— Обидно, черт! С вами хотел!
— Ничего, Миша, еще успеешь!..
Тем временем Бандера и Змей приволокли откуда-то две кривые жердины и стали расшивать по швам тюк из-под груза.
— Получится хоть что-нибудь? — спросил Андрей.
— Получится! — Змей споро резал нити шва. — Бревнышки сырые — не сломаются, а брезент такой, что его и ножом не возьмешь — значит, тоже выдержит! Стропами и лямками свяжем, сверху брезент — Маргус как падишах поедет…
— Ну его к бениной маме, так кататься… — проворчал помогавший Змею Бандера.
Андрей вернулся к Гансу.
Маргус все еще не приходил в себя.
— Что-то не прет нам, командир, в этом году… За месяц почти половина группы в «трехсотых»… Как думаешь, потянем задание или помощи попросить? — проговорил стоявший рядом Медведь.
— А ты сам-то что сделал бы?
— Не знаю! Хотя меньше народа — больше кислорода…
— А какого тогда спрашиваешь?
— Ладно, проехали…
Часы показывали 3.15. С неба мощными зарядами сыпал снег и дул пронзительный ветер.
— Ну что, двинулись вперед, разведчики? — произнес Филин. — Пошла группа!
Медведь, Змей, Бульба и Бандера подняли носилки и двинулись вслед за Муллой, ушедшим на 50 метров вперед и, как всегда, прокладывающим путь всей группе…
Да! Горы… Памир — это вам даже не Кавказ!..
Группа пробивалась к кишлаку, отдавая все силы… Какой там мороз?!! От всех пар поднимался столбом, как будто они только-только выскочили из бани… Пот валил градом, застывая сосульками на успевшей уже отрасти щетине…
Ганс, худощавый на вид, оказался увесист… Ребята сменяли друг друга каждый час, но все равно силы заметно таяли. Легкие от тяжелой работы и нехватки кислорода здесь, в высокогорье, казалось, вот-вот разорвутся…
Группа шла медленно, подстраиваясь под темп Дока, а тот все чаще и чаще останавливался, чтобы передохнуть и с каждым часом шел все медленнее и уже заметно подволакивал покалеченную ногу…
Через четыре часа, когда они прошли не больше двух километров, Филин объявил привал.
— Змей!.. Посмотри-ка, Леша, по сторонам — Доку нужно смастерить какой-нибудь костыль, иначе не дойдет…
— Понято… Сделаем…
— Ну что, Мишаня? — Филин присел рядом с Доком и только сейчас увидел его посеревшее от боли лицо. — Как нога?
— Погано… Кажется, связки порваны… Тогда в горячке и не понял, а сейчас уже хреново стало… Ты был прав, командир — не потяну я этот переход…
— До Кульджи-то хоть дотянешь? Еще километров пять…
— А куда я, на хрен, денусь, Филин? Чтобы вы еще и меня несли? Тогда будет конец — бери группу голыми руками…
— Тебе сейчас Лешка придумает что-нибудь типа костыля, чтобы мог опираться… Ничего! Дойдем!
Док вымученно улыбнулся, доставая шприц-тюбик с промедолом…
— Мулла, что у нас по курсу?
— Сплошь скалы. Плохая дорога, командир… Снег все засыпал, идем как по полосе МВЗ[31] — каждый шаг просчитывать надо…
— Просчитывай, дорогой!.. До Кульджи еще километров пять. Сколько времени будем идти, Абдулло?
— Если снег закончится — часа три, если нет — пять-шесть, не меньше…
— Километр в час… — задумчиво произнес Андрей.
— Здесь горы, Филин, а у нас «трехсотый» на руках. Даже не один… Когда ребят оставим — пойдем быстрее…
— Скорее бы уже… Время не ждет…
Пробиваясь сквозь снег, они все же дошли до кишлака, потратив одиннадцать (!) часов на эти пять-шесть километров…
Дока в конце концов тоже пришлось нести… Бандере и Медведю попеременно. Нога его распухла так, что пришлось разрезать прыжковый ботинок… Миша пару раз терял сознание от боли, неудачно ступив на камень… Не помогли ни импровизированный костыль, ни обезболивающие уколы…
…В 18.30 Мулла, шедший впереди, поднял руку, сжатую в кулак: «Внимание!» Группа остановилась и, положив носилки с Гансом, заняла круговую оборону, ощетинившись стволами на четыре сектора. Филин и Змей присоединились к стоявшему на одном колене Мулле:
— Кажется, пришли, командир… — доложил тот. — Слышишь, собака тявкает?
Где-то совсем недалеко впереди действительно изредка слышался брех собаки.
— Собака в горах без хозяина одна не ходит. Там или кишлак, или стойбище… Проверить?
— Давай, аккуратненько… Змей, подстрахуй его, издалека…
Разведчики растаяли в снежном мареве, а Филин остался ждать, до рези в висках всматриваясь в сумерки…
Мулла появился, как всегда, неожиданно, спустя 10 минут.
— Порядок — это Кульджа.
— Слава богу! Что там, Мулла?
— А что? Кишлачок — с кулачок, и живет в нем мужичок — с ноготок, с семьей — Мурталло Бахтеяров… Он готов взять к себе наших ребят на постой…
Филин кивнул, понимая, и, подняв руку, сделал несколько круговых движений над головой, подавая сигнал группе о продолжении движения. А еще через четверть часа они уже сидели в доме Мурталло, протягивая руки к огню в очаге, и казалось, что никакая сила не сможет сейчас выгнать их на мороз под опостылевший снегопад…
— Уважаемый… — обратился Филин к невысокому, одетому в традиционный национальный халат мужчине. — Хочу просить тебя приютить наших раненых товарищей… Ненадолго — дня на три-четыре, может, пять… Они поранились в горах, а нам дальше идти необходимо… Их заберут. Тоже военные. Поможешь?
— Почему не помочь? Зачем спрашиваешь? — размеренно заговорил хозяин дома. — Больному в горах худо… В доме место есть… Тепло… А когда за достарханом и так одиннадцать человек — две лепешки для гостей всегда найдем… Пусть остаются сколько нужно… А мне поговорить о жизни будет с кем — в доме одни женщины…
Андрей улыбнулся этому архаизму — у Мурталло было девять дочерей. Видно, холодно было зимними ночами, вот и грелся хозяин под овечьими шкурами, как умел… Но вести беседы о жизни с женщиной!..
А старшая, Гульнара — волоокая семнадцатилетняя красавица с иссиня-черными волосами, заплетенными в бесчисленное количество косичек, уже и сама невеста на выданье… Да только где же тут женихов-то найти? Вот и положила наяда глаз на нашего Муллу…
— А скажи-ка, Мурталло, есть ли в кишлаке человек, который мог бы пойти проводником? — продолжал между тем Филин.
— Нурали… Нурали Давлатов… Он горы знает как свой дом. Да только…
— Что только?
— Худой человек Нурали, жадный…
— А можно его как-то увидеть?
— Гульнара, сходи, позови Нурали на чай!
Накинув на плечи овечий полушубок, девушка выскользнула за дверь, бросив на Муллу откровенно вызывающий взгляд.
— Пойду, посмотрю вокруг, командир… — проговорил Абдулло, поднимаясь.
Андрей кивнул, едва заметно улыбнувшись. Он тоже любил женщин и понимал Абдулло.
— Твой друг больница надо… — подала голос жена хозяина, хлопотавшая около Ганса и Дока. — Совсем плохой… Лечить надо быстро… Умирать может!..
— Замолчи, женщина, когда мужчины разговаривают! — грозно бросил Мурталло. — Сказано — заберут их скоро!.. Лучше молока согрей, напои гостей… Овечье молоко хорошо от всего лечит… Или не знаешь, женщина?
Не говоря ни слова, она принялась хлопотать у тандыра.
«Вот же живут! Средневековье натуральное! Дети гор… Мужчина в доме — хозяин, царь и первый после Аллаха… А и правильно, наверное!!!»
В дом в сопровождении Муллы и Гульнары вошел довольно молодой, лет тридцати, мужчина. Огляделся воровато, что заметили все, поздоровался с хозяином и уселся на корточки около очага.
— Нурали… Моим гостям нужен проводник. Я сказал, что ты можешь помочь.
— Поторопился ты, уважаемый Мурталло — я пятый день болею, простудился, видно… Ноги совсем слабые стали… Через хребет дорога не близкая — ноги сильные, крепкие должны быть… Вот выздоровею — тогда проведу…
— Когда же ты выздоровеешь, уважаемый Нурали?
Нет, не нравился Филину этот человек. И не потому, что отказал. Просто первое впечатление… А своей интуиции Андрей доверял. Потому и решил уже для себя самого, что независимо от ответа не возьмет этого проводника — с Муллой надежнее…
— Пять-шесть дней буду лежать, молоко с маслом пить. Потом пойдем…
— Нет, спасибо… Ты лечись, уважаемый, не беспокойся — мы люди военные, справимся… — усмехнулся Андрей.
Хозяин приютившего их дома, видимо, все понял и промолчал. Повисла гнетущая тишина. Нет, неуютно чувствовал себя здесь гость и, потоптавшись еще немного, ушел…
— Худой человек… У нас не принято отказывать путнику в помощи… Но он — не наш… Три года назад пришел в кишлак с юга, из-за ледника. Стал здесь жить. Но его не любят — чужой он, совсем чужой…
— Ладно. Не беспокойся, хозяин. У нас есть Абдулло… Он человек опытный, горы знает, так что не пропадем… — Филин обернулся к Мулле. — Выходим на рассвете, Абдулло… Может, к тому времени и снегопад закончится…
