Санкт-Петербург, 24 октября (5 ноября) 1898 года, суббота
Аристарх Лисичянский любил гулять вдоль Мойки. Москвичам этого не понять, но каждый уважающий себя петербуржец непременно имеет вот такие, не очень знаменитые и помпезные, но любезные сердцу кусочки столицы. Место, где отдыхает душа. Так что, оказываясь на Мойке, он всегда старался немного затянуть удовольствие, и шел, никуда не торопясь. Не торопился он и сегодня, а на Синем мосту даже постоял немного, глядя в воду. Вот только сейчас ему было не до красот. Просто его сильно смущал тот, к кому он шел… Да чего там перед собой крутить-то? С просьбой он шёл. С униженной просьбой о помощи. А кто из нас любит просить? Тем более, если от того, помогут ему или нет, зависит если и не жизнь, то, как минимум, дальнейшее благополучие.
А если говорить еще честнее, то пугали Аристарха оба варианта. Вот в чем штука! И откажет Ян Карлович, дорогой господин Бергман, в просьбе — плохо. Потому что бандиты, нанятые племянником Аристарха, молчать не стали. Вложили, душегубы, Володеньку, племянничка дорогого, по полной! Тот еле успел в бега податься. Вот только Воронцов на своем миллионе не остановился, еще и «магический куб» придумал! Газеты второй день гудят, мол, великое изобретение, по всему миру спрос будет. А когда человек большие миллионы имеет, ему самое место на улицу Миллионную, поближе к власти. Да и награду он может пообещать немалую, такую, что сотни, а то и тысячи начнут искать Володю не спустя рукава, а со всем старанием.
А дальше что? Правильно, Володя может и его, Аристарха, сдать, и весь их «Клуб любителей старины», который за нападением стоял. Так что и ему самому теперь грозит на каторгу загреметь. За Воронцовым, слышь, теперь и Ухтомские стоят, род хоть и обедневший, но древний, да и сама Воронцова-Дашкова [10]. Вывернуться трудно будет. А и вывернешься — останешься без денег и связей. И другим членам «Клуба любителей русской старины» не поздоровится.
Однако и помощь господина Бергмана страшила не меньше. Хоть он ее сам неоднократно предлагал ранее. Однако… Не тот человек был Ян Карлович, чтобы помогать просто так. А что он потом потребует в виде ответной услуги — это, знаете ли, большой вопрос. Но ясно, что пустяками не ограничится.
Вот и тащился Аристарх еле-еле. Однако, вот и дверь.
Ян Карлович принял посетителя быстро, предложил кофе и коньячок с сигарами, однако… Всю видимую душевность приема рушило то, что, несмотря на настоятельную просьбу о разговоре наедине, в гостиной присутствовал и третий. Этого молодого человека, выглядящего едва на четверть века, хозяин квартиры представил как поручика Свирского. А на недовольное молчание и вопросительный взгляд Аристарха, скупо, но веско заметил:
— Поручик — большой специалист в решении разных вопросов, так что я думаю, полезнее будет его присутствие при нашем разговоре. Разумеется, я гарантирую его порядочность. Ничего из того, что он услышит, никогда не будет разглашено.
Он помолчал, давая сказанному дойти до гостя во всей весомости, а потом резко, как кнутом, подстегнул:
— Ну же, излагайте! В чем проблема?
И Аристарх покорно начал излагать суть ситуации. Хозяин дома и поручик Стани́слав Свирский (именно так, с ударением на второй слог), внимательно слушали, время от времени задавая уточняющие вопросы. К просьбе Аристарх перейти не успел, будучи остановлен властным жестом Бергмана.
— Итак, если я правильно понял, ваш «Клуб любителей старины», в полном соответствии с названием, не хотел, чтобы на Белом море что-то менялось. Пришлые вам были не нужны, а этот Воронцов не просто впёрся, а перетащил на свою сторону множество солезаводчиков, набирая тем самым силу и влияние в тех краях. Да и дочь Ухтомского, Наталья Дмитриевна, виделась вам желательной невестой племянника. Не столько ради денег, приданого там негусто, сколько из-за родовитости и связей.
Аристарх молча кивнул. В столь примитивном изложении мотивы членов Клуба выглядели не очень приглядно, но, по сути, возразить было нечего. И не в том он сейчас положении, чтобы за слова цепляться. Да и Ян Карлович был слишком непрост. Он уже неоднократно помогал Клубу. Нет, не деньгами, а информацией, советом, влиянием. Деньги у членов Клуба и у самих были, так как именно они «стригли купоны» с торговли карельским лесом. Ну и иную копеечку не упускали, чего греха таить.
Ян Карлович между тем продолжил:
— Однако казначей Клуба, он же по совместительству — ваш племянник, оплошал. Нанятые им «специалисты», — тут он едко усмехнулся, — оказались растяпами, ни Воронцова устранить не смогли, ни завод его сжечь.
Тут внезапно и не менее едко вступил Свирский:
— Зато они чуть не порешили Ухтомскую. Ту самую Наталью Дмитриевну, которую ваш племянник себе в жены хотел взять. Да уж! Верх мастерства, ничего не скажешь! А ведь Ухтомская сейчас не только связи имеет, у неё теперь и приданое завидное. И папенька у нее председатель «Союза солезаводчиков», и доходы у них резко возросли. Вот только, вашему племяннику это счастье теперь «не светит» — в розыске он.
— Всё верно! — подтвердил Лисичянский, стараясь, если не сохранить достоинство, то хотя бы не выглядеть трусом, отказывающимся принимать последствия.
— Хорошо, что вы это понимаете, Аристарх Игнатьевич! — мягко и неожиданно любезно произнес хозяин квартиры. — Но не будем об этом. Про «бенефис» Воронцова мы все в газетах читали, и понимаем, что с нынешними деньгами и связями он имеет все шансы поймать вашего племянника, а там и разные неприятности причинить и вам, и остальным членам клуба.
— Так вы не… — тут у Аристарха от волнения пересохло в горле, пришлось отпить кофе, чтобы закончить вопрос: — Так вы не поможете, Ян Карлович?
— Ну что вы, право! Помогу, разумеется. Вернее, мы поможем, да, Стани́слав?
Поручик только коротко кивнул, как о чем-то само собой разумеющемся.
— Поэтому сделаем так! Племянника пока спрячьте подальше и сами в обществе некоторое время не появляйтесь. Если будут спрашивать — отвечайте, что совершенно не в курсе. «Ничего не знаю», и всё тут! Ну, а пока вот этот
