Ознакомительная версия.
Альгимантас покосился на рыжего помощника, тот ответил ему спокойным взглядом.
— Да, — сказал Альгимантас. — Операция будет. Но это не должно вас волновать.
— Почему? — спросил Отаров.
Вместо ответа доктор сказал:
— Не думайте ни о чем. Доверьтесь мне. Я все решу за вас.
И Отаров понял, что все это правда. Этот сильный человек все сделает правильно. Отныне не нужно больше ни о чем думать, не нужно тревожиться и ломать себе голову над решением проблем. Надо просто довериться этому человеку в белом халате, и он найдет верное решение для любой проблемы.
Доктор поднял блестящую чашечку фонендоскопа и сказал:
— Смотрите на этот предмет. Вы спокойны. Ваше тело расслаблено. Все заботы уходят прочь. Вы слышите только мой голос. Вы чувствуете себя прекрасно. Вокруг вас друзья, вам нечего скрывать…
Голос врача — твердый, уверенный — обволакивал сознание Юрия Георгиевича. «Нечего скрывать…» — отозвалось у него в мозгу. Где-то в глубине сонного сознания возникла тревога, подобно маленькому колокольчику, звенящему в огромной, аморфной тьме. Не нужно скрывать? Что скрывать? От кого скрывать? Почему он это говорит?
На какое-то мгновение Отарову стало неприятно, что этот голос вторгается в его мозг, заставляет его поступать так, как он, голос, хочет, а не так, как хочет сам Отаров. Он слегка тряхнул головой и попробовал сосредоточиться.
Но сосредоточиться было сложно, какая-то внешняя сила, вторгшись в организм Отарова, подавляла все его попытки на корню. А между тем бархатистый голос врача продолжал убаюкивать.
— Вам незачем сопротивляться, — звучал он в голове у Юрия Георгиевича, подобно шуму прибоя, равномерными, мощными накатами. — Я — ваш друг. Вам совершенно комфортно. Ваше тело и сознание расслаблены. Вы слышите мой голос. Только мой голос…
Отаров сделал последнее усилие и даже слегка прикусил себе губу, но боли, на которую он рассчитывал, не было. Тело потеряло чувствительность, оно больше не подчинялось Юрию Георгиевичу. Оно подчинялось этому ровному и могучему, как шум прибоя, голосу, звучащему в мозгу у Отарова.
Постепенно тревожный звоночек утих. Юрий Георгиевич окончательно расслабился и с открытой душой принял счастье и покой, которые обещал ему бархатистый голос врача. Умиротворение перешло в какую-то смиренную апатию. И больше Отарову не хотелось ни о чем думать. Никогда.
«Скорая» ехала в аэропорт.
9Спустя час в здание аэропорта вошли четверо мужчин. Один из них передвигался странной, вялой походкой, как бычок, которого ведут на веревочке. Впрочем, он не был похож на пьяного, поскольку не шатался, а глаза его, заблаговременно укрытые за затемненными очками, были широко открыты.
— Сколько он так продержится? — спросил Денис Грязнов, поддерживая Отарова под локоть.
Денис был одет в теплую, красную куртку. Халаты, так же как и машину «скорой помощи», друзья вернули своим литовским коллегам.
— Недолго, — ответил Альгимантас. — Нам главное сесть в самолет. А там вколем ему дозу снотворного, и он проспит до самой Москвы.
— А что будет, если он очнется? — поинтересовался Сева Голованов, с какой-то суеверной неприязнью поглядывая на вялую сомнамбулу, в которую превратился Юрий Георгиевич Отаров.
— Что будет? — Альгимантас пожал плечами. — Полагаю, будет большой скандал. У меня наготове шприц, но отключать вашего клиента нам не выгодно. Внести в самолет нам его не дадут. Он должен идти сам.
— Если ваше лекарство не подействует, я его вырублю своими средствами, — с угрозой сказал Голованов. — Кстати, где его паспорт?
— У меня в кармане, — сказал Альгимантас.
— Смотрите не потеряйте. — Сева вновь покосился на Отарова и спросил: — Кстати, доктор, что за гадость Филя подсыпал Отарову в коньяк? На парне просто лица не было. Когда я его увидел — там, на диване, — я, грешным делом, подумал, что он и вправду помирает.
— Так, небольшой раздражитель, — небрежно ответил Альгимантас. — Пожалуй, Фил немного переборщил. Я просил вылить в бутылку пол-ампулы, а он бухнул всю. И вот результат.
— Хорошо еще, что Регина не попробовала, — заметил Денис. — Два воспаленных аппендикса на один квадратный метр — это уже перебор.
Опасения Дениса Грязнова, впрочем, были напрасны. Турецкий толково разъяснил Агееву, что «раздражитель» нужно лить в бутылку с «Камю», поскольку это любимый коньяк Отарова, а Регина предпочитает красное вино.
— Да уж, — согласился Голованов. — Слава богу, Фил не перепутал. А то бы получили фокус: детям — цветы, бабе — мороженое.
— Детям — мороженое, бабе — цветы, — вдруг громко и отчетливо поправил Отаров.
Мужчины остановились и ошеломленно уставились на бандита.
— Как будто могила заговорила, — сглотнув слюну, тихо проговорил Сева Голованов.
— Спокойно, — нахмурился Альгимантас. — Юрий Георгиевич, — он изучающе оглядывал лицо Отарова, — вы слышите меня?
— Да, — сказал Отаров, — я вас слышу.
— Это хорошо. Вы спокойны и расслаблены. Вам не о чем беспокоиться, некуда спешить. Вы можете идти, но говорить вы будете, только когда я вам скажу. И только то, что я вам скажу. Вам ясно?
— Да, — кивнул Отаров. — Мне ясно.
Альгимантас посмотрел на все еще ошарашенные лица сыщиков, усмехнулся и сказал:
— Ну пошли. Время не ждет.
— А с ним все будет в порядке? — усомнился Голованов.
— Время покажет, — ответил Альгимантас, повернулся и зашагал к регистрационной стойке.
Грязнов и Голованов взяли Отарова под руки и заторопились за факиром.
Регина позвонила по номеру, указанному в визитке врача, сразу же, как только вошла в квартиру. Было раннее утро, поэтому к телефону долго никто не подходил. Один гудок… Второй… Третий… Четвертый… Трубку взяли лишь на пятом.
— Слушаю вас, — сонно произнес пожилой женский голос.
Регина, не ожидавшая уже, что кто-то откликнется, встрепенулась:
— Здравствуйте. Э-э… Простите, что тревожу в такое раннее время. Это больница? Хирургическое отделение?
— Да, — ответил голос. — Слушаю вас.
— Скажите, могу я поговорить с… — Регина глянула в визитку. — С Альгимантасом… Винцасом Артуровичем?
— С Альгимантасом?.. — Голос выдержал паузу, и душу Регины наполнило неприятное предчувствие.
— Его сейчас нет, он на выезде, — ответил голос. — Ему что-то передать?
Регина облегченно вздохнула.
— Нет, спасибо. Простите, а он… давно у вас работает?
И вновь на том конце провода повисла пауза. Затем женский голос сухо произнес:
— Я не даю такой информации. Может, позвать кого-нибудь из врачей?
— Нет, не стоит. Просто я волнуюсь за своего мужа. Он должен поступить в ваше отделение.
— Фамилия?
— Не стоит, — сказала Регина. — Скорей всего, он еще в пути. Простите, что потревожила.
Она отключила связь, положила телефон на журнальный столик и тяжело опустилась на диван. Все подтвердилось. Альгимантас существовал, хирургическое отделение — тоже. И все-таки какое-то неясное, тревожное чувство неприятно саднило в душе. Стоило бы сверить телефоны больницы по справочнику, но Регина слишком сильно устала. К тому же она страшно хотела спать, ведь было уже утро.
Самолет медленно набирал высоту. Отаров сидел в кресле, выпрямившись и тупо таращась перед собой. Затемненные очки хорошо скрывали странное выражение его глаз. На пухлых губах Отарова застыла полуулыбка.
Таможенно-паспортный контроль и регистрацию сыщики вместе со своим подопечным-сомнамбулой прошли успешно. Винцас Артурович дал Отарову «установку», и тот, когда нужно, кивал, когда нужно, отрицательно качал головой. Даже отвечал на простые вопросы: «да», «нет», «никогда», «совершенно верно». В общем, бандит вел себя молодцом и вполне справился с поставленной задачей. Хотя его заслуги в этом, конечно, не было.
Все это время Сева Голованов, не вполне доверяющий «всем этим гипнотизерским фокусам», был настороже. Лишь когда самолет оторвался от земли, он позволил себе расслабиться.
— Слава богу, поехали, — со вздохом облегчения произнес Сева.
А Денис повернулся к Альгимантасу и встревоженно сказал:
— Винцас Артурович, этот тип не приходит в себя уже полтора часа. Это не скажется на его умственных способностях?
— Не думаю, — спокойно ответил факир. — И потом, при гипнозе затормаживаются лишь отдельные участки, а не вся кора головного мозга.
— А как он вас слышит, если спит? — спросил Сева Голованов.
Альгимантас:
— Наконец-то вас заинтересовала научная сторона вопроса. Дело в том, что сторожевые пункты мозга сохраняют возбудимость и обеспечивают контакт загипнотизированного человека с внешними раздражителями.
— То есть, если я дам ему по морде, он это почувствует? — заинтересовался Голованов.
Ознакомительная версия.
