– Я бы удивился, Павлон, если бы ты сказал, что все супер… Поверь, сейчас тут всем примерно так же.
– Я когда уезжал, сказал…
– Так, – прервал беседу братьев Бойченко, – на счет «три»! Бежите за ними. – Сергей показал пальцем на спины американских солдат, уже приготовившихся к рывку, – не отставать, не оборачиваться, не думать! Просто быстро бежать!
«Не думать». Это он вовремя сказал…
Группа выстроилась перед выходом следующим образом: впереди шли два пулеметчика, которые должны были выскочить первыми и прикрывать плотным огнем проход сослуживцев и русских журналистов. Замыкали группу Бойченко с Майкманом и еще один пулеметчик. Сергей должен был «толкать перед собой» Надю, Леонида и Павла. В темноте бункера, в призрачном свете химических палочек, дававших мягкий, но тусклый зеленоватый свет, было сложно сориентироваться по количеству людей, которым предстояло выскочить из дверей и пробежать под огнем противника около сорока метров до спасительной дыры в заборе. Павлу представлялось, что сейчас его окружает не менее пятнадцати человек. Рядом были Надя и Леонид. Оба мертвенно-зеленые, страшные. В прочем, он сейчас выглядит так же. Считать остальных он не собирался.
Майкман, как капитан корабля, что последним покидает обреченное судно, аккуратно вынул из подсумка зажигательную гранату. С сомнением глянул на нее и достал вторую, которую передал Шепарду. Мужчины привычными, заученными движениями потянули за кольца и мягко закинули обе гранаты в помещение командного пункта. Ничего из того, что они были вынуждены бросить, не должно было достаться противнику.
– …Два!.. Три! – крикнул спустя секунду офицер – и все буквально вывалились из двери на дневной свет.
Думать и вправду было некогда. Не слышно было ни сумасшедшего биения сердца, ни дыхания, которое в этот момент напоминало работу кузнечных мехов. Ноги – и те не ощущались. В первую же секунду Павел ощутил толчок в спину. Это взорвались гранаты, брошенные Майкманом и радистом. Где-то внутри полыхнуло. Толчок и короткая волна тепла, ватной подушкой поддавшая сзади, как-то совпала по времени с воплем «Три!», так что сначала создалось полное впечатление, что это команда командира материализовалась в этом невозможном мире и придала всем нужное ускорение. Свет дня ударил по глазам после сумрачных стен бункера.
Заработали пулеметы. Американцы не жалели боеприпасов. Если кто и был в проеме ворот, то сейчас там уже никого не осталось. Остальные пехотинцы также отстреливались. Палили от души. В сторону позиций боевиков полетели гранаты, выпущенные из подствольников. Те боевики, что прятались за уничтоженными машинами, в первые мгновения были шокированы и дезориентированы стремительным броском и дерзкой атакой американцев, но быстро пришли в себя и попытались перехватить инициативу. Пока же их пули летели в никуда. Солдаты Майкмана не давали возможности бить прицельно, буквально поливая их огнем из пулеметов и винтовок. Бойцы перемещались слаженно, двигаясь и стреляя, двигаясь и стреляя. Они меняли позиции, уходя все дальше от стальной двери бункера, от черного проема, из которого уже повалил дым, серые и черные клубы которого вываливались наружу, будто сами не хотели оставаться в этих казематах.
– Вперед! Вперед! – орал сзади Бойченко, волоча за собой Надю. – Вперед! Уходим!
С каким-то пружинным свистом мимо пролетали пули. Боевики, несмотря на то что пулеметчики «плотно сели на ворота», как-то успевали реагировать. Стена бункера, и без того испещренная неглубокими оспинами, продолжала принимать на себя огонь нападавших. Под ногами, то тут, то там вырастали фонтаны пыли и с каким-то остервенелым, но веселым стуком подскакивали камешки.
С гулким звоном и сухим треском прямо перед Сергеем в землю воткнулась мина. Он успел увидеть ее хвост, торчащий из небольшой воронки, которую она проделала, и не стал задерживаться, сделав следующий шаг. Бойченко двигался быстрее, чем думал. И только перешагнув мину, он осознал, что та, вонзившись в землю, не взорвалась. Впереди, метрах в двух, он видел прыгающую спину Павла, рядом с ним топал оператор, прижимая к себе драгоценную камеру. Большая сумка с операторским барахлом болталась на плече. В левой руке Сергей держал Надю. Он держал ее за лямку бронежилета и тянул за собой с той легкостью, с которой самосвал тянул бы игрушечную машинку. Лямки жилета Курочкиной все-таки разболтались, и Бойченко опасался, как бы девушка не вылетела из него на ходу. В правой он держал автомат. Сергей машинально прикинул, что у них получилось выйти без потерь, что до угла бункера осталась пара се…
Из черной дыры Бойченко вынырнул быстро, но еще какое-то время пытался нащупать реальность. Точнее – не он пытался, а реальность расплывалась тягучей радужной, мерцающей кляксой, обволакивая его со всех сторон. Мягкий убаюкивающий шепот резко сменился на крики, раздающиеся со всех сторон. Какой-то человек немилосердно тряс его за плечи. Сергей понял, что лежит на земле. Человек, стоявший перед ним на коленях, увидел, что Бойченко открыл глаза и, наклонившись, что-то спросил у все еще ничего не понимающего Сергея. Смысл сказанного доходил до контуженного долго. Слова как сигаретный дым неподвижно повисли в воздухе, а затем вяло и не торопясь стали растворяться. К Бойченко вернулось ощущение его тела – руки и ноги дали о себе знать мелкой дрожью. Он попытался подняться, но вестибулярный аппарат, видимо, еще не совсем «перезагрузился», и Сергея хватило только на переворот на живот. В голове загудел тепловоз. Чьи-то руки подхватили Бойченко и поставили на ноги. Кто-то неласково прислонил шатающегося Сергея к какой-то стене. В ушах нестерпимо жгло и Бойченко попробовал закрыть уши руками, чтобы хоть как-то унять боль. Но это не помогло. Сергей понял, что из ушей сочится кровь. В это мгновение вернулось ощущение реальности и вместе с ним – понимание того, что происходит. Они вышли из бункера. Стреляли. Рядом упала мина. Не взорвалась. А потом вторая… И его неслабо приложило… Так, вроде целый…
– Командир, ты как, цел?
– Цел… Леха, ты как тут… – слова выходили с трудом, их заглушал рев тепловозного гудка.
– Да вот так! Не брошу же я своего командира, верно?
Леха на секунду отвернулся и, вскинув автомат, выпустил пару коротких очередей в сторону горящего остова какого-то грузовика, а затем повернулся и подхватил Бойченко слева под пояс, закинув его правую руку себе на плечо. Бойченко силился понять, что происходит, шаря глазами вокруг. С глазами творилось что-то неладное. Все расплывалось, лишь на какие-то секунды становясь четким. Из тумана проглядывало какое-то низкое здание, то вдруг Сергей чувствовал, как его ботинки царапают каменистое дно узкой расщелины между двух практически отвесных горных склонов. Да, все правильно… Его отряд выходил к турецкой границе, а потом их накрыли… Но он же сам видел, как… Ох, ну и сильно его жахнуло, похоже… Дошли до горной реки. Бойченко явственно слышал шум водяных потоков.
– Держись, командир, сейчас мы выйдем… – Леха тянул его вперед.
Сергей обнаружил в левой руке автомат.
– Леха, я сам… Я могу… Где остальные, где группа?
– Ушли вперед, мы остались прикрывать. Нас миной накрыло. Ничего, выкарабкаемся, – Леха засмеялся, а Сергей смотрел на него и все никак не мог поверить в то, что видит и слышит. Парни живы, Жека только ногу сломал… Вихрь из разрозненных мыслей и странных, непонятных картинок крутился в голове. Девушка по имени Надя… Полтава… Ха, Витька смешной… Какой-то человек за столом что-то ему говорит… Американцы… Откуда тут американцы?
– Командир, живой! Нам до линии пять минут! – навстречу Лехе и Бойченко бросился Слива и поддержал Сергея с другой стороны, – из «Центра» передали, что лодки на месте, ждут нас…
Горные склоны пошли волнами, рябью, на их месте проступали контуры каких-то непонятных зданий – и все вокруг приобрело оранжевый оттенок.
– Парни, вы живы… – проскрипел Бойченко, – А меня так приложило, что я сам себя не помню…
Снова накатила чернота. Сергей будто бы со стороны видел, как он спускается по крутой винтовой лестнице куда-то вниз, в какой-то глубокий подвал. На некоторых ступеньках тускло светились «химы» [16] .
– Ты пришел за этим? – раздался чей-то голос и из темноты выплыло лицо со шрамом, – ты пришел за этим?
Сергей оказался в темном помещении без окон, освещавшемся только переносными лампами, дававшими резкий и неживой свет. Посредине помещения, имевшего круглую форму, стоял контейнер…
Близкий взрыв буквально швырнул Павла вперед. Кажется, он даже пролетел пару метров, прежде чем совершить жесткую посадку. Нещадно заныли расцарапанные в кровь руки и колени. Когда боль схлынула, стало понятно, что он не ранен, а просто слегка контужен. В носу было щекотно. Проведя под носом рукавом, Павел обнаружил, что из носа идет кровь. Он видел, как Бойченко лежал на земле и один из американцев пытался привести его в чувство. Судя по тому, что Сергей практически сразу же схватил того за руку и попытался встать, с ним все было в порядке. Солдат помог Бойченко подняться. Сергей тяжело прислонился к стене. Голова его болталась, и он еще не совсем пришел в себя. Рядом кто-то громко выругался. Павел обернулся и обнаружил рядом лежащего на левом боку бойца, сморщившегося от боли и держащегося рукой за правую ногу. Второй рукой американец пытался дотянуться до валявшегося рядом пулемета. Штанина повыше ботинка была мелко разодрана, из-под руки сочилась кровь. Левая нога была в чуть лучшем состоянии и выглядела относительно целой.
– Долбаные уроды! – шипел американец. – Ты в порядке?
