— Не суетись, мы не голодные. В автобусе с Дашей плотно поели. Чайку поставь, только в самоваре!
Разговоры затянулись далеко за полночь. Родители никак не могли насмотреться на сына. Ольга Игнатьевна спохватилась:
— Ой, Господи, да ведь вы с дороги! Спать бы давно надо, а мы все не отпускаем. Я вам в Юриной комнатушке постелю! Там тахта широкая.
Она скрылась в горнице, где сразу же зажегся свет. Григорий Наумович спросил сына:
— Отвоевали окончательно или опять уедешь?
— Отвоевали, пап! Нам этой чеченской войны на всю жизнь с Дашей хватит.
— Вот и ладно! Наверно, не в свое я дело лезу и все же спрошу: детей-то заводить думаете? Или сначала для себя жить будете?
Даша смущенно улыбнулась и опустила голову, а Юрий хмыкнул:
— Ну, ты, пап, даешь! Нам оглядеться сперва надо, к мирной жизни привыкнуть. Верно, Даш?
Жена кивнула:
— Вот жилье свое получим и о ребенке подумаем. Полковник Саранцев обещал квартиру дать, как приедем с отпуска. А он никогда не обманывает.
— Это хорошо. Даша, а ты что, служить дальше собираешься?
— Конечно. Вместе с Юрой будем работать в одной части.
— И где, если не секрет?
— В одном из подразделений морской пехоты, под Питером.
Вернулась Ольга Игнатьевна:
— Пойдемте-ка спать! Завтра наговоримся.
Старая комната Юрия была маленькой, но очень уютной. Он оглядел стены, сплошь увешанные старыми плакатами различных ансамблей и цветными афишами кинофильмов. Полку с потрепанными книгами, старенький катушечный магнитофон на тумбочке и настольную лампу с облупившимся синим абажуром:
— Мама все оставила, как было до училища. Каждый раз приезжаю и удивляюсь. Обои новые поклеили, а плакаты перенесли в том же порядке, как были.
Даша поцеловала его:
— Родители у тебя замечательные. Такие простые и душевные. В Москве таких людей редко встретишь. Давай им завтра поможем с дровами?
— Я уж подумал об этом. Надо помочь. Но может, ты дома останешься? Не женское это дело — деревья валить, да сучья обрубать.
Она шутливо уронила его на тахту и навалилась на грудь, провела пальцем по губам:
— Товарищ майор, а что вы называете «женской работой»? Вы же прекрасно знаете, что я могу выполнять практически любую работу.
Он легко перекатился и оказался сверху. Улыбаясь ответил:
— Беру свои слова назад и вы, товарищ сержант, завтра отправляетесь вместе со мной в лес. Будете обрубать сучья. Надо попросить у мамы одежку похуже.
При последних словах он крепко поцеловал ее и потушил свет.
Не смотря на уговоры Ольги Игнатьевны, на следующее утро Даша и Юрий отправились в лес вместе с отцом. Мужчины валили толстенные березы, осины и сосны, а Волынцева старательно обрубала сучья и стаскивала их в костер. Григорий Наумович тихонько спросил сына, глядя, как невестка ловко обращается с топором:
— И где она так навострилась? Ведь ты вроде писал, что городская…
— Она с рождения вместе с родителями по заставам моталась и умеет все делать.
Чтобы не терять время понапрасну, обед взяли с собой. В час дня Даша быстро и ловко разогрела на костре суп и пареную картошку с мясом. Крикнула мужчин:
— Обедать пора. Я все разогрела.
На морозном воздухе зеленые щи показались ей неземной по вкусу пищей. Она так и сказала свекру об этом. Григорий Наумович рассмеялся:
— То-то моя Ольга смеяться будет, если я скажу, что в ее супе невестка неземное происхождение нашла! Это все, милая, русская печка! Нигде такого супа не получается, кроме нее, родимой. А ловко ты с топором обращаешься! Получше некоторых деревенских.
Даша улыбнулась:
— Жизнь всему научила…
Отправились домой, когда начало смеркаться. Голубые тени от деревьев падали на снег. Полная луна висела в небе, редкие звездочки мерцали в вышине. От крыш домов в небо поднимались тонкие столбы дыма. Дарья прикрыла нос варежкой:
— Щиплет! Когда работала, даже не замечала.
Свекор уверенно сказал:
— Завтра мороз будет. Ишь, вызвездило! В лес не пойдем, отдохнуть надо. Так что спите дольше. Сегодня пораньше ляжем. Поужинаем и спать!
Но планам Григория Наумовича не суждено было сбыться. Когда они пришли, в доме Стаценко было полно народу. Родственники и соседи пришли поглядеть на вернувшегося из Чечни Юрия. А когда узнали, что он жену привез, натащили продуктов и собрали большой стол. Не успели работники прийти, как их потащили к столу. Молодые супруги едва успели помыть руки. Дашу разглядывали, как диковинку. Больше всего гостей заинтересовали ее волосы, но никто за весь вечер, так и не осмелился задать ей вопрос об этом. А свекор вовсю хвастался невесткой:
— Сучья рубит так, как будто век в деревне жила! А щи материны неземной пищей назвала. Ох, и смеялся я! Осталось нам всего ничего срубить: работы на полдня.
Ольга Игнатьевна отозвалась:
— Теперь думать надо — на чем к дому притащить? Гусеничный трактор есть, а тракторист в больнице лежит. Манька сказала, раньше февраля не выпишут. Я сегодня к ним ходила. А к февралю так заметет и дров не найдем.
Даша наклонилась к свекру, который сидел рядом:
— Пап, а какая марка у трактора?
— Обычный гусеничный. Старый уже, но ездит. На «Белорусах» все ездят, а на гусеничном один Валерка Хохряков. Это из знакомых. В городе-то и еще умельцы найдутся, да я-то их не знаю.
Даша снова наклонилась к уху свекра:
— А этот трактор другой тракторист взять может?
Ответила свекровь, которая услышала ее слова:
— Манька сказала, что трактора даст, если найдем тракториста.
Невестка кивнула:
— Тогда проблем нет. Я поеду.
Родители Юрия удивленно переглянулись, но ничего не сказали. По их взглядам она поняла, что ей не поверили.
Утром она, еще лежа в постели, попросила Юрия:
— Поговори с родителями, пусть они сходят к той женщине и договорятся насчет трактора. В десять мы съездим за дровами. Я умею водить гусеничные трактора. Почти тоже, что танк.
Он поцеловал ее в нос:
— Умница ты моя!
Встал, натянул спортивные штаны и вышел в кухню. Вскоре оттуда раздались оживленные голоса. Даша оделась и тоже вышла из комнаты. Возле зеркала в горнице принялась расчесывать волосы, когда вбежал свекор:
— Дарья, так ты действительно трактор водишь?
— Два года не садилась за рычаги, но все помню. Самое главное — отогреть его! Я только не умею стволы связывать.
Свекор расхохотался:
— Зато я умею, да и Юрий умеет! Справимся. Главное, трактор! Ладно, я к Хохряковым побегу, договорюсь, а вы пока завтракайте. Да по дороге заскочу к Федоркиным, насчет солярки.
Вся улица сбежалась посмотреть, как баба на гусеничном тракторе поедет. Мужики пересмеивались и переглядывались, а Даша деловито залила солярку в бак, потом налила воду в радиатор. Не спеша, осмотрела старенький трактор со всех сторон и села за рычаги. Мотор несколько раз чихнул и заглох. Дарья вытащила из-под сиденья монтировку и снова выбралась из промерзшей кабины. Вставила ручку в гнездо и несколько раз энергично крутанула. Мотор завелся и ровно загудел. Волынцева впрыгнула в кабину и плавно тронула трактор с места. Развернувшись, погнала машину к дому Стаценко, где ждали свекор и муж, убежавший домой за оставленными рукавицами.
Мужчины влезли в кабину. Дарья снова развернулась и поехала на делянку в лес под восхищенными взглядами деревенских мужиков. Первый пучок сделали слишком большим. Женщина тронула трактор с места и трос лопнул. Григорий Наумович порадовался своей предусмотрительности, разматывая запасной трос. Пришлось убавить несколько стволов.
Даша трижды ездила на делянку, притаскивая к дому по двенадцать хлыстов одновременно. В четвертый раз приволокла еще с десяток елей. Юрий с отцом приехали вместе с ней. Даша отогнала трактор к дому Хохряковых. Слила воду из радиатора и вернула ключи хозяйке. Та предложила:
— Если трактор потребуется еще раз — приходи. Всегда дам. Ты не хуже моего Валерки ездишь.
Волынцева поблагодарила ее и пошла домой к Стаценко.
Ольга Игнатьевна начала накрывать на стол, как только Даша переступила порог. Свекровь засуетилась:
— Вот сейчас и поедите все вместе.
Юрий спросил:
— А ты, мама, разве не с нами?
— Я хорошо пообедала, пока вы в лесу были.
Она повернулась к невестке:
— Ну, Дашенька, утерла ты нос нашим мужикам! Только и разговоров на улице о тебе. За водой ходила, от колонки хоть не уходи! Расспрашивают, интересуются. Вот только до вас приходил Илья Костылев, хотел с тобой поговорить — не съездишь ли за сеном в деревню? Еле отвязалась! Поимей, говорю, совесть — человек отдохнуть приехал, а вы запрячь норовите. Хватит того, что нам помогают, так и вы лезете. Сдается мне, вечером еще раз явится.
