Справа от него, приблизительно в тридцати метрах от берега, раздался пронзительный испуганный крик ребенка. Николсон резко развернулся и бросился туда, проклиная глубину воды, превращающую его бег в преувеличенно замедленное движение. Опять раздался крик ребенка. Уже не более четырех метров от него. Николсон закричал, услышал в ответ выкрик взрослого человека и внезапно оказался рядом с темнеющей мужской фигурой, такой же высокой, как он сам. Человек держал ребенка над собой на вытянутых руках.
— Как же я рад видеть вас, мистер Николсон! — Голос ван Оффена был очень слаб и еле слышен. — Малыш цел. Пожалуйста, заберите его у меня.
Николсон едва успел подхватить мальчика, как голландец пошатнулся и плашмя рухнул в пенящуюся воду лицом вниз.
Вокруг простирались джунгли, кошмарное влажное пекло. Высоко над головами в небольших просветах среди сплетенных ветвей деревьев и лиан они различали куски серого неба, которое совершенно скрыло от них восход солнца более двух часов назад. Проникавший сквозь верхушки деревьев свет приобретал странно нереальное качество — зловещее, наполненное тревожными предчувствиями. Это качество еще усиливали зеленые стены джунглей, вызывающие клаустрофобию, и испускающее миазмы болото по обе стороны тропинки, по которой они двигались.
Эта тропинка была непригодна даже для джунглей, хотя было видно, что в некоторых местах по обе ее стороны совсем недавно изрядно поработали топоры или мачете. Но путь был довольно сложным. Хорошо протоптанные места вдруг резко обрывались и таинственно исчезали, огибая гигантский ствол дерева, и тропинка ныряла в ожидающее жертву болото. Затем она опять появлялась в нескольких метрах впереди, хорошо заметная и твердая.
Николсон и Вэнниер, по пояс измазанные в отвратительно воняющей болотной жиже, уже наловчились находить внезапно исчезающую тропинку. Они уже знали, что обязательно найдется обход заболоченных участков, и не лезли напролом, а сначала внимательно оглядывали все вокруг. Но поиск таких обходов требовал слишком много времени, и порой они так далеко отходили от тропинки, что возвращались на нее только по чистой случайности. Они продолжали пробираться все дальше и глубже в джунгли, часто останавливаясь, счищая насколько возможно болотную жижу и снимая кошмарных серых пиявок, присасывающихся к ногам. Потом они торопились дальше по извивающейся тропинке мимо громадных стволов деревьев. Они пробирались так быстро, как могли, в этом тусклом, странно освещенном тропическом лесу, стараясь не обращать внимания на непонятные шуршания, шорохи и движения в глубине зарослей, сопровождавшие их продвижение.
Николсон, моряк до мозга костей, редко чувствовал себя уютно на земле, тем более в джунглях. Такого путешествия он по своей воле никогда бы не предпринял и даже не подумал бы о подобном, представься ему хоть какой-либо выбор. Но выбора совершенно никакого не имелось. Этот факт встал перед ними с жестокой очевидностью, едва первые блики рассвета дали возможность осмотреться и оценить окружающую обстановку и их положение. Выводы были сделаны далеко не утешительные.
Они высадились, вероятнее всего, на берегу острова Ява в Зондском проливе, в глубоком заливе, мили две шириной у его горла, на узком берегу, покрытом галькой. Почти к самой кромке воды подступали джунгли, густые, непроницаемые для взгляда. К югу тянулись вдоль берега низкие холмы, также покрытые джунглями. Берега залива были совершенно пустынны: ни животных, ни людей и вообще никаких признаков жизни. Только небольшая кучка потерпевших крушение сгрудилась под пальмами в поисках жалкого убежища. В ста метрах от них на берегу лежали выброшенные морем обломки шлюпки.
Шлюпка находилась в плачевном состоянии. Днище почти на пять метров в длину было проломлено от удара о риф, киль измочален. Словом, восстановить шлюпку не представлялось возможным. Оставался лишь один путь — через джунгли, но они были просто не в состоянии осознать это.
Капитан Файндхорн, несмотря на все свое мужество, был еще так слаб, что вряд ли прошел бы и десяток шагов. Ван Оффен тоже был слаб и мучился от сильной боли, его постоянно рвало. Перед тем как Николсон и Маккиннон сумели освободить его сильно поврежденную ногу от осьминога, который обхватил ее щупальцем, когда ван Оффен выносил на берег ребенка, он чуть было не утонул на мелководье. Это в сочетании с осколочным ранением в бедро, полученным несколько дней назад, и ударом по черепу, нанесенным ему недавно Фарнхолмом, намного понизило сопротивляемость его организма и способность к восстановлению сил. У Уолтерса и Эванса распухли руки от воспалившихся ран. Они тоже страдали от болей. У Маккиннона плохо сгибалась нога, и каждый шаг причинял мучительную боль, но все же, прихрамывая, он мог двигаться.
Уиллоуби оказался совсем без сил. Гордон весь как-то обмяк, и ясно было, что он бесполезен. А Сиран и его люди намерены были помогать себе, и никому, кроме себя. Только Николсон и четвертый помощник были готовы идти дальше. Но Николсон знал, что они двое, в сущности, ничем не могут помочь остальным. Говорить о починке шлюпки никто даже не стал, настолько это была бессмысленная затея, а возможность построить лодку или плот с оставшимися у них инструментами выглядела просто нелепой. Они оказались на суше и на суше были вынуждены оставаться. Однако и торчать на этом берегу долго не могли. Здесь не было возможности добыть пищу. Остаться на берегу — значит обречь себя на голодную смерть. Николсон не питал никаких иллюзий относительно того, смогут ли они прокормиться, срывая плоды с деревьев и кустов, добывая еду на земле и в воде. Имеющий опыт жизни в джунглях, конечно, нашел бы достаточно пищи, чтобы выжить, но для них скорее возникал шанс отравиться, случайно съев какое-нибудь незнакомое ядовитое растение. И вообще, серьезно раненные и больные люди долго не выживут, питаясь растениями и ягодами, без лекарств и медикаментов. Словом, перспективы для них открывались довольно мрачные.
Еда, убежище, бинты и лекарства были крайне необходимы и не могли появиться сами по себе. Необходимо было найти все это, необходимо, чтобы им оказали помощь. Но где найти помощь, приходилось лишь гадать. Северо-западная часть Явы, по сведениям Николсона, мало населена. Он вспомнил, что там имелись два-три маленьких городка, но слишком далеко от берега. Лучшим выходом для спасшихся было отыскать рыбацкое поселение на побережье. Конечно, они могли встретиться с враждебностью вместо помощи, и даже существовала вероятность наткнуться на японцев, так как в такой гористой местности японцы наверняка вынуждены будут ограничить свои действия прибрежными районами. Но эти предположения, как понимал Николсон, не стоило даже рассматривать. Они должны действовать, не беря во внимание возможный случайный риск, каков бы он ни был. Менее чем через час после восхода солнца он взял кольт калибра 0,455 — единственное их оружие кроме автоматического карабина бригадного генерала, оставленного им Маккиннону, — и двинулся в джунгли. Прямо следом за ним шел Вэнниер.
Отойдя всего на двадцать метров от берега и едва добравшись до джунглей, они наткнулись на хорошо протоптанную тропинку, ведущую с северо-востока на юго-запад, между джунглями и морем. Не сговариваясь, повернули на юго-запад. И только пройдя некоторое время по тропе, Николсон понял, почему они так поступили: ведь юг для них означал полное спасение и свободу. На расстоянии полумили от оставленной ими группы берег с левой стороны изгибался к западу и северо-западу, следуя по основанию мыса, покрытого невысокой жесткой растительностью, кустарниками, а дальше сливался прямо с джунглями. Они прошли еще три мили от берега в глубь джунглей, что заняло часа полтора. Когда продрались сквозь заболоченные заросли, шедшие полосой в тридцать метров и достигавшие до их плеч, Николсон объявил остановку. Они совершенно выбились из сил. Затраченный на преодоление этих болотистых участков труд был несравним с пройденным смехотворно малым расстоянием. Слишком много энергии отнимали джунгли у людей, ослабленных недельной жаждой и голоданием. Но еще хуже были ядовитые испарения. Непроходящая влажность заливала им глаза потом.
Оказавшись снова на твердой тропе, Николсон сел, прислонившись к толстому стволу дерева, вытер тыльной стороной левой руки грязный мокрый лоб, по-прежнему держа в правой руке кольт. Он посмотрел на Вэнниера, растянувшегося во весь рост на земле и прикрывшего глаза рукой. Тот дышал часто и тяжело.
— Наслаждаетесь отдыхом, четвертый? Бьюсь об заклад, вы никогда не думали, получая диплом моряка, что он-то и даст вам возможность продираться сквозь индонезийские джунгли. — Бессознательно он понизил голос до шепота: джунгли и все вокруг них дышало враждебностью.
— Ужас какой-то, правда, сэр? — Вэнниер пошевелился, боль в ноющих мышцах вызвала у него стон, но он попытался улыбнуться. — Эти скачущие по деревьям Тарзаны дают совершенно ложное представление о том, как на самом деле ходят по джунглям. Что касается меня, то я убежден, что чертова тропинка так никогда и не кончится. Не думаете ли вы, сэр, что мы ходим по кругу?
