присоветовать. И свяжусь с вами в обязательном порядке.
– Буду премного благодарен, – пожал я ему руку.
И увидел, что, несмотря на внешнее спокойствие, инженер весь как-то побледнел. Ничего, бодрее будет.
– Кстати, у вас хороший вкус, – проводив меня до дверей, сказал он.
– Вы про литературу?
– Нет. Про ювелирные изделия. Колье, которые вы подарили вашей девушке, весьма недурственно.
– Все же не выдержала и нацепила похвастаться, сорока! – раздраженно воскликнул я.
– Да, такие вещи лучше не демонстрировать, – улыбнулся инженер. – Выглядит вызывающе. И подозрительно.
И в глазах его появилось какое-то темное торжество…
Они ждали меня сразу за чертой города. Раньше тут были лесопилка и причал. Но несколько лет назад все погорело, а восстанавливать пока никто ничего не спешил.
Место было пустынное, берег зарос камышом. Отсюда уходила разбитая дорога в сторону сел Крутиниха и Голдино.
Солнце только что перемахнуло зенит и жарило немилосердно. Хватов полулежал на телеге, запряженной мощным, но уже в почтенном возрасте битюгом. На голову кудрявый красавчик нацепил сложенную из газеты шляпу – боится, зараза, солнечного удара. Его напарник – плюгавый бородатый мужичонка средних годков – устроился на бревне, смотрел куда-то в даль светлую, что-то усиленно и сосредоточенно жевал. На меня он посмотрел, как на пустое место, и тут же отвернулся.
Хватов же удостоил меня куда более выразительным взором, в котором гармонически сочетались ненависть, немедленная жажда убийства и вместе с тем отчаянье от того, что эту жажду утолить никак не удастся.
– Садись, – кивнул он мне на телегу. – Довезем как принца.
Хотелось ему презрительно сплюнуть – это видно было. Но он мужественно обуздал свои асоциальные порывы. Видимо, накачали его знатно. Намекнули, что если с мой головы хоть волос упадет, то его самого повесят на собственных кишках. Кто его так накачал? Наверное, Атаман. Все отмечают, что это большой мастер убеждения. Окружение боится его панически. Интересно, чем берет? Если я не ошибаюсь, вскоре мне это предстоит узнать.
Я подошел к телеге. Не глядя на меня, Хватов спросил:
– Оружие есть?
– Только вот это. – Я сжал увесистый кулак. – Природное.
Хватов презрительно скривился и кивнул своему помощнику:
– Сергий, проверь!
Я послушно поднял руки. И мужичонка достаточно сноровисто обшарил меня. Не найдя ничего предосудительного, кивнул:
– Пустой.
– Без револьвера-то ты не такой грозный, – осклабился Хватов.
– Да удалому все трын-трава, – хмыкнул я.
– Ага, весельчак… Ну тогда в дорогу дальнюю, – проявил баклан знание жанра дворянского романса. И опять косой взгляд кинул, хотел еще что-то сказать, но прикусил губу. Мне даже чисто по-человечески жалко стало беднягу. Переживает. Нет ничего хуже неутоленных необузданных агрессивных желаний.
В какие дебри мы забрались, я при всем желании не смог бы найти, даже при всей моей дружбе с лесом. Телега катилась какими-то лесными тропами, дорогами, меж оврагов, ручьев и озер. Длилось это довольно долго. И я полулежал на сене, прикрыв глаза.
Вот с чем невозможно справиться – это с нервами. Они никогда не оставят тебя в покое. Особенно когда натянуты как струны. Наверное, есть люди, которым действительно на все плевать. Но моя тонкая натура военного интеллигента к таковым не относилась. Чувства во мне бурлили разнообразные и страстные. Но единственно, что я мог поделать с ними – это всячески демонстрировать, что у меня их нет вообще. Вроде получалось. И мое показное спокойствие, кажется, страшно злило Хватова. Ему до боли хотелось что-то сказать мне или сделать. Но он прикусывал язык и злился еще больше. Я даже беспокоиться за него начал – а вдруг не довезет, от сердечного приступа по дороге скопытится.
Доехали мы без эксцессов. Под птичьи переливы и шуршание ветра в кронах деревьев. Хорошо так доехали. Идиллически.
На поляне, где вросли в землю замшелый сруб и пара полуразвалившихся сараев, нас ждала тоже вполне идиллическая картина. Там мирно прогуливались или сидели на разбросанных по территории бревнах четыре человека. Интересно, это все, что осталось от банды Атамана? Тогда мы ее хорошо проредили. Впрочем, не факт, что тут все. Но на месте главные действующие лица. Вон тот субъект, что курит цигарку, – сам Атаман. Рядом важный гусь, смотрящийся здесь чужеродно в дорогом шерстяном костюме, специально для вылазок на природу, высоких ботинках, как всегда элегантный – это инженер Ветвитский.
Я спрыгнул с телеги и бодренько направился к ним. Мне нетрудно проявить инициативу и вежливость, а принимающей стране приятно.
– Доброго дня, господа контрреволюционеры, – расплылся я в обворожительной улыбке добродушного болвана. – Похоже, все наше акционерное общество в сборе.
Атаман смотрел на меня, как солдат на вошь. Внешне он сильно напоминал классических врагов-белогвардейцев из фильмов про революцию. Высокий, худой, бледный, даром что проживает на свежем воздухе и под солнцем, он будто мучился гастритом. При этом кожа его имела зеленоватый оттенок, он как бы пропитался миазмами болот, где прятался столько времени, стал их частью, сам превратился в болотную нечистую силу. При этом он был в отутюженной военной форме без знаков различия, гладко выбрит и наодеколонен – и это в глухом лесу!
Ветвитский кивнул мне в ответ с улыбкой, совершенно обыденно, будто мы встретились где-нибудь в столовой шахтоуправления, а не в логове свирепой банды. И ни злости в нем не было, ни нетерпеливого ожидания.
– А вот и наш юный друг и теперь уже соратник, – представил он меня Шустову.
Атаман ошпарил меня таким взором, что молнии, которые метал в моем направлении Хватов, – это что светлячок перед морским прожектором. Глаза Шустова были наполнены мутным безумием и одновременно совершенно пусты. Это глаза не человека, а какого-то мертвяка. Да и садистские поступки его соответствовали такому образу. Насколько я знал, ему вовсе не нравилось убивать людей. Ему нравилось мучить и только потом убивать.
– Где карта-схема? – угрожающе осведомился Атаман.
– Нет ее, – виновато развел я руками.
– Что? – Рука Атамана потянулась к деревянной кобуре, в которой просился в бой старый надежный «маузер».
– В бумаге нет. Здесь она. – Я постучал себя с деревянным стуком по голове. – Ну я же не такой идиот, чтобы носить столь важные документы в нагрудном кармане.
– И что, Александр, вы действительно запомнили ее так, что сможете провести наше собрание по штольням? – с интересом спросил Ветвитский.
– Никогда не жаловался на память. Если наш уговор в силе, готов это продемонстрировать.
– В силе, – кивнул Атаман, поморщившись. – Мое слово офицера.
– Так что, товарищи… Мы ведь теперь товарищи? – обвел я взором мою новую компанию. – В одной связке, как говорят альпинисты.
– То, что мы вынуждены сотрудничать, еще не
