Я посмотрел на дом, баскетбольное кольцо и велосипед Тоби у стены гаража. Потом повернулся к Карен:
— Не знаю. Сол и Чарли больше не участвуют в делах семьи. У них будет новый босс.
Ее губы собрались в маленький розовый бутон, и она, немного подумав, спросила:
— Как думаете, они будут и дальше меня преследовать?
Пайк наклонился и погладил ее по руке:
— Продолжайте жить своей жизнью. Мы позаботимся о Де Лука.
Карен Ллойд глубоко вздохнула и вышла из машины.
Пайк собрал вещи, мы попрощались с Карен Ллойд и поехали в город, где сняли номер на четырнадцатом этаже отеля «Парк Лейн» на Восточной 59-й улице. Очень симпатичный номер с видом на Центральный парк.
Мы по очереди приняли душ, переоделись и отправились в Музей современного искусства на 53-й улице. Для простоты они называют его МоМА,[43] что, по-моему, довольно глупо, но у них есть «Звездная ночь» Винсента Ван Гога, а это уже что-то. Очко в пользу Нью-Йорка. Я всегда хотел увидеть эту картину и теперь провел перед ней почти час. Пайк сказал:
— Понимаю, что он чувствовал.
— Говорят, он был сумасшедший.
Пайк только молча пожал плечами.
Мы прошли по Западной 73-й улице и пообедали в кафе «У Виктора». Кубинская кухня. Можно сказать, не хуже, а может, и лучше кухни ресторана «Версаль» на бульваре Венеции в Лос-Анджелесе. Я заказал отбивную из цыпленка и черные бобы. Пайк выбрал суп из белых бобов и жареные бананы. Мы выпили пива. Еще очко в пользу Нью-Йорка.
Когда мы закончили, было еще светло, и поэтому мы прошлись по Центральному парку, мимо озера и фонтана Бетесда, а также мимо кафе под названием «Дом на лодке». Кафе было закрыто. Люди совершали пробежку, катались на велосипедах, два мальчугана запускали модели аэропланов. Никто не совершал преступлений, но конная полиция была на высоте. Возможно, после захода солнце здесь все изменится. Я спросил у Пайка:
— Ты боишься?
Он покачал головой и ничего не ответил.
— А если бы оказался здесь в полночь?
— Я способен применить грубую силу, — подумав, сказал он.
И я, конечно, тоже, но ночью мне здесь было бы точно не по себе.
Пайк засунул руки в карманы куртки, и мы прошли мимо небольшого пруда, где пожилой мужчина и две маленькие девочки пускали игрушечный парусник. Мужчина и женщина в навороченных спортивных костюмах стояли, облокотившись на тандем, и наблюдали за ними. Мы тоже остановились посмотреть, и я подумал, скоро ли замерзнет пруд. Свежий осенний ветер наполнил паруса суденышка, и оно резво поплыло к противоположному берегу пруда.
— Элвис? — позвал Пайк.
— Да?
— Я помню, как испугался. Я тогда был совсем маленьким.
Мы еще некоторое время понаблюдали за пожилым мужчиной, девочками и парусником, а потом вышли из парка и зашагали к домам, еще недавно принадлежавшим Солу Де Луке. Припаркованных лимузинов рядом не оказалось, да и перед входом никто не прогуливался. На ручке двери висел траурный бант.
Джо остался на углу Пятой авеню, а я подошел к двери и позвонил. Дверь открыл Фредди. Он посмотрел на меня, и его лицо сразу же окаменело.
— Да? — спросил он.
— Ты слышал о Чарли?
— Мы слышали.
— Я в «Парк Лейн».
— Здорово. Можете отпраздновать.
— Скажи Вито. Скажи Энджи. Я буду там до тех пор, пока все не утрясем.
Фредди ухмыльнулся. Типа крутой!
— Мы не ведем с тобой дела.
— Вот тут ты ошибаешься. Скажи Вито и Энджи. «Парк Лейн».
На следующее утро на шестой странице «Нью-Йорк таймс» появилась маленькая заметка. В ней говорилось, что проститутка по имени Глория Ариб и ее сутенер Хесус Сантьяго были застрелены на складе в Нижнем Манхэттене. И у властей нет ни одной зацепки по этому делу. В статье на странице восемнадцать я прочитал, что гражданин Ямайки, известный продавец наркотиков по имени Уретро Мубата, найден мертвым в Квинсе на переднем сиденье своего «ягуара» последней модели. Его горло было перерезано, причем так, что голова практически отделилась от тела. Полиция полагает, что эта смерть — результат какой-то неудачной сделки. «Нью-Йорк пост» сообщила, что наркоман Ричард Сили найден мертвым в туалете автобусного вокзала со следами побоев в области головы, шеи, обеих рук и левой ноги. Очевидно, наркоманы не достойны того, чтобы попасть на страницы «Нью-Йорк таймс».
Обрубались концы.
Два дня спустя, задолго до заката солнца, я возвращался из планетария Хейдена через Центральный парк. И вдруг рядом со мной остановился синий «кадиллак эльдорадо». Пайк был далеко, на противоположной стороне улицы. Вито Де Лука распахнул дверцу и велел мне сесть в машину.
Я сел. Машину вел Фредди. Вито сидел сзади, больше в салоне никого не было.
— Я капо де тутти капо. Ты знаешь, что это значит?
— Что вы Марлон Брандо.
Вито улыбнулся, но улыбка получилась не слишком веселой. Груз ответственности.
— Да. Ты убил много наших парней.
— Это были парни Чарли.
— Некоторым капо это не понравилось. Они считают, что нужно что-то сделать.
— А что считаете вы?
В окно я увидел приближающегося Джо Пайка. Он заговорил с человеком, продающим с тележки какие-то закуски. Вито посмотрел в окно, но ничего не заметил.
— Я считаю, что Чарли чуть не опозорил нашу семью. Да, он мой племянник, родная кровь. Но и Сол был моим братом. Сол знал, каким должен быть настоящий мужчина. Ты вел себя как мужчина. Эти парни говорят о Калифорнии, граноле[44] и Диснейленде, а я говорю: «Господи, он уложил десять наших парней. Если бы он был сицилийцем, я бы его поцеловал в губы. Он мог бы стать настоящим мужчиной».
— А как насчет Карен Ллойд?
Вито повернулся и посмотрел на меня:
— Сол Де Лука был капо де тутти капо, и когда он говорил, то говорил за всю семью. Де Лука уважают собственное слово. Понятно?
— Чарли не стал бы его уважать.
— Чарли мертв.
Я молча кивнул.
— Она вне игры. Она больше никогда не увидит никого из семьи Де Лука. И семья Де Лука будет всегда держать свое слово.
Он протянул мне руку и так сильно сжал мою ладонь, что она онемела. Еще одна скала в семье.
— Впрочем, это двустороннее соглашение. Женщина об этом знает?
— Да.
— А ее муж? Парень из кино?
«Питер Алан Нельсен — парень из кино».
— Да. Я за них отвечаю.
— Это правильно. Так и будет. До конца твоей жизни, — произнес Вито.
Он отпустил мою руку, я вышел из лимузина и перешел на другую сторону улицы. Мы с Джо Пайком вернулись в отель, и я позвонил Карен Ллойд в банк и рассказал о разговоре с Вито Де Лукой. В тот же день мы покинули отель.
Октябрь сменился ноябрем. И три недели спустя, приятным воскресным днем, я сидел перед домом и жарил стейки из лосося и баклажаны для Синди, агента по продаже косметических товаров, Джо Пайка и еще одной женщины по имени Эллен Лэнг. Несколько лет назад Эллен Лэнг была моей клиенткой. С тех пор они с Джо Пайком стали время от времени встречаться. Она очень загорелая, а когда улыбается, на щеках появляются ямочки. Теперь она стала улыбаться гораздо чаще.
Джо Пайк, Синди и Эллен Лэнг сидели в доме и готовили салат, хлеб с чесноком, а еще чай с мятой, когда зазвонил телефон. Кто-то из них взял трубку, потом Эллен Лэнг вышла из дома и сказала:
— Это тебя. Питер Алан Нельсен. Режиссер.
— Вот это да! — удивился я. — Может, это и есть мой шанс.
— Ты в своем репертуаре, — ухмыльнулась Эллен и осталась присматривать за лососем, а я вернулся в дом и взял трубку на кухне.
Рядом с раковиной стоял Пайк и нарезал французский багет и укладывал его на блюдо. Синди наблюдала за ним. У нее были мягкие, золотисто-каштановые волосы и выразительные карие глаза. Мне нравилось смотреть, как она следит за точными движениями Пайка.
— Они приезжают в Лос-Анджелес, — сообщил Питер.
— Карен и Тоби?
— Да. У Тоби будет свободная неделя на День благодарения, и я пригласил их приехать.
— Отлично, — невозмутимо ответил я: Карен уже успела мне позвонить до того.
— Она не хочет, чтобы Тоби летел один, а потому прилетает вместе с ним.
— Еще лучше.
— Она будет не одна. А с каким-то парнем. — Об этом Карен мне тоже сообщила.
— У нее своя жизнь, Питер. И это очень хорошо. Почему бы тебе не пригласить кого-нибудь и всем вместе не отправиться куда-нибудь вечером? А Тоби можете оставить со мной.
— Знаю, знаю, — ответил Питер и, помолчав, добавил — Послушай, пока Карен со своим парнем будут гулять, я мог бы взять Тоби на съемки, показать ему Диснейленд. Ну и все такое. Ты не мог бы нас сопровождать? Хотя бы первое время?
Пайк закончил нарезать хлеб, и Синди вынесла его на террасу. Она приподняла брови и одарила меня нежной улыбкой. От нее пахло маргаритками. Просто классно!
