Взгляд Эмира прояснился. Вот, значит, кто этот незнакомец. Вот кого послал за ним Аллах… Ну что же, этот враг не лучше и не хуже других… Плохо, что он не сможет ответить выстрелом на выстрел. Хотя… Много лет назад он выстрелил первым – и хорошо выстрелил, Аллах мог быть им доволен. Пусть теперь он стреляет, этот неверный. Теперь его очередь. Эмир, собрав последние силы, повернулся лицом к врагу и спокойно посмотрел ему в глаза. Вилли не отвел взгляда.
– Много лет назад в Африке ты убил трех моих соотечественников. В том числе Мотла Бин Штуха.
– Да, я помню этого грязного убийцу палестинцев, – сверкнул глазами Кемаль Аббас.
– Мотл Бин Штух был боевым офицером и моим другом. Сегодня я привожу приговор государства Израиль в исполнение!
Автоматная очередь прошила грудь Кемаля Аббаса. Черный Эмир был мертв. Бреммер опорожнил рожок, направив автомат в кусты, откуда еще постреливал кто-то из нападавших, вставил новый, прихватил сумку с оставшимися рожками и ползком направился вдоль кювета назад, в сторону озера – где-нибудь по пути кусты подойдут поближе к дороге, и он сможет уйти… Сможет. Ему приходилось выходить целым и невредимым и не из таких переделок. Вот и сейчас – противник не заметил, что из кювета никто больше не отвечает на его выстрелы, и продолжал стрелять, не меняя позиции. Скорее всего, он тоже ранен, и стреляет от страха, подумал Бреммер. А он – цел и невредим, хоть бы одна царапина. Не сглазить бы…
А вот здесь он покинет этот проклятый кювет и спокойно войдет в ночной лес, где его не найдет никто, пока он сам не сочтет нужным выбраться на дорогу.
Вилли привстал и спокойно вошел в кусты, росшие у самой дороги. Нет, надо отдохнуть. В его возрасте большие физические нагрузки противопоказаны, а сегодня у него был очень тяжелый день, он с утра под пулями, пришлось и бегать, и ползать, и отчаянно гонять машину, не говоря уже о стрельбе.
Его дело сделано, и можно перевести дух.
Вилли подошел к толстенной березе на опушке. Рядом с ней был отличный пенек – широкий, плоский, как раз нужной высоты. Вот первая награда, посланная ему Богом за сделанную работу.
Аптекарь присел на пенек, прислонился спиной к березе. Господи, как хорошо. Выстрелы прекратились, в благоухающем ночном воздухе снова были разлиты тишина и покой. И опять этот запах ночной фиалки. Его любимый.
Через минуту, опьяненный лесным ароматом, Вилли почувствовал, что засыпает.
Нет, вот этого он еще не может себе позволить. Надо вставать и идти. Вилли знал, что через полчаса начнут невыносимо ныть все мышцы, и тогда он уже не сможет сделать ни шагу.
Надо встать и идти. Автомат он возьмет с собой, а эту сумку… Зачем ему теперь запасные рожки? Ну, пару можно прихватить… На всякий случай. А остальные… Перед тем как распроститься с сумкой, Вилли машинально заглянул внутрь – и увидел среди автоматных рожков гранату и бутылку коньяка. О, «Луи XIII». Надо же, эти воины Аллаха разбираются в напитках, не рекомендуемых их религией… Видимо, в Европе Аллах покладистее, чем на родине ислама. К тому же это – его любимая марка…
Вилли отвинтил пробку и припал к горлышку. Два… Три… Четыре глотка, не больше. Ну, еще один, самый последний. Все. Хватит, иначе он с новыми силами богатырски захрапит в этом кресле у березы…
– Шолом, дружище!
Вилли вздрогнул и поднял глаза. Перед ним возвышался Кроуфорд.
Западная Ю…я. 200… год
– Куда мы? – спросила Натаха.
– Просто едем, – ответил Телегин.
Возвращаться в город было нельзя. Касим наверняка уже им готовит в аэропорту «теплый прием». Их попросту расстреляют.
– Надо уходить к границе – с Югославией или Македонией, – произнес Телегин. – Лучше, конечно, к югославской. В Косово наши миротворцы, к утру будем там, если ничего не случится. – Телегин не страдал суеверностью, но все же скрестил пальцы и коснулся деревянной отделки приборной панели. Эх, если бы у них был спутниковый мобильник… Они давно связались бы с Навигатором, он подсказал бы, что делать. Но связи не было.
– Значит, едем в сторону Косова. Разберемся по указателям, – ответила Наташа.
– Значит, в сторону Косова, – повторил Телегин и бросил взгляд на приборную панель.
Косово откладывалось – бензина оставалось от силы километров на пять. Телегин еще сбросил скорость. Через несколько километров стрелка застыла на нуле. Телегин съехал на обочину и остановил машину.
– Надо искать бензин. Только что мы проехали указатель – где-то здесь должен быть поселок, – он спрыгнул на землю, хлопнув дверцей.
– Я пойду с тобой, – Наташа тронулась вслед. – Я знаю этот поселок, вчера днем я там была. Это там я экипировалась. – Натаха не без кокетства оглядела свои обтягивающие джинсы, еще совсем недавно такие голубые, а сейчас покрытые придорожной грязью, и забросила на плечо свою роскошную сумку. А что? Сумка как сумка. Бахрома и висящие лоскуты смотрятся как последний писк парижской моды. Правда, на пропитанной пылью блузке больше нет ни одной пуговицы, а куда девалась ее шикарная жилетка, одному богу известно. Но ничего, ночной дежурный на бензоколонке не удивится – туристкам иногда случается провести довольно бурную ночь на природе…
Они шли через дикорастущий нескошенный луг с травой чуть ли не по пояс. До поселка оставалось не более полукилометра, его огни уже хорошо были видны на фоне темного предутреннего неба. Сзади, на северо-востоке, небо уже начало светлеть – утро обещало быть ясным, прохладным, безветренным. По обеим сторонам дороги все чаще встречались темные группы каких-то строений, окруженные деревьями, – не то хутора, не то загородные коттеджи. Вот сейчас они проходили мимо одного из домов, расположенных совсем рядом с дорогой. Даже в предутреннем сумраке дом, окруженный могучими старыми дубами, издали выглядел весьма импозантно, но был явно покинут хозяевами в спешке или разграблен – двери распахнуты, стекла в окнах разбиты, штакетник смят – прямо через него с дороги вела к дому широкая колея, пробитая двухскатными колесами тяжелого грузовика. Подойдя ближе, они оба остановились, пораженные: прямо на газоне под громадным дубом стоял совершенно посторонний для приусадебной лужайки предмет – большое, видимо, старинное, но отлично сохранившееся пианино – черный лак, резной орнамент на передней стенке, фигурные бронзовые подсвечники… Его выволокли наружу, но не смогли втащить в грузовик и бросили на произвол судьбы, удовлетворившись менее габаритным добром.
Наташа подошла, подняла крышку, пробежала по клавишам.
– Надо же – почти не расстроено! – Ее вдруг неудержимо потянуло к инструменту, она бросила на траву сумку и заиграла… Заиграла какую-то неизвестную Телегину мелодию – что-то из французских фильмов шестидесятых или семидесятых годов. Телегин принес с веранды легкий плетеный стул, подставил Наташе, сам опустился прямо на траву. Задерживаться нельзя, но у него не хватило духу оттащить Наташку от инструмента, он чувствовал, что ей это необходимо – хоть на несколько минут погрузиться в эту простую, чарующую мелодию, волшебно созвучную странной обстановке заброшенного дома, встреченного чужестранцами посреди трудной, опасной дороги. Пусть душа немного оттает, очистится от мерзости последних дней.
Он не заметил, сколько прошло времени, не слышал шагов, его заставил вздрогнуть внезапно прозвучавший властный голос:
– Хей, подъем!
Вокруг стояли люди с оружием. Откуда они взялись? Телегин вскочил, всмотрелся в лица. Да, конечно, это люди Эмира. Наверняка те, кого Кемаль вызвал по рации час назад. Точно, бородач, который их окликнул, – это тот самый конвоир, которого они с Кроуфордом отключили утром в «кабинете» фельдшера.
– Вот это встреча, да?! – продолжил бывший конвоир. Его автомат почти упирался Телегину в живот.
– Бывает, – произнес в ответ Телегин, оглядываясь вокруг.
Наташа уже не играла. Двое боевиков рылись в ее сумке.
– Ну что там? – спросил «конвоир».
– Ничего, так, мелочь бабская, – послышалось в ответ.
Тюбики губной помады, сухие духи, дезодорант, пакеты с дамскими тряпками, полотенце, несессер с косметикой, всякими ножничками, щеточками и пилочками…
– Вот, значит, где вы оказались. А где Эмир? – автоматный ствол теперь глядел Телегину прямо в лицо.
Вячеслав готов был объяснить дорогу, но его недавний конвоир сам ответил на свой вопрос.
– Вы заманили его в засаду! Я говорил ему, что тебе нельзя доверять! – и он неожиданно резко ткнул Телегина стволом автомата в солнечное сплетение. – Эмир доверился тебе, и где он теперь?! – боевик замахнулся автоматом над головой согнувшегося Телегина.
– Не делайте этого, – послышался негромкий голос. Это заговорила Наташа.
– Что?! – повернул к ней голову «конвоир». – Может быть, ты расскажешь, что вы с ним сделали?
– Я знаю, что Эмир не простит, если ты тронешь нас, – ответила Наташа.
