Объяснялось это просто: таинственная парочка, равно как и все охранники элитного поселка, служили в одной и той же фирме — в пресловутом «Гаранте», возглавляемом Калошиным. Даже личным телохранителям, чьей профессиональной честью было беспрекословное подчинение хозяину и защита его жизни, на самом деле отдавал приказы не Долонович, а вышколивший их Людвиг Шлезингер, номинальный директор все того же «Гаранта».
Не нужно подробно объяснять, почему банкир Долонович был обречен на бесславный конец.
Двое киллеров-профессионалов вошли в спальню спящего банкира и, применив профессиональные навыки, сделали ему укол такой дозы снотворного, которой хватило бы уложить даже слона.
Убедившись в том, что Долонович не дышит, они привели спальню в идеальный порядок и бесшумно удалились. О том, что случилось этой ночью, знали лишь заказчики, исполнители и двое личных телохранителей Долоновича.
Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что и исполнители, и оба телохранителя пережили жертву всего на несколько минут. Единственное отличие состояло в том, что об их кончине никогда никто ничего определенного не узнал, словно они и вовсе не существовали на белом свете.
Неожиданное известие о странной смерти банкира всколыхнуло Москву. Почти все центральные газеты вовсю смаковали подробности:
«Мертвое тело всесильного банкира обнаружили в его собственной спальне, обставленной в стиле барокко. Александр Долонович спокойно лежал на своей громадной кровати под одеялом. На журнальном столике возле кровати стоял недопитый стакан с минеральной водой и лежала пустая упаковка от сильного снотворного. Все указывало на то, что Долонович покончил жизнь самоубийством, приняв громадную порцию снотворного. Это подтвердил и врач „скорой“, которую вызвала охрана сразу же после того, как тело Долоновича обнаружил его личный помощник, как всегда зашедший утром к шефу за распоряжениями… Жена и дети банкира в настоящий момент находятся на Лазурном берегу».
Все средства массовой информации в один голос отметили некоторые бросающиеся в глаза несуразности: всем показались очень странными два обстоятельства этой смерти. Во-первых, сам факт неожиданного добровольного ухода банкира из жизни, а во-вторых, отсутствие какой-нибудь предсмертной записки, что совершенно не вязалось с его педантичным характером.
Поскольку Александр Соломонович Долонович был не последним человеком в стране и именно на нем сходились очень многие нити, связывающие разные финансовые и властные структуры, то хотя никто не говорил вслух, но в воздухе витал один сакраментальный вопрос: не убили ли его?
Вполне возможно, что именно поэтому расследование его загадочной смерти было поручено одному из самых опытных в раскрытии особо опасных преступлений следователей Генеральной прокуратуры России.
Следователь Евгений Игоревич Востриков приступил к допросам на следующий день после своего назначения. Он без труда установил главные и прочные связи между Долоновичем, Велиховым и остальными членами «семьи», догадался, кому выгодно было, чтобы Долонович унес в могилу все свои и чужие секреты. Но догадок Евгения Игоревича было все-таки недостаточно для продолжения расследования.
Членам «семьи» нельзя было предъявить никаких обвинений: отсутствовали доказательства, а ультиматум Президента, естественно, не был известен следователю, и Востриков беседовал со всеми только как со свидетелями, считавшимися близкими друзьями покойного.
Следователю все же пришлось констатировать, что Долонович покончил с собой от страха перед грядущими разоблачениями. Но о самих возможных конкретных разоблачениях говорить пока было рано: требовалось гораздо больше времени, чтобы изучить многочисленные финансовые документы.
Пока продолжался страшный ажиотаж вокруг этой истории и множились разнообразные непонятные слухи, сам банкир, живой и невредимый, не подозревавший о «своей безвременной кончине» лишь через несколько дней узнал о ней, прочитав в привезенной из Москвы газете посвященный себе некролог. В это время банкир Долонович отдыхал в Южной Америке, далекой и жаркой стране Перу.
Проведя все подготовительные работы по выборам в депутаты по Ямальскому округу, затратив не только огромные финансовые средства, но и физические и моральные силы, он захотел отдохнуть от «трудов праведных».
Однако, не желая дразнить своих будущих избирателей, обитающих в зоне вечной мерзлоты, Долонович предпочел не афишировать свой «отдых» и инкогнито улетел в жаркую страну, оставив в Москве своего двойника, которого обнаружил пару лет назад, путешествуя по Израилю.
Этот парень, с экзотическим именем Вергилий и смешной фамилией Полупьяное, был настолько похож на него, что сообразительный Александр Соломонович не упустил из рук неожиданно свалившуюся на него удачу. Долонович резонно рассудил, что при его рискованных операциях не лишним иметь с собой рядом абсолютного двойника: мало ли что?
К счастью, Вергилий Полупьяное не только оказался сиротой, но и не совсем легально добрался до родины своих предков по материнской линии: его мать была еврейкой, но выправить документы на ее фамилию Розенблат у него не хватило ни средств, ни сил, а скорее всего, просто ума.
Вергилий без сожаления расстался с нелюбимым Баку, где жили и умерли его родители, а он провел детство, отрочество и часть юности.
Правдами и неправдами оказавшись наконец на прародине своей матери без официально оформленных документов эмигранта, Вергилий вел полуголодный образ жизни, перебиваясь случайными заработками.
Долонович пригрел его, выправил легальные документы, щедро заплатив за них, и принялся тайно готовить парня к роли своего двойника. О нем знали лишь двое самых близких людей Долоновича, которым он доверял, почти как самому себе.
Улетая на неделю в Перу, Долонович впервые оставил Вергилия играть его роль. Этим Александр Соломонович убивал двух зайцев: он мог, во-первых, инкогнито исчезнуть от любопытных взглядов, во-вторых, использовать в деле своего подопечного в качестве собственного двойника.
Никаких сделок и важных встреч за эту неделю не предвиделось, а по поводу необязательных телефонных звонков и нечаянных встреч у двойника были четкие инструкции, которых он и должен был придерживаться неукоснительно.
На время отсутствия Долонович оставил следить за Вергилием одного из тех, кто был посвящен в тайну и должен был подстраховать его в случае непредвиденных обстоятельств…
В тот роковой для Вергилия день он отправился вечером в казино «Корона»…
Долоновича, принципиально не посещавшего подобные заведения, в лицо в казино не знали.
Оставив за игровыми столиками этого казино около шестнадцати тысяч долларов. Вергилий где-то в двенадцать часов ночи прельстился прелестями пышногрудой блондинки и предложил ей покинуть это нудное заведение, чтобы отправиться с ним, как он многообещающе сообщил девушке, «в мир страсти и разврата».
После недолгих уговоров девица согласилась на триста долларов, однако, когда они оказались в роскошных покоях Долоновича, Вергилий понял свою ошибку: под толстым слоем грима и шикарным длинным платьем «чаровницы» скрывалась вполне заурядная внешность периферийной девицы, с фигурой, очень далекой от совершенства. Зрелище ее наготы настолько отвратило изрядно выпившего Вергилия от любовной страсти, что он, сунув девице еще пятьдесят баксов «на дорогу», кликнул охрану и приказал избавить его от ее присутствия, вероятно сохранив этой проститутке жизнь: вряд ли убийцы оставили бы в живых опасную свидетельницу…
Узнав о смерти двойника, Долонович сильно перепугался: кому понадобилось его убивать? Он не был особо удивлен, что нашлись те, кто решился от угроз перейти к действию, поскольку знал, что на земле найдется не один десяток обиженных им людей. Но банкир понимал и то, что простые убийцы никогда не смогли бы так легко пробраться в его дом, не только снабженный сверхсовременной аппаратурой наблюдения, но и охраняемый профессиональной «секьюрити».
Поразмышляв пару вечеров, Александр Соломонович пришел к неутешительному для себя выводу: его «заказали» свои. Они по-своему были правы, а он откровенно зарвался и допустил непростительную ошибку, решив прибрать к своим рукам и то, что принадлежало другим. Вычислить истинных заказчиков ему, в отличие от следователя Вострикова, не составило больших усилий.
У кого был самый большой вклад в его банке? У Бакурина! Чьи люди охраняли его дом? Кто устанавливал охранное оборудование, коды, камеры видеонаблюдения? На эти вопросы ответ один: люди Калошина! А кому фактически подчиняется сам Калошин? Все тому же Бакурину!
Острый ум Долоновича подсказал, что единственный шанс отвести угрозу от себя — это наладить отношения с Бакуриным. Хорошо сказать — наладить, но как? Где сейчас находится он и где Бакурин? И тут Долоновича осенило: он же очень далеко! Вполне возможно, там, где нет ни телевидения, ни даже русских газет! А следовательно, он мог и не знать ничего о своей «смерти».
