Боли Слон не чувствовал совсем, видимо, благодаря стоявшему морозу. Разодрав зубами несколько «индивидуальных пакетов», он перевязал Филина, потом себя.
– Ты, братан, давай держись, – говорил Слон, привязывая Филина к своей спине размотанной чалмой. – Мы еще с тобой по девкам сходим в Одессе. Слышь, тезка?
Невероятно, но Филин слышал абсолютно все...
Улегшись животом на снятый с себя «броник», Слон сказал Филину:
– Ну, вот и саночки у нас есть, братан. Поползли, что ли? А вот, знаешь, песню одну вспомнил, с того концерта, – прошептал Слон и запел тихонько:
А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще здесь дела —
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто – хотелось пожить.
А не спеши ты нам в спину стрелять,
А это никогда не поздно успеть,
А лучше дай нам дотанцевать,
Лучше дай нам песню допеть.
...Конечно же, бронежилет не санки, но под горку – Слону была огромная помощь...
А не спеши закрыть нам глаза,
Мы и так любим все темноту —
По щекам хлещет лоза,
Возбуждаясь на наготу.
...Силы были на исходе, и Андрей это чувствовал, но он полз и полз...
А не спеши ты нас не любить,
Да не считай победы по дням —
Если нам с тобою сейчас не прожить,
То кто же завтра полюбит меня?
А не спеши ты нас хоронить...
...Как сломанный патефон, Слон повторял песню бесконечное количество раз, стараясь не потерять сознание от потери крови.
«...Только не отрубайся, Слоненок, иначе подохнем тут разом... А нам еще до Одессы добраться надо!.. Давай, давай!..» – уговаривал себя Андрей и полз все дальше и дальше.
Но сил больше не было. Слон и так сделал больше, чем мог бы сделать человек...
Пришел он в себя от яркого солнечного света, а прямо перед глазами было родное лицо Медведя. Игорь улыбался. Где-то рядом орал бешеным голосом Джо:
– Ты, Карлсон, бля!!! Сажай, давай, свою тарахтелку! – Джо матерился в рацию. – Да не епет меня, что места нет, давай, вали сюда!
– Слоненок... – смеялся Медведь, но с глаз его капали слезы. – Мы вас ищем с самого рассвета, а вон ты куда уполз, бродяга!..
Это было последнее, что слышал тогда Слон перед тем, как надолго потерять сознание...
В следующий раз он пришел в себя уже в Ташкенте... В госпитале...
* * *
И такой ком подкатил к горлу Филина, что не вздохнуть, не проглотить!.. Он стоял у окна, смотрел на буйство весны и тихо, горько плакал...
«...Андрюха... Это я тебе всем обязан! Только тебе!.. Всем тем, что у меня есть, и тем, что могло бы быть, но было потеряно уже только по моей глупости или несговорчивости!.. Все это было позже, потом... Это ты, сержант Андрей Ошеха, подарил мне тогда, 15 декабря 1988 года, жизнь... Подарил или не позволил другим ее отнять... Это уже просто словеса... Ты просто взял и вытащил из пекла совершенно „зеленого“ лейтенанта!.. Вытащил, но цену за это заплатил немалую... Ты обменял чужую жизнь на свои ноги... Тебе я всем обязан!.. И буду помнить это!.. И детям своим расскажу!..»
А потом... Потом Филину вспомнился тот разговор с Батей, с командиром отряда... В тот, самый первый день его возвращения после госпиталя в отряд...
* * *
Конец февраля 1989 г. Отряд.
«...Лучше ты отдай, потому что я не могу...»
...Со стороны штаба к КПП приближалась фигура Бати. Командир, конечно же, не бежал – положение не позволяло, но шел очень быстро. Филин вышел навстречу и наткнулся на грозный взгляд Бати.
– Почему нарушаешь форму одежды, Филин?
– ???
– Ваше звание, товарищ Проценко, есть «старший лейтенант», а я вижу несоответствие. Почему на вас до сих пор лейтенантские погоны? – улыбнулся Батя. – Что, медсестрички время не давали?
– Так, Батя... Я же приказа не слышал, вот и подумал...
– От болван, ну болван!!!
Они обнялись. Крепко, по-мужски, по-солдатски... И Филин понял, только сейчас понял, почему командира называют Батей. Семьей его отныне был отряд, суровые мужики со странными порой кличками – братья, а Батя, да он и был для всех настоящим батей. И ком под горло подступил такой, что... Вдруг захотелось орать во все горло, и не важно что, и даже можно без слов...
– Ну, идем, герой, идем, сынок, покалякаем... – произнес Батя, обнимая за плечи Филина, и обернулся к комроты разведки. – Джо, мне некогда, сам видишь, приказ по отряду передашь, что сегодня особый ужин, да «столовку» накрути, чтоб на все сто! Мы сегодня будем обмывать звезды разведчика...
– Есть! – с преувеличенным рвением ответил Джо.
В кабинете расселись по жестким стульям – здесь все было по-спартански. Андрей поерзал немного, находя самое удобное положение для своего, ставшего таким каким-то неудобным, тела, что не прошло мимо глаз командира. Батя вообще все и всегда видел и подмечал, только не обо всем говорил...
– Значит, так! – грохнул ладонью по столу. – Отправляешься в отпуск на 45 суток, для начала... В конце апреля медкомиссия... И я очень хочу, Филин, чтобы ты ее прошел, – вижу, не ошибся я в тебе, нужен мне такой разведчик. Но! Здоровый, чтоб тянул, а не его тянули. Ясно?
– Ясно, Батя.
– Ох, и завидую я тебе, Андрюха!.. – в первый раз командир назвал Филина по имени. – Весна в Одессе!.. Это ж мечта поэта!.. Тепло, море плещет, девки ногасто-сиськастые в мини «по самую кобуру» снуют туда-сюда перед глазами... Кр-расота-а-а!!! А тут ты: старлей, орденоносец, молодой, фигуристый такой весь из себя, с палочкой, как настоящий пес войны. Да девки, от желания под тебя залезть, будут лифчики на себе рвать! Как думаешь, Филин?
– Посмотрим...
– Посмотрит он! Скромняга! Ты вот что, делай что хочешь, а вернуться к эскулапам должен без клюки, и это приказ!
– Есть вернуться без клюки! – гаркнул старлей и улыбнулся. – Приказ командира – закон для подчиненного!
– Ты это. Ты не ерничай тут, чай не прапорщик перед тобой, а командир отряда, целый подполковник!.. А без шуток если, то ты хоть и салажонок еще, но цепкий и по духу правильный... Думал я, что такого, как Шах, больше не найду, ан глядишь, появился Филин... Только я тебя «гэбарям» не отдам. У них там свои песни, а у нас свои... Да ты, я думаю, и сам не пойдешь?
– Точно, Бать, на хрена мне их игры.
– А если Монах твой тебя позовет?
– Откажусь!
– Ну, вот и ладушки. Лечись давай, Филин, девок порть в меру, только не обженись ненароком, рано тебе еще...
– Есть, девок портить в меру!
– Ну, гаденыш! Я-тя накажу-у!!! Потом, когда вернешься!..
Батя смеялся, оказывается, так заразительно, что не было сил сдержаться. Ржали до коликов в боку...
– Ну ладно... – утирая слезу, произнес командир. – Тут вот еще что.
Улетучилось веселье, как и не было.
– Ты вообще-то знал, что Слон твой земляк, одессит?
– Догадывался, но он не говорил ничего конкретно... Да и времени на это особенно не было...
– Коренной. В пятом или шестом поколении. Но это не важно. Потеряли мы нашего Слона... Пока тебя в Кабуле выхаживали, его отправили в Ташкент... А там эти, чурки узкоглазые, у него отняли обе ноги, коновалы, мать их за душу! Инвалид он теперь безногий! Две недели назад сообщили, что перевели его в 411-й госпиталь, что в Одессе. Там он сейчас... В себя приходит помаленьку... Знаешь адрес-то?
– Да уж... Улица Пироговская...
– Да хоть Блинная, мать ее! – в сердцах произнес Батя. – У Слона нашего только мать осталась, а он единственный сын... Все хотел семью слепить да детишек нарожать, не раз мы здесь до полуночи с ним о том говорили... А-а, что и говорить!
На глазах Бати навернулись слезы, только теперь слезы эти были другие. То ли слезлив был командир, то ли от войн нервы были обнажены...
– Ты это, Андрей, сходи к нему. Ты ему должен... И вот еще что...
Подойдя к сейфу, Батя, тяжело вздохнув, достал красную сафьяновую коробочку и положил на стол перед Филином.
– Сам хотел, но думаю, если ты отдашь – ему будет вдвойне приятно... Это его второй... И теперь уже последний! Эх, Слон – Слон...
Открыв коробочку, Филин, увидел покоившийся на белом атласе орден Боевого Красного Знамени. Новенький, непотертый, блестящий – цена за потерянные ноги...
– Представлял к Герою Союза... Вас обоих представлял!.. – тихо произнес Батя. – Да только там, «наверху», у них свои расклады... Сказали, что два Героя за два года (!), да за одно и то же (!), да в одном подразделении (!), не бывает. Вроде того, что то, что сделал Батырыч, больше в одном взводе никому не под силу!.. Суки! Даже орден «Лысого» не дали! Но я буду не я, если...
– Я понял, Батя. Не рви сердце...
– Да чего там!.. Только от сердца моего!.. Там уже и рвать нечего, как ты говоришь, одни ремни остались, на портупею... Как в какую-нибудь жопу лезть, так это мы, а как отблагодарить вас, пацанов, за то, что жизни свои кладут, – фуй с маслом! Это они получают висячки на китель да теплые места в штабах, суки!.. Ладно! Там все зачтется, каждому!.. – Командир поднял глаза к потолку.
– Обязательно, Батя... Всем зачтется!..
