– Как-то все слишком просто. Не нравится мне это, – поморщился я.
– Ты привык с солдатами воевать. Там бывают осложнения. «Альфа» работает хирургически. Точно и четко. Как офицерские группы ГРУ.
– Будем надеяться... Поехали?
– Поехали.
* * *
– Справитесь с этим оружием? – спросил майор, что выдал нам под роспись по пистолету «ПМ». – Обращаться умеете?
Копченый в ответ только усмехнулся.
– А хороших пистолетов у вас не водится? – спросил я, внешне, наверное, слегка сердито, но я не сердился, просто я был сосредоточен.
– Бывают, но редко, – майор удивленно поднял брови. Он, должно быть, не знал, с кем имеет дело. – А что бы вы выбрали?
– Я к «Беретте» привык, – сказал Давид. – Предпочитаю «девяносто вторую».
– А я пользуюсь обычно «Вальтером», – сознался я. – Причем любой модели.
Нравились мне эти не самые модные пистолеты, практически работающие без отдачи. Удобно мне было из них стрелять. «Вальтер» особенно хорош в ближнем бою. «Макаров», впрочем, тоже только для ближнего боя предназначен. На приличной дистанции он становится лишним балластом. Если иметь пистолет для боя, который предполагает разную дистанцию стрельбы, то лучше всего, наверное, вооружаться «Стечкиным». Но и из «Вальтера» можно удачно стрелять с дистанции.
– Ничем помочь не могу. В настоящий момент есть только «ПМ»... Да, еще, кажется, «Глок-17». Но это на любителя.
– Это на любителя, – согласился Копченый. – Пластмассовым игрушкам я не доверяю.
– Тогда ехать пора, – сделал я вывод.
Повезли нас теперь на «Волге» с военными номерами. В принципе это значения не имело, потому что «Волга» к плотине даже приближаться не будет, и нас высадят для пересадки в автобус тридцать восьмого маршрута.
Все пошло, как по расписанию. Мы выехали, обогнали по дороге этот самый автобус еще за две остановки до намеченной. Потом ждали в машине, когда подойдет автобус. Удачно пересели, если считать удачным то, что автобус был переполненным. Люди ехали домой с работы в тот самый поселок, что располагался за плотиной. Но мы поместились на ступеньках. Большего нам и не нужно было, потому что до плотины было две остановки. Первая почти в лесу, рядом с какими-то интернатами. Остановка так и называлась: «Интернаты». Там только одна женщина вышла, и мы дальше поехали. На следующей остановке вышли только мы с Давидом.
Я посмотрел на часы. У нас имелось восемь минут, чтобы дойти до обозначенной кабинки, где нас должны встречать комбат с Ангелом. Признаться, я никакого волнения не испытывал. Только рвался поскорее увидеться со старшим следователем. А у Копченого стали заметно подрагивать руки. Это не страшно. Давид свое дело знает.
Машинный корпус плотины возвышался над водосбросом средневековой кавказской башней. Может быть, оттуда нам даже рукой кто-то помахал. На этого видно не было. Окна были грязными, и рассмотреть, что происходит внутри, было невозможно.
Естественно, я не стал поднимать в приветствии руку. Мало ли что предусмотрел Асхаб Гойсумович. Вдруг кто-то здесь остался, сидит в кустах неподалеку, и контролирует приезд действующих лиц. Конечно, «альфовцы» должны были бы о таком человеке позаботиться, но вдруг у них не было возможности это сделать, или еще что-то помешало. Я двинулся вперед тем же путем, которым мы уже проходили через час после рассвета. Только в прошлый раз комбат заставил всех нас разуться, чтобы оставались только следы босых ног. Теперь необходимости разуваться не было. Копченый шел за мной следом.
* * *
Мы с Ангелом на такси прибыли на место за двадцать минут до назначенного времени. Понятно, роль таксиста играл офицер ФСБ. Осмотрелись, соблюдая осторожность, и неторопливо двинулись «на прогулку» по пляжу. Ангел проявил желание пошутить, а заодно и проверить, могли ли чеченские менты что-то заподозрить. И прошел по спинам лежащих под песком «альфовцев». Те даже не пошевелились. Нет, если чеченцы здесь и сплясали с притопом, как у них полагается, «альфовцы» себя не выдали.
– Тебе надо было попросить солдат, чтобы ямы копали глубже, до мокрого песка. Интересно, как после этого себя чувствовали бы парни? В холодной луже целый день отдыхать – приятного мало. Это не в песочке греться.
Ангел говорил явно для того, чтобы «альфовцы» его слышали. Но они не отреагировали. Хотелось надеяться, что они в песочке не перегрелись до потери пульса. После обеда ветер прекратился, и солнце стало припекать активнее. Песок основательно нагрелся. Это чувствовалось даже нам, идущим по нему в обуви.
– У нас солдаты не такие жестокие, – возразил я. – Не стали бы делать людям гадость... Даже офицерам ФСБ не стали бы ее делать.
По дороге мы поочередно косо посматривали на кусты, где должны были прятаться приехавшие по нашу душу старший следователь по особо важным делам Абдулкадыров и его помощники. Косо – это вовсе не значит, что мы косили глазами. Просто мы смотрели одинаково и на водохранилище, где неподалеку от берега плавала лишь одна лодка. И вперед, на дальнюю сторону пляжа. И в небо, где кружило множество серых ворон. И влево, на кусты... Но заметить никого не смогли. Или менты лежали глубоко в кустах, или замаскировались хорошо.
Около нужной пляжной кабинки для переодевания мы остановились и одновременно оглянулись. Потом сели на скамейку неподалеку. Ангел папочку раскрыл, в которой кроме стопки чистой бумаги ничего не было. Стал мне показывать чистые листы. Я смотрел с великим интересом и несколько раз пальцем тыкал в несуществующие строчки – задавал вопросы, тем самым подписывая сам себе, казалось бы, смертельный приговор. Ангел несколько листов даже перевернул, показывая, что документ многостраничный.
Время тянулось томительно долго, хотя в действительности ждать нам предстояло всего-то ничего. И эта кажущаяся эластичность времени трепала нервы. Наконец, в конце пляжа показались идущие вдоль кромки воды Людоед с Копченым. Значит, началось. И сразу успокоились нервы, сразу пропало беспокойство. У беспокойства есть одна черта – оно приходит вместе с неизвестностью. Едва появляется конкретика, как беспокойство исчезает.
– По идее, живьем брать следует одного лишь Абдулкадырова, – сказал я.
– Снайперы и так позаботятся, чтобы их осталось минимальное количество, – Хотя бы пару ментов нужно оставить, чтобы могли дать показания на старшего следователя. Отработаем быстро. На нашей стороне численный перевес.
Я словно почувствовал время и посмотрел на часы. Восемнадцать ноль-ноль. Значит, появилась связь, и можно включать передатчик. Что я и сделал. Ангел повторил. Посмотрел на часы и Людоед. И тоже включил аппаратуру, хотя до нас оставалось еще метров двадцать.
Ангел закрыл папочку, и мы с ним двинулись навстречу нашим чеченцам. Чужих чеченцев я увидел, когда до Людоеда оставалось три метра. Из кустов вышли пятеро, но двое были тут же отброшены тяжелой девятимиллиметровой пулей «винтореза» назад. Выходили оба пригнувшись. И потому при падении не издали громких звуков. Еще двое, видимо, не успели подняться с земли.
Старший следователь Абдулкадыров стремительно шел первым, и двое ментов увязались за ним, и оба так же спешили и потому не обратили внимание на отсутствие поддержки за спиной. Но мы с Ангелом не заметить их не могли. И отсутствие реакции на их появление могло бы вызвать подозрения и заставило бы «альфовцев» потом побегать по кустам, отыскивая беглецов. Потому мы, не сговариваясь, проявили одинаковую реакцию – остановились, переглянулись и обменялись фразами, которые со стороны могли бы показаться предупреждением.
Людоед с Копченым повели себя точно так же. И остановились правильно, не приблизившись к нам. Это невольно заставит Асхаба Гойсумовича встать посредине, то есть сделает его подконтрольным с двух сторон.
Абдулкадыров держал в руке пистолет. Два его помощника шли с тупорылыми милицейскими «калашами»[10]. Для ближнего боя эти автоматы подходят больше, чем стандартные длинноствольные, тем не менее, меньше, чем пистолеты. А у нас в руках у всех четверых уже были пистолеты.
Старший следователь приближался и наконец остановился в пяти шагах. Остановился как раз между мной и Ангелом – с одной стороны, и Людоедом с Копченым – с другой. Сам себя, поставил в неудобное положение. Торопливость подвела. Менты расставили автоматы по сторонам. И ни тот ни другой не видели, что на груди у каждого из них появилось по красной точке. Лазерные целеуказатели «Винторезов» показывали, где у них пока еще стучит сердце. В случае обострения ситуации этот стук можно было бы и оборвать. Снайперы должны были слышать наши переговоры, которые вот-вот могли начаться, и вовремя отреагировать на каждое слово.
– Вот все и собрались, – сказал, довольный жизнью, и, наверное, не готовый с ней расстаться, старший следователь по особо важным делам. – Не думал я, что здесь соберется такая компания. Подполковник спецназа ГРУ заодно с бандитами. Это будет громкий судебный процесс, Алексей Владимирович. И еще один пособник с вами... Он, наверное, лишний, но мы подумаем, как с ним поступить. Я предлагаю вам сдать оружие – вам двоим, поскольку знаю Людоеда с Копченым и уверен, что они такому благоразумному совету не последуют. Но это их беда.
