Ознакомительная версия.
– Ну что, со вкусом произнесено, – кивнул Председатель Совбеза на экран телевизора.
Сидевший напротив него директор АФБ выглядел неважно – бледный, осунувшийся. Сказывались бессонная ночь и нервотрепка. Вся операция лежала на нем. Помимо организации оперативно-следственных мероприятий нужно было еще и обеспечить высочайший режим секретности. Противник раскинул щупальца во всех правоохранительных органах. Скорость стука опережает скорость звука. Поэтому к моменту обысков вещдоки могли быть уничтожены, а фигуранты имели возможность исчезнуть за пределами России. Но не исчезли. Правоохранительные органы справились с задачей. Все прошло без сучка и задоринки. Красиво, без эксцессов.
– Все-таки принял Верховный свое самое главное в жизни решение, – кивнул Председатель Совбеза.
– Принял, – согласился Кутасов.
– И что с Ичкерией? Наземная операция?
– Все идет к тому.
– Ох, чего сейчас начнется! – покачал головой Бусыгин. – Тут или грудь в крестах, или голова в кустах. Видишь, как напряженно все.
– Рано радуешься, – проворчал Кутасов. – Мы еще на всем этом запросто можем шеи посворачивать.
– И тогда страну добьют окончательно, – кивнул Председатель Совбеза. – Слишком резкий мы шаг делаем. Поскользнуться можем.
– Страховка нужна в игре с нашими западными недругами, – похлопал ладонью по журнальному столику Кутасов.
– Ты прав. Козыри нужны…
– Трудно с козырями. Но стараемся…
Горы. Кавказ. Граница с Иберией. Места живописные, дух захватывает от красот и простора. Господом они будто специально созданы для того, чтобы возвышаться душой.
Но здесь душа рвется в клочья. Здесь столетия идет война. И людьми эти горы отлично приспособлены для ее нужд. Ведь в горах так удобно уничтожать друг друга…
Именно для нужд войны сегодня по горам и ущельям тянутся тайные и явные тропы и проходы, а то и дороги. Здесь проходит главная артерия и кровеносные сосуды, питающие повстанческое движение за Свободную Исламскую Ичкерию. Струится по ним железная кровь войны – оружие, боеприпасы. В последние годы, бывало, напор ослабевал, становился совсем слабым, но никогда не иссякал полностью, несмотря на все усилия военных и пограничников – видимо, не сильно они и старались. Здесь на территорию России шли переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» и «Игла» – для работы по воздушным целям, а это рухнувшие вертолеты, искореженные человеческие тела. Мины и стрелковое оружие – это засады и трупы русских солдат. Тротил – это взорванные жилые дома, густое облако страха над еще недавно мирными русскими городами. Все эти убийственные игрушки моджахеды везли по горным дорогам на автомашинах. Тащили на себе в мешках и сумках. Везли на лошадях и ишаках. При этом проявляли чудеса изобретательности, смелости и настырности. Ручеек, питающий смерть, не должен иссякнуть. Слишком для многих в этом безумном мире смерть является капиталом.
Сейчас по этим тропам шла русская разведывательно-диверсионная группа.
Ник и его ребята в свое время немало полазили по этим горам. Выставлялись здесь в засадах, секретах. Тоже пытались прикрутить вентиль и не дать оружию течь в Россию. И все равно в знании местности они не могли сравниться с Султаном. Он вел их самыми укромными путями, жуткими горными тропами и ущельями, когда нужно было больше думать не о маскировке, а о том, чтобы не рухнуть в пропасть. По практике Афганской и Ичкерской войн бывали периоды, когда спецназовцы в горах при переправах и от обвалов теряли в два-три раза больше людей, чем в бою.
Горы нужно любить. С ними должно дружить. При передвижении соблюдать элементарные правила. Когда ползешь по скалам, всегда имей три точки опоры. Не сбрасывай камни – можно вызвать обвал. Не преодолевай препятствие (овраг, каньон, ущелье, щель) сразу всей группой – оставь подстраховку огнем.
У Бизона настойчиво крутились в голове слова афганской песни:
Пройти по глухим пропастям,
Пусть грохот лавин по пятам
И стынет под звездами кровь,
Где сходится смерть и любовь…
Пытался себя одергивать – строчка про смерть в горах ему не нравилась. Но когда он начинал скользить вниз по крутому склону, с трудом находя опору на каком-нибудь камне или цепляясь за коренья, переводил дыхание, и слова настырно опять лезли в голову.
Это время стоит за спиной
Над живой и над мертвой водой.
Это время диктует приказ
Поднимается в горы спецназ.
Иного выхода, как идти по этому маршруту, все равно не было – приходилось рисковать. Сегодня эти края достаточно многолюдны, и засветиться здесь не составляло особого труда. Худая пробка из федеральных сил и пограничников, перекрывавшая, хоть и неважно, горлышко этой бутылки, вылетела, и теперь бандиты здесь шатались в открытую, толпами.
– Тяжело будет их всех перемолоть, – покачал головой Бизон, глядя в бинокль вниз, где в утреннем тумане неторопливо змеей тянулась по извилистой горной дороге в сторону Ичкерии колонна боевиков.
– Не волнуйся, – небрежно махнул рукой Ник. – Если без дураков по ним работать начать – нашей артиллерии и авиации они на один зуб. Лишь бы приказ отдали… Вперед, хлопцы. Время не ждет…
Пару раз десантники чуть лоб в лоб не столкнулись с группами боевиков. При этом имели возможность без проблем положить их. Но в боестолкновение вступать было нельзя. Пара десятков уничтоженных бандитов не значила ничего…
– Здесь растяжка нет, – самонадеянно утверждал Султан, когда группа выползала на очередную козью тропу. – Проверено…
Растяжек не было. Но десантники едва не напоролись на противопехотную мину на тропе. Ник, с его сверхъестественным чутьем, замер на месте, чуть не опустив ногу на нее. Акула разминировал гостинец.
– Мин нет? – кивнул Ник. – А это чего?
– Недавно ставили! – воскликнул Султан, который продолжал бояться Ника как огня, справедливо полагая, что при необходимости тот, ни секунду не думая, отдаст приказ на его уничтожение. – Не виноват!!!
– Ладно. Живи пока, – пошутил Ник.
Группа двинула дальше.
Подъемы, склоны. Вот пролетает мимо головы Ника увесистый камень… А дальше по карнизу, и едва дышать – того и гляди рухнет камнепад, и будет группе памятник на братской могиле… Скользят рифленые подошвы ботинок на мокрых валунах, быстрое течение горной реки готово сорвать человека и унести вдаль, уничтожить. Акула едва не падает в ледяную воду, помогает только страховка. Хорошо еще – теплое лето, одежда сохнет быстро и не схватишь воспаление легких. Зимой куда хуже… Дыхание сбивается. Ноги двигаются с трудом…
Вперед. Не останавливаться. Не расслабляться – сканировать местность всеми органами чувств, как локаторами. Серые безжизненные скалы… Потом зеленка… Опять скалы… Мертвый лес с обожженными деревьями, поваленными стволами, воронками – здесь поработала российская артиллерия лет пять назад. Сквозь мертвые стволы уже поднимались зеленые ростки…
И снова наверх, в горы. Расщелины. Камни. Пещеры. Обожженные проплешины – это от вакуумных бомб – незаменимого оружия для борьбы с боевиками в горных условиях.
Двигалась группа куда медленнее, чем обычно. Трудный путь можно было преодолеть за несколько часов. Только для этого надо идти с высоко поднятой головой, не таясь и не боясь никого. А тут – ползешь ящерицей, шуршишь летучей мышью, дышишь через раз…
Постепенно темнело. На горы опускался вечер, готовый перейти в ясную звездную ночь, когда смотришь вверх и ощущаешь, что ты укрыт покрывалом Млечного Пути. Двигаться ночью по этим местам было сущим безумием.
– Ищем место привала, – приказал Ник.
– Я знаю одно хорошее место. Вон там, – указал Султан на гряду камней на склоне скалистой горы.
– На камнях спать? – хмыкнул Цыган. – Так радикулит заработаешь, Султанчик. Ты что?
– Там пещера. Надо знать, как пройти.
Султан знал. Действительно, за грудой обломков скал шел наверх узкий карниз. Он вел к скрытому от посторонних глаз узкому лазу, располагавшемуся на десятиметровой высоте. Десантники едва протиснулись в него, преодолели узкий длинный проход и оказались в просторной сухой пещере. Идеальное убежище.
Судя по промасленным обрывкам бумаги, коробкам от патронов и деревянным ящикам, покрытым грязью и пылью, раньше тут хоронились моджахеды, спасавшиеся от федеральных сил.
– Сгодится, ядрены пассатижи, – благосклонно кивнул Фауст.
Расположились в пещере десантники с комфортом. Даже получили долгожданную возможность покурить всласть и развести огонь. Снаружи все равно их не видно и не слышно – хоть фейерверк устраивай, хоть песни пой. Фауст тут же задымил крепкой сигаретой с едким запахом – где только такие берет. Он единственный в группе любил попыхтеть сигаретой и никак не мог избавиться от этой привычки.
– Комфортно тут духи жили, – оценил Цыган. – Рай для дикаря.
Ознакомительная версия.
