал этого комплекса и Аллеи Даллес ни как автор книги «Искусство разведки», ни как персонаж в публикациях о разведке. И если в первом случае Даллес продемонстрировал свою устойчивую зоологическую ненависть ко всему «красному», то во втором он уподобился теннисному мячу, стремительно летающему на кортах политики, превращаясь из романтизированного обывателя, «рыцаря плаща и кинжала» в «акулу грязного политического бандитизма».
К слову сказать, наш читатель (а позднее и зритель) познакомился с образом Аллена Даллеса, который запечатлен без карикатурности и истерического надрыва в известной повести, а затем и телесериале Ю. Семенова «Семнадцать мгновений весны». Несомненно, следует отдать должное и нашему признанному романисту и режиссеру Т. Лиозновой, и актеру В. Шалевичу, сыгравшему роль Даллеса, хотя бы за то, что его образ был создан без привычного оглупления и сыгран в спокойной камерной манере. Не обошлось, правда, без стереотипа: знаменитая трубка Даллеса сыграла в эпизоде не меньшую роль, чем известная всему миру трубка Сталина, – столь многозначительно и тот и другой извлекали ее и таинственно раскуривали.
Каким он был, Аллен Даллес? На подобный вопрос, вероятно, невозможно получить однозначный ответ, если речь идет о незаурядной личности, а он был именно таким.
Руководитель самой секретной службы Америки оставался довольно известной фигурой в американском обществе. Одни считали его обаятельным, добродушным, романтичным человеком (именно таким он старался предстать перед людьми), другие видели в нем человека жесткого, расчетливого, с необузданной и безграничной фантазией, с авантюристическим тщеславием, который по своему желанию создавал и переделывал мир.
Альбер де Сюгонзак, корреспондент газеты «Франс суар», в своей статье после смерти А. Даллеса (последний умер в 1969 г. от осложнения на легких, вызванного азиатским гриппом) писал: «Мне редко приходилось встречать столь открытых, добродушных и обаятельных людей, как А. Даллес. Здоровяк, под два метра ростом и весом не менее ста килограммов, седеющий, с жесткими усами, никогда не вынимавший изо рта трубку, вечно одетый в старый твидовый пиджак, он, казалось, не имел никаких забот в жизни».[2]
Р. Клайн, работавший долгие годы с А. Даллесом, отмечал, что его шеф по меньшей мере три четверти своего времени и сил посвящал делам нелегальной деятельности. Он обожал остроту риска и интеллектуальную сложность зарубежных операций. Шпионаж был его стихией. Больше всего он не терпел застоя, в кругу близких друзей часто повторял: «Я требую только действий. Пусть рискованных, пусть опрометчивых, пусть фарисейских, однако же действий». Провалы, разоблачения его мало волновали.
А. Даллес много путешествовал, хорошо знал мир. Он боготворил Америку, с уважением относился к европейской классической культуре, с наслаждением читал книги по китайской философии, стремился понять душу японцев, вчитываясь в «хайку» и «танку»,[3] а русских – через образы Достоевского и Толстого. И еще он не любил всего советского. Что ж, это было его право. Его тянуло к необычному, опасному, но рассудочность никогда не покидала его.
