– Петербург, – поделился своей информацией Максим. – Очень большой город, он был на той карте. Но это значит, что мы почти дошли до моря, понимаешь? Совсем немного нам не хватило.
Двери распахнулись, и арестантам принесли завтрак. Бочонок подогретой воды с какими-то ягодами, немного тушеных овощей в деревянной миске и небрежно брошенный сверху огромный шмат жареного мяса. От такой роскоши у парней глаза вылезли на лоб, и только Алла жалобно запричитала. Само собой, мясо было не лягушачье. Девушка во время всего их путешествия все же ела мутов пару раз, ранней весной, чтобы совсем не обессилеть, но потом решительно отказалась, предпочитая питаться ягодами, грибами, и часто ложилась спать голодной. Здесь же мясо, кажется, составляло основу рациона.
– Мутобои! – с уважением протянул Валька, разглядывая угощение. – И с дровами у них все в порядке. Чуете, как тепло идет от дальней стены? А ведь мы арестанты, про нас в последнюю очередь думают. Тут все по правилам, Макс! Новосибу бы понравилось, и дяде Толе, и родителям нашим!
Максим неопределенно пожал плечами и, прихватив свою порцию, отошел подальше от остальных общинников, к той самой дальней теплой стене, возле которой были сложены книги. Из разговоров он понял, что недавно протекла крыша в библиотеке, и подмоченные книги принесли сюда сушить. Продолжая завтракать, он стал читать заглавия на обложках, с трудом вспоминая некоторые буквы.
– «Тридцать три способа добиться карьерного роста», – прочел Валька, который пришел следом вместе с Аллой. – «Основы программирования на…» Не могу прочесть. «Собачье сердце». Собак-то давно не осталось, зачем нужно сердце?
– Если они берегут книги, значит, они нужны, – упрямо проворчал Максим, не переставая жевать. – Так и должно быть.
– Я думаю, это не очень важные книги. Скорее всего, у них очень большая библиотека, и нужное они бы к арестантам не отнесли. Смотри, рваных много! Да тут любой может страницу зачем-нибудь вырвать. Нет, это не нужное. «История КПСС», «Самоучитель игры на бас-гитаре», «Черный тюльпан»… Мы вообще не знаем, о чем это, только самые старшие помнили, но их больше нет.
На одной книге была изображена лодка, и рука Максима схватила ее прежде, чем он успел осознать, что видит. Он помнил: на лодках плавали по воде, они были огромные и железные, приводились в действие с помощью… Тут память отказалась ему помочь. Отставив в сторону плошку, Максим вытер руки о штаны, пролистал несколько страниц и опять увидел рисунок, теперь бесцветный. Рядом с лодкой лежала палка с двумя лопастями.
– Странное весло! – Веселый Валька с аппетитом ел и заглядывал другу через плечо. – Может, не весло? Но похоже. Маленькие лодки с помощью весел двигали, только там с одной стороны был… Плавник, кажется. А тут – с двух. «Байдарка», вот как лодка называется!
– Разве лодки не большие? Там же были какие-то двигатели…
– Ты с кораблями путаешь. Лодки – маленькие корабли. А эта совсем маленькая: смотри, там и место только на одного! Только непонятно, куда он ноги дел. Может, это лодка для безногих? В старом мире чего только не было.
– Вас требует к себе полковник Храмцова.
Обернувшись, они увидели перед собой Воронка. Вопреки обыкновению, парень не скалился и выглядел очень серьезным.
– Оставляйте харчи, мы не тронем, и идите, конвой уже ждет. Я только хочу посоветовать: не шутите с ней и не спорьте. У нее недавно муж обратился, так что к шуткам она не расположена. Лучше соглашайтесь со всем, что она скажет. Елена Григорьевна решений не меняет.
– А кто такой «муж»? – спросила Алка.
– Единственный мужчина, который с ней жил. – Воронок пожал плечами. – Даже не знаю, как вам, диким, еще объяснить… Издалека вы. Идите! Храмцова не любит ждать. И помните: обращаться надо «товарищ полковник»!
Когда их вывели во внутренний двор крепости, Максим первым делом задрал голову. Потолок был не менее чем в пятидесяти метрах над ними! А может быть, и еще выше… Несомненно, это сооружение было построено во времена старого мира и стояло с тех самых пор без ремонта – общинники, лишенные прежних технологий, просто не смогли бы починить обрушившийся купол. Стало немного страшно: наверное, вся эта громада могла развалиться в любой момент. Двор был широким и круглым, но шли они не через центр его, а по краю. Вся середина была обнесена простеньким деревянным ограждением. Вытянув шею, Максим смог рассмотреть там огромную яму. Ее глубина осталась для него неизвестна. Их провели по полутемному коридору, а потом пришлось три пролета подниматься по лестнице с железными – Максим потрогал, чтобы удостовериться, – перилами. Они были покрашены чем-то белым, чтобы не ржавели, он слышал о таких хитростях. И все равно подобная расточительность показалась ему странной. Ведь не могут же они производить железо сами! Разве только имеют доступ к старым запасам. Но тогда эти запасы должны быть просто огромны.
Полковник Храмцова была женщиной в годах, возможно, даже старше тридцати пяти. Длинные волосы она заплела в две косы, лежавшие на полной груди. Одетая, как и все мутобои, в поскрипывавшую кожу, она выглядела очень сурово, и такими же оказались ее глаза.
– Я читала ваши показания, – сразу сказала она вместо приветствия, перебирая какие-то бумаги на столе. Максиму показалось, что это страницы из книг, чем-то забеленные и потом исписанные карандашом. – В общих чертах они не противоречивы. Как правило, наша община отказывает в приеме новых членов, поскольку наши ресурсы ограничены, а ответственность велика. Но в отношении вас мне разрешено пойти на исключительные меры в связи с оружием, оказавшимся в наших руках. Тем не менее каждый должен выдержать испытательный срок, и лишь потом, если комиссия сочтет вас подходящими кандидатами, вы станете членами общины. Таким образом, я принимаю решение: пока вы остаетесь на гауптвахте, а ваше содержание будет обычным для арестантов, хотя вы и будете иметь другой статус. Если вы имеете какие-либо вопросы, я готова их выслушать.
– Что будет, если мы откажемся и захотим уйти? – тут же спросил Максим, и его друзья испуганно уставились на него. – Нам вернут оружие?
– Оружие – собственность общины. – Храмцова смерила Максима мрачным взглядом. – Если вы отказываетесь от чести стать членами общины мутобоев, вашу дальнейшую судьбу рассмотрит специальная комиссия. Такого прежде не случалось. Но хочу сразу напомнить: вы были внутри базы. Нечленам общины вход сюда категорически запрещен из соображений безопасности.
– Но нас привели силой!
– Товарищ полковник! – испуганно перебил его Валька. – Макс хочет сказать, что нам у вас нравится, очень! Но мы ведь почти совсем ничего о вас не знаем.
– Это потому, что вы пришли издалека. Что ж, у вас будет шанс узнать больше во время испытательного срока. Но только в том случае, если вы хотите стать членами нашей общины. Мне кажется, у вас нет уверенности.
– Есть! – Валька толкнул Максима в бок, а Алла кивала каждому его слову. – Мы, конечно, хотим стать мутобоями! Но вдруг мы недостаточно достойны, и…
– Это решит комиссия. Итак… – Храмцова посмотрела в глаза Максиму. – Вы готовы?
– Да, – ответил он, прочтя в ее серых глазах готовность вынести смертный приговор. – Да, мы готовы.
– Тогда возвращайтесь на гауптвахту и выполняйте все требования конвоя. От вашего поведения зависит очень многое. Если будут какие-либо вопросы или жалобы, вы можете обратиться с ними в установленном порядке, то есть через начальника конвоя. На сегодня это все.
По пути назад на гауптвахту, Валька, невзирая на тычки конвоиров, нашептывал на ухо Максиму о преимуществах жизни в общине. Что хорошего бродить втроем, если есть возможность жить, как люди, в надежной крепости? Без оружия им долго не продержаться. А здесь – совсем не то, что в Цитадели или Березовом срубе! Тут есть книги и порядок, тут даже есть семьи, и за детьми наверняка следят не так, как в их одичавшей общине.
– Тут замуж выходят! – бестолково поддакнула Алка. – Как у нас раньше.
