Дядя Федя поднялся на встречу новому гостю, следом встал Арво Ситтонен.
— Позвольте представить вам нового хозяина города — господина Голову! — торжественно сказал Кастет.
Исаев сделал несколько шагов к столу, Жанна повернулась посмотреть на нового хозяина города, а Гена Есаул воскликнул:
— Боже ж ты мой! Кто к нам пожаловал! Это же господин полковник! Какая честь! Милости прошу к нашему шалашу!
И Есаул шутовски изогнулся в поклоне.
— Папа! — прошептала Жанна.
— Сядьте, господин полковник! — суровым голосом председателя офицерского суда чести произнес старик.
Исаев послушно сел. Происходящее напоминало похмельный кошмар, только вместо невнятных скользких чудовищ за столом сидели обычные, даже хорошо знакомые ему люди — вот Гена Есаул, с которым выпили не одну бутылку коньяка за мирное и плодотворное сотрудничество, вот глава колдобинских Кирей, водку пить с ним не доводилось, но знакомы они близко и хорошо, в старике во главе стола полковник признал Федора Ивановича Федосеева — Дядю Федю, которого видел только на фотографиях, но заочно знаком был давно — уголовные подвиги медвежатника Федосеева изучали еще в школе милиции. А Арво Ситтонен — вообще как родной!
— Папа! — донеслось из-за дальнего столика. Исаев оглянулся — рыжеволосая девица удивленно таращила на него глаза.
— Жанка, а ты здесь что делаешь?
— Я, к твоему сведению, невеста господина Ситтонена, а ты, оказывается, новый глава города!
— От члена он головка, а не глава города, — прервал ее Дядя Федя, — помолчали бы вы, девушка, а еще лучше выйдите отсюда!
— Я? — взвилась Жанна. — А ты кто такой, старый пердун!
И двинулась вперед, явно намереваясь выцарапать глаза старому медвежатнику. Исаев и Леха бросились ее усмирять.
В это время окна и двери банкетного зала распахнулись, и омоновцы, толкаясь и мешая друг другу, ввалились в зал.
— Всем стоять! — прерывая кашель, закричал Савелов.
Сливать надо ствол, подумал Леха и заложил руки за голову.
Его примеру последовали остальные, даже полковник Исаев.
Леха стоял очень удобно, у самого входа на кухню, завешенного шелестящими на сквозняке бамбуковыми шторами.
В кухонном помещении сейчас скучали две официантки и повар холодных закусок, с жалостью смотревший на истекавший майонезом салат. Судя по шуму в банкетном зале, салат придется выкидывать, а гости останутся без ужина — на вечернюю раздачу в СИЗО они опоздали, а утром, после завтрака, их отпустят.
Продолжая держать руки за головой, Леха нащупал рукоятку «Беретты», прилепился кончиками пальцев к щитку из слоновой кости, потянул пистолет наверх. То, что он стоял за спинами Исаева и Жанны, давало много преимуществ — омоновцы, во главе с полканом в пятнистой полевой форме, разбирались сейчас с ворами в центре зала, и. о. начальника ГУВД города их не интересовал, а Леха вроде как был при нем.
Он сделал полшага в отделяющий кухню шорох бамбука, заметил салат, официанток, повара и приоткрытое окно без решетки.
— Куда! — истошно завопил стоявший во входных дверях омоновец и выпустил ненужную очередь в потолок.
Стрелял он со скуки, а еще оттого, что у него внезапно разболелся левый нижний коренной зуб.
Посыпались осколки люстры, белая штукатурная пыль с потолка, зазвенели по полу гильзы. Леха сделал еще полшага и выстрелил в висящую над дверьми лампочку с надписью «Выход». Теперь осколки стекла посыпались на стрелявшего омоновца, и он машинально прикрыл голову руками. Леха схватил Жанну за руку и поволок за собой. Официантки почтительно расступились, повар отодвинул подальше блюдо с салатом, Жанна на ходу скинула туфли.
Животное — с восторгом подумал Кастет. Только животное, опираясь на извечные инстинкты, принимает верное решение в критической ситуации, человек полагается на разум и чаще всего ошибается. Жанна вела себя правильно, как животное.
Девушка легко вспрыгнула на подоконник, сверкнув пятками, бедрами и ядреным задом в прорехе лопнувшего при прыжке платья. Леха последовал за ней и, уже стоя в окне, оглянулся — на кухню ввалились омоновцы. Первым влетел тот, стоявший в дверях, он продолжал орать: «куда!» — и нажимать на курок молчавшего автомата. Небогатый магазин «калаша» был израсходован на расстрел потолка и люстры.
Леха спрыгнул вниз, в сторону от окна, чтобы не оказаться в лучах падающего света, позвал: Жанна! — нащупал ее горячее, лишенное остатков платья, тело и уверенно потащил за собой.
Днем, после неудавшегося покушения, он сел в машину Сергачева и внимательно изучил план «Медведя» и прилегающих к нему окрестностей. Ресторан был окружен садом с фонтанами, беседками, гротами и вольерами для павлинов и фазанов, которым пьяные гости бросали окурки и бутерброды с икрой. Прямоугольник сада был окружен решеткой с выходом на каждую из сторон, и у каждого выхода Леху ждала машина — бежать можно было куда угодно.
Далеко за спиной и в стороне раздавались короткие автоматные очереди, мат, неразборчивые команды, треск кустов и сучьев, звон разбитых садовых светильников.
В машине, на которую они вышли, сидел сам Сергачев.
— Вы нас ждете! — восхитилась Жанна и обняла Сергачева.
Невинность этого естественного жеста благодарности несколько нарушал тот факт, что на девушке одежды не было вовсе, а Петр Петрович, желая вырваться из жарких объятий, делал телом странные, елозящие движения, словно стремящийся к оргазму танцор ламбады.
— В машину! В машину! — Леха с трудом затолкал слипшуюся парочку на заднее сиденье, сам сел на переднее.
— Куда? — за рулем сидел Паша.
— Сначала в гостиницу. Там — видно будет!
На заднем сиденье Сергачев продолжал безуспешную борьбу с Жанной. В свете уличных фонарей горячо блестело смуглое тело Жанны и покрытая старческими веснушками лысина Сергачева.
Шляпа из кожзаменителя осталась валяться у входа в кабак.
Ночь они провели в особняке на Каменном острове.
Кастет вывез из гостиницы все, включая старую одежду Лехи-дальнобойщика, но чуть не забыл полмиллиона долларов в гостиничном сейфе. О вкладе вежливо напомнил менеджер, получив за это стодолларовую купюру. Больше всего проблем возникло с багажом Жанны, но Сергачев не только сумел вырваться из пылких объятий благодарной студентки, но и распорядился подогнать машины, дежурившие у ресторана, к гостинице.
Киреев приехал в особняк чуть позже. Претензий у милиции к заслуженному вору не было — тот факт, что три старых друга встретились за ресторанным столиком, чтобы отметить какую-то годовщину, преступлением не является, оружия, наркотиков и прочих предметов, запрещенных к ношению и владению, у них не имелось, поэтому после проверки документов их всех с извинениями отпустили.
Судьба Исаева на тот момент была неясна, но особых сомнений не вызывала — предъявлять ему Богданову было нечего. Зато у Дяди Феди остался листок с номером бернского банковского счета на имя Исаева, о котором Кирей и хотел напомнить смотрящему в ближайшие же дни, так что скоро соберется новый сходняк, чтобы распорядиться судьбой полковника.
Прощальная ночь у Кастета прошла бурно.
Среди обстоятельств, особо возбуждавших Жанну, опасность стояла на первом месте.
— Я теперь знаю, — жарко шептала Жанна ему в ухо, — почему от тебя все время пахнет порохом!
— Почему? — поинтересовался Леха.
— Потому что ты постоянно стреляешь в людей из пистолета! — торжествующим голосом произнесла она.
Леха был потрясен.
Слухи о потрясающей женской интуиции подтвердились! Стоило ему, в присутствии Жанны, поучаствовать в двух небольших случайных перестрелках, как она почти сразу установила труднодостижимую для практичного мужского ума причинно-следственную связь между запахом пороха и пистолетными выстрелами. Несомненно, важную роль в этой интуитивно-логической процедуре сыграло высшее образование.
— А кто в «Занзибаре» мужика застрелил? — спросил Леха.
— О, «Занзибар» — это супер! Съездим еще раз в «Занзибар», я пистолет с собой возьму!
— Потом, зайчик! Сегодня я уезжаю.
— А я?
— А ты останешься и будешь жить долго и счастливо…
— И разнообразно! — добавила она, карабкаясь на Кастета.
Напрасно звучали шедевры мировой классики над Лехиным ухом — итальянский будильник опять не справился со своей работой, и Леху разбудил Паша. Он просто вошел в спальню, подхватил его подмышки и поставил его на ноги, эффект был потрясающий — Кастет сразу проснулся.
— Время, время! — шепотом сказал Паша, косясь одним глазом на Лехину подругу.
— А вот ее будить не надо!
Леха наскоро принял душ и спустился в столовую. За столом, кроме Сергачева, сидела еще Светлана и незнакомая ему молоденькая симпатичная девчонка.
Светлана вскочила и бросилась ему на шею.
