Ознакомительная версия.
Так вот у тех, кто проживает в моем дворе, никогда ранее не было и ни у кого нет во владении (а я бы об этом узнал первым от Иваныча) «Пассата» темно-бордового цвета. К кому-то приехали в гости? Исключено. Три силуэта сидят в салоне неподвижно уже полчаса. Более того, у меня уже стало зарождаться неприятное ощущение, что они наблюдают именно за мной.
Я снова вынул из кармана трубку и набрал телефон конторы. Пермяков был уже на работе и, судя по голосу, «лечился» он сегодня утром явно не таблетками «алка-зельтцер». Вместо него трубкой завладел Вадим Пащенко.
– Антон! Здорово! Давай подъезжай! Мы тут уже, это…
– Вадик, остановись. Я подъеду чуть позже, а сейчас…
– Давай, все бросай и мчись в прокуратуру. Лучше, если окольными путями. А то потом твой «новый» шеф, или мой «старый», маршрут проследит, потом делов будет.
Времена идут, привычки не меняются. Только не нужно о них говорить по телефону. Значит, и Вадим подшофе.
– Очень хорошо. Я подъеду. Но сейчас у меня вызрела одна проблема. «Пробей» мне номер одной машины. Я трубку отключать не буду.
По тому, какая в трубке наступила тишина, и по последующему вопросу Пащенко: «Ты на улице, что ли?» я понял, что «лечение» ему пошло на пользу. Я, в свою очередь, смог разобрать по шумам лишь хохот Кольки Рехтина и приглушенный басок Валерки Куст – моих коллег по прокуратуре. Вся немногочисленная компания была в полном сборе. Вся, кроме меня, что по ныне действующим нашим законам было уже неправильно. Остальные – непосвященные. Так было, есть и будет. Есть «посвященные», испытанные временем и дорогами, а есть просто хорошие люди. Но теми же параметрами не испытанные.
– Угадал. Я на улице.
– Давай номер, – вздохнул мне в ухо Пащенко. – Номер я, конечно, пробью, но если через час ты не появишься…
Номер на таком расстоянии определить было сложно, поэтому я поднял с земли сучок и поднес к морде Рольфа. В соответствии с моим планом я должен был бросить сучок в сторону «Пассата» и, таким образом, пока пес будет его грызть, подойти к машине поближе.
Черта с два.
Маленькая бестия одним щелчком челюстей перешибла сучок, как ножницы – нитку. Пришлось искать другой. Трубка что-то забормотала. Я поднес ее к уху:
– Что?
– Я говорю, ты что там, уснул, что ли?
– Сейчас…
Наконец я подошел к машине ближе и, пока Рольф перемалывал ветку, пробубнил в телефон:
– Три-пять-два. Наш регион.
– Через пять минут перезвоню. Ты со своей трубки звонишь?
Да, Пащенко соображал хорошо.
Уже засовывая трубку в карман, я увидел, как Рольф бросился к машине. Естественно, не к машине, а в ее сторону, но этого мне вполне хватило для того, чтобы понять, по чью душу прибыл «Фольксваген». Задняя дверца авто наполовину распахнулась, когда Рольф пробегал мимо, и на землю уже почти опустилась нога, обутая в лакированный ботинок. Но сидящий рядом резко дернул выходящего за плечи. Дверца громко хлопнула. Нога исчезла.
Вот теперь, кажется, ясно.
Рольф.
В моей голове отчетливо всплыли воспоминания о моем неожиданном во всех отношениях посещении рынка и прямо перед глазами, как из кусочков мозаики, материализовалась лоснящаяся рожа «быка». «Твоя – моя…». Простить не может, что ли?.. Так кто ему нужен – Рольф или я? Или – оба сразу, чтобы и рыбу съесть, и кости сдать?
– Рольф, а ну-ка, пойдем домой!
Щенок, играясь, подпрыгнул на месте, как ужаленный, и, ужасно косолапя, пулей полетел к подъезду. Было удивительно, но он бежал именно к моему подъезду, хотя он из него всего раз выходил и единожды был в него занесен.
Захлопнув за собой дверь, я тут же ее приоткрыл и посмотрел в образовавшуюся щель. «Пассат», неслышно урча двигателем, уезжал со двора. Вот теперь точно все понятно. Следопыты недоделанные…
* * *
Пока мой овчар выедал из очередной банки «чаппи» ее содержимое, я курил и разглядывал его раздувающиеся с каждой минутой бока. Было над чем подумать. Минуту назад позвонил Пащенко и сообщил, что номер «три-пять-два» принадлежит автомашине «Газель» цвета «белая ночь». Буквы в номере совпадали. Можно было, конечно, предположить, что Вадим между «первой и второй», да еще и на «свежие дрожжи», попутал масти, но это предположение не имело под собой никаких оснований. Зная Пащенко много лет, я могу твердо сказать, что он может с похмелья уйти от женщины в туфлях, позабыв надеть носки, но уже через полчаса, сидя в кабинете прокуратуры розыска, он может без труда развязать узел на самой хитросплетенной «мокрухе». Причем, без носков и с ноющей головой. С тех незапамятных времен, когда он занял кресло прокурора той самой транспортной прокуратуры, никаких видимых изменений в его поведении не произошло. Поэтому перепутать Вадик ничего не мог.
Тогда получается, что ребята из «Пассата» неплохо обо мне осведомлены, если, наблюдая за мной, даже меняют номера. Им бы, дуракам, не светиться передо мной на своей машине. Я бы вовек не догадался, что меня «ведут».
Я затушил окурок в пепельнице.
Может, «гоню»? Мало ли братков, которые по своему узколобию считают, что, если перевешать номера на машинах, они становятся чуть ли не невидимыми. И приехали они, может быть, не ко мне, а к господину Мыльникову, чтобы выяснить подробности превращения антрацита в повидло… Я утешал и уверял себя, как мог. Мол, у тебя, судья Струге, после потрясений семимесячной давности, паранойя. Мол, много возомнил о своей персоне, дескать, кому ты нужен… Мания преследования – это всегда хорошо, когда ее симптомы вписываются в происходящие вокруг события. Но чем больше я себя уверял, тем сильнее во мне укреплялась уверенность в том, что ребята приехали бить мне морду и отбирать щенка. Проверить это прямо сейчас можно было только одним способом. Увидев, как Рольф наелся и, ткнувшись плечом в холодильник, не торопясь проследовал в комнату, я решил действовать.
Первым делом я позвонил в дверь Альбины Болеславовны. После того, как я заручился ее согласием не открывать никому дверь – что бы ни происходило в моей квартире за время моего отсутствия – и никуда не звонить (у старушки была привычка по малейшему поводу беспокоить милицию), я вернулся к себе. Рассовал по карманам документы, какие-никакие, но деньги, вложил «газовик», невероятно похожий на ПМ, в кобуру и вышел из дома. Если меня кто-то «пас», то он обязательно отметит, что я вышел из дома с большой сумкой через плечо. К моему великому изумлению, проверка моих догадок не заняла более пяти минут.
Через сотню метров от моего дома меня догнал «Пассат» цвета гнилой вишни и из него на ходу выскочили двое молодцев. Их лица не были обезображены интеллектом, поэтому я без подсказки догадался, что сейчас произойдет. А произошло следующее. Первый из подбежавших врезал мне в солнечное сплетение так, что я сразу увидел себя со стороны. На мне был белый, до пят, саван и нимб над головой. Потом я почувствовал удар в челюсть. Ощущение было такое, что надо мной раскрылся купол парашюта и меня от этого подбросило вверх…
Наверное, потом было еще что-то, потому что, когда я открыл глаза, не было ни «Пассата», ни сумки. В голове у меня искал мед целый рой пчел, а перед глазами танцевала «польку-бабочку» сотня фиолетовых мотыльков…
– Очнулся? – спросил меня женский голос.
Я повернул голову и только сейчас сообразил, что мой затылок покоится на чьих-то коленях. Черт! Этого еще не хватало. Я с трудом встал сначала на четвереньки, потом вытянулся во весь рост. Это действие напоминало ускоренный эволюционный процесс превращения земноводного в человека. Отряхивая пьяными движениями брюки и пряча разбитое лицо, я спросил:
– Они давно уехали?
– С минуту назад. Они у вас собаку украли?
Я удивленно поднял глаза на женщину… девушку. Хороша!
– Почему вы решили, что собаку?
– А тот, что был за рулем, крикнул, чтобы эти двое, которые вас били, скорее хватали сумку со щенком и садились в машину. Они что, правда у вас собаку украли?
– Украли… – раздраженно выдавил я, сплевывая на землю сгусток крови. – Это не кража, красавица. Это – разбой.
Представив, как, отъехав с километр от места моего избиения, трое придурков расстегнули сумку и сейчас вытаскивают из нее восемь томов из полного собрания сочинений В.И. Ленина, я усмехнулся:
– Хрена лысого они у меня украли, а не собаку!
В этот момент я понял, что пора убираться с этого места. Пора, потому что знал, где сейчас находится троица на «Фольксвагене» и куда поедет после.
– Слушай, – обратился я к девушке, – мне пора уходить. Спасибо, что позаботилась обо мне.
Я развернулся и направился во дворы, подальше от дороги. Нужно было где-то переждать пару часов.
– Парень! – позвала она. – Давай, я тебе помогу до дома дойти. Ты же еле идешь!
– В том-то и дело, что мне нужно подальше от него держаться. Да и ты уходи отсюда, пожалуйста. И желательно, если тебя видели со мной – в другую страну. Так тебе будет лучше…
Ознакомительная версия.
