Откуда здесь русские? Вы уверены, Дак? Хотя вы же потомок русских эмигрантов, немного знаете язык.
Молодой мужчина лежал под простыней. Осунувшийся, давно не брившийся, с темными кругами под глазами и острыми скулами, он выглядел неважно. Но глаза этого человека горели каким-то странным огнем, неутолимой энергией. Русский то открывал глаза и что-то или кого-то искал взглядом, потом снова устало закрывал их и откидывался на подушку. Его лихорадило, хотя температура, как заявил врач, всего лишь чуть повышенная. Нет признаков простуды. Дак выступал в роли переводчика, продемонстрировав, что знает не несколько русских слов, а неплохо владеет языком своих русских предков. Видимо, он успел раньше убедить этого человека, что тот находится среди друзей, своих союзников. Что ему хотят помочь.
– Скажите еще раз, кто вы такой, как оказались в воде?
– Парамонов я, лейтенант Парамонов. Военный моряк. Японцы меня потопили, я не знаю, что стало с моим судном. Подлодка японская. Меня достали из воды и военврача Васильеву тоже. – Голос был хриплым, человек говорил отрывистыми фразами, каждый раз, судорожно сглатывая от волнения, он торопливо рассказывал, видимо, надеясь на помощь, на какие-то действия окружавших его людей.
– Не волнуйтесь, лейтенант, – похлопал спасенного по руке Дак. – Вы среди друзей, расскажите дальше для моего командира. Мы сообщим о вашем спасении русскому командованию.
– Да, да! – оживился Парамонов. – Нужно сообщить, непременно сообщить. Это остров, там держат пленников. Тропический остров, японцы. Они какие-то опыты ставят на людях. Нам чудом удалось бежать на катере. Я не знаю, что стало с другими. Наверное, меня ранило и я потерял сознание.
– Он не ранен, – врач повернулся к командиру. – Думаю, что это контузия или последствия от сотрясения мозга, от травмы головы. У него заметная гематома на затылке. Может, во время побега, о котором он рассказывает, и получил травму головы.
– Надо спасти этих людей, – стискивая руку врача, продолжал горячее говорить русский. – Нас в яме было шестеро. Но думаю, что есть и другие, там, в горе, в пещере. Там и американцы, и австралийцы. Один был латиноамериканец. Надо спасать, там Васильева осталась у них. Я должен помочь!
Парамонов откинулся на подушку, и его речь стала менее связанной. Он снова погрузился в горячечный бред. Дак посоветовал не мучить спасенного. Он постарается поставить его на ноги хоть в какой-то мере. Чтобы ко времени прибытия в Гонолулу русского могли допросить представители штаба. Возможно, этот Парамонов сможет дать больше сведений об этом острове и о том, что там происходит. Если, конечно, это все не бред воспаленного воображения.
Русский моряк впал в беспамятство, и Юджин Дак снова включил стерилизатор со шприцем. Крепкий парень, думал врач, сердце у него молотит, как добротный мотор. А значит, идет питание всего организма, и все эти обмороки и потери памяти лишь временное нарушение сигналов, электрических импульсов в коре головного мозга. Мало еще мы знаем о мозге, но этому парню точно еще рановато уходить в иной мир. Выкарабкается.
И Парамонов карабкался, будто лез в гору, цепляясь пальцами за острые края скалы, подтягивался из последних сил и лез дальше. Он не мог иначе, потому что там, на острове, осталась Галина. Он не успел пробиться к ней, Вячеслав вообще не собирался бежать с острова без Васильевой. Он хотел ее вытащить, спасти, а потом… Что потом, неизвестно, да и не думал об этом лейтенант. Сейчас его долг был в том, чтобы спасти женщину, и он ринулся туда, где, как ему казалось, находилась пещера с лабораториями.
Каким-то чудом этому крепкому австралийцу удалось перерезать, перетереть лиану, которой была связана решетка из жердей. Парамонов лишь увидел, что австралиец и два американца шепчутся о чем-то, а потом, когда охранник ушел, двое пленников держали на плечах третьего, который чем-то перетирал жгут из растительных волокон. Им удалось раздвинуть четыре жерди, и тогда один из пленников высунул голову и убедился, что рядом нет охранников.
Из восьми пленников в этой яме только четверо могли драться. Парамонов, успевший заметить у берега с деревянным пирсом большой моторный катер, стал знаками показывать своим товарищам, используя несколько английских морских терминов, которые знал. Американцы его поняли. Один за другим пленники выползали из ямы и откатывались к кустам. Последними вытянули раненых и ослабших. Вячеслав уже прикидывал, как подобраться к входу в пещеру, закрытую маскировочной сеткой. Единственным оружием был камень. Ударить в голову, в лицо, отобрать автомат – и внутрь, стрелять и рваться дальше, искать Галину. Что будет потом, не важно, главное – найти. Он понимал, какой ужас может испытывать женщина в ее положении. В одиночестве, в лапах беспощадного жесткого врага. Американцы что-то говорили, намекали на что-то медицинское. Но, как понял лейтенант, это не госпиталь, а после того, как один из них щепкой написал на песке под ногами три цифры – 731, Парамонов все понял.
Об отряде 731 он слышал от руководства, от замполита дивизиона. Это подразделение японской армии имело в распоряжении лаборатории и неограниченное количество подопытного человеческого материала в оккупированном Китае. Материала для исследований в области вирусологии. Это подразделение создавало бактериологическое оружие. Были и другие подразделения, лаборатории, имевшие не менее бесчеловечные цели [5]. И Парамонов хотел любой ценой вытащить отсюда Галину.
Лейтенанту удалось первым завладеть оружием, оглушив японского солдата. Когда в его руках оказалась винтовка, Парамонов почувствовал, что у него как будто даже прибавилось сил. Стащив с убитого пояс с патронными подсумками, Вячеслав открыл огонь по сбегавшимся отовсюду солдатам. Упал сраженный пулей американский сержант, австралийца ранили в ногу, и он, отстреливаясь из чьего-то пистолета, отползал по песку к воде. Второй американец уже заводил мотор катера. Освободившиеся узники что-то кричали Парамонову по-английски, но он не понимал, да и не слушал никого. А потом в глазах полыхнуло огнем, от сильного удара Парамонов полетел в темноту. Или граната взорвалась, или еще что-то. Этого лейтенант не знал и не помнил. Он очнулся уже в катере, в полном одиночестве. Вокруг был бескрайний океан, мотор катера не работал. То ли заглох от повреждения пулей, то ли закончилось горючее. Хуже всего было то, что катер набирал воду через пробоину в днище. Парамонов с трудом, то и дело теряя сознание, надел спасательный жилет, валявшийся в катере. Потом, видимо, суденышко затонуло, а он оказался в воде. Как он попал в катер, почему был один, оставалось лишь догадываться. Видимо, беглецы уложили его, потерявшего сознание, в катер, а сами не успели в него запрыгнуть, а может, кто-то и успел, но был убит преследователями и свалился в воду. Возможно, что по этой причине японцы и не стали преследовать катер, полагая, что в нем никого нет. Они не увидели лежавшего на дне русского лейтенанта. Все надежды беглеца были связаны с тем, что его катер несет межпассатным противотечением в сторону Америки. Насколько он помнил распределение течений по широтам. Хуже, если его захватит пассатным течением и понесет на запад. Прямо в лапы японцев, оккупировавших большую часть Полинезии. Когда затонул катер и Парамонов очутился в воде, надеяться ему было уже не на что.
Берия выслушал Платова спокойно. Когда комиссар госбезопасности закончил доклад об обстоятельствах исчезновения самолета, на борту которого находились Шелестов и Сосновский, Лаврентий Павлович встал из-за своего рабочего стола и подошел к окну кабинета. За окном разгорался рассвет. Посветлевшее небо окрасилось первыми лучами солнца, блеснули слезинками московские крыши, влажные после ночного дождя.
– Ты уверен, что это не американцы подстроили исчезновение самолета, захватив наших людей?
Вопрос был, скорее всего, риторический. Берия сам распорядился отправить Сосновского в Калифорнию. Да еще не одного, а вместе с Шелестовым. Он прекрасно знал, что американцы способны на какую-то выходку, здраво оценивал обстановку. Ленд-лиз, союзнические отношения – это одно. А работа разведки – это зачастую совсем другое. И если к ним прибыл представитель советской разведки, который лично знал немецкого разведчика Отто Тидемана, то у американцев вполне могло появиться желание вытрясти из Сосновского побольше информации и о немце, его работе и советских операциях. Риторический. Но Платов счел необходимым все же высказать свое мнение.
– Считаю, что происшествие действительно имело место, Лаврентий Павлович. Если бы американцы решили захватить наших людей, они бы использовали непроверяемую легенду. В данном случае мы имеем сведения о типе самолета, бортовом номере, маршруте полета. В течение суток мы будем иметь подтверждение от наших людей в США о том, взлетал ли этот борт, садились ли в него пассажиры, соответствующие указанному словесному портрету. У нас будут подтверждения переговоров в эфире диспетчеров и аварийного борта. Синоптики уже подтвердили
