К могиле он не подходил, прохаживался поодаль, читая надписи и равнодушно разглядывая фотографии. Расходы «Интеркрайт» взял на себя, вызвали родителей и оплатили им дорогу, все, как в лучших домах, но продиктовано это было, увы, не великодушием. Просто-напросто, устранись фирма от похорон не самого малозначимого своего кадра, это могло дать повод для размышлений кой-кому из заинтересованных лиц. Ну, а родители, понятно, знали одно: что сын погиб от рук хулиганов…
Пришли только двое из вычислительного – по фирме уже гуляли неизвестно откуда прорвавшиеся сплетни, что дело нечисто. Было еще человек семь незнакомых. Священника, вопреки нынешней моде, не было, родители оказались неверующими, да и сам покойный интереса к вере не проявлял. Зато подъехала Лара в черном коротком платьице и белой куртке – вроде бы и траур, вроде бы и нет. Встала поодаль, вертя в руке красную гвоздику на длинном стебле. Особой печали Данил у нее на лице не заметил – разве что была напряжена и сосредоточена, как перед прыжком в холодную воду.
Кто-то говорил что-то, стоя у гроба, Данил не слушал – был занят раздумьями о своем.
Квартиру парни Каретникова обыскали самым тщательнейшим образом – перелистав каждую книгу, разобрав телевизор, магнитофон и компьютер, даже простучав молоточком Вадькиного бронзового Будду. Безусловно искали тайники в мебели, шарили повсюду миноискателем и еще каким-то более чутким прибором. И не нашли ничегошеньки. После чего позвонили и расписались в полной беспомощности. Данил велел им вывезти на склад мебель и аппаратуру, а Вадькины вещи сложить в комнатке на третьем этаже – на всякий случай. Двух ребят он все же оставил дежурить в квартире – исключительно ради зыбкого самоудовлетворения, велев посидеть, пока не снимут сигнализацию…
Вот и все. Железная пирамидка, пустая внутри, фотография на керамической плитке и несколько венков. Лара, покосившись в его сторону, положила цветок и первой направилась прочь. Данил догнал ее за воротами.
– Привет, – сказала она как ни в чем не бывало, как будто и не было никакой ссоры.
– Привет, – сказал Данил сдержанно.
– Сердишься?
– На глупцов обычно не сердятся.
– Возможно… – она медленно шла впереди него к машинам. – Только я не глупая, я предусмотрительная. Посидим в твоей? У тебя просторнее…
Данил распахнул перед ней дверцу, сел за руль.
– Ты, надеюсь, разговор не пишешь? – спросила она. – Хотя… какая разница? Если договоримся, потом сам сотрешь.
– А о чем будем договариваться?
– Тебе твоя работа не надоела?
– А ты можешь предложить что-нибудь получше? – хмыкнул он.
– Ты знаешь, могу. Только персонально тебе, а не вашей фирме. Я понимаю, ты мужик жесткий, и предавать контору не будешь… а вот бросить сможешь? Если у тебя будет столько, что хватит на три оставшиеся жизни?
– Вопрос, конечно, интересный… – сказал Данил.
– Я серьезно. Можешь ответить откровенно?
– Честно говоря, не знаю. Сомневаюсь.
– Из-за друга Кузьмича?
– Из-за чувства долга.
– Ты только не обижайся… – сказала Лара, без улыбки уставясь синими глазищами. – Но ты же – сторожевая собачка, и не более того. Конечно, тебе, я уверена, капает какой-то процент, но это наверняка крохи. Да и лежат они за рубежами отечества, так что в критический момент окажутся бесполезными, если вдруг подопрет…
Данил нагнулся к ней, приложил ладонь к ее щеке и повернул к себе лицом:
– А с чего это ты взяла, крошка, что у меня за рубежами…
– А это папа говорил, – она с самым невинным выражением смотрела ему в глаза. – Интересно, правда? Ну, лежат, не отпирайся. Крохи. Значит, хоть какая-то частичка твоего естества на зарубеж ориентирована… Детей у тебя, насколько я знаю, не было, с женой разбежался давно, родители умерли. Значит, для себя, родимого, стараешься, а?
За все время, что они были знакомы, Ларе впервые удалось его смутить. Он опустил глаза, пробормотал:
– Нельзя ж было сюда перегонять…
– Ты прелесть, – Лара потерлась щекой о его ладонь, и Данил отнял руку. – Вроде папочки. Он, супермен и патриот, тоже что-то хапнул при разбазаривании воинской недвижимости – потому что ситуация так сложилась, что рыпаться было бесполезно, а на костер идти не хотелось, не Жанна д’Арк как-никак… Хапнул и держит в банке в Европах, потому что не перегонишь сюда, в самом-то деле… Ну, он-то обо мне с мамой заботился, а ты – о себе. Ну, правильно. Я бы тоже… На костре жарко. Не Родину вы с ним продавали, в самом-то деле… Одним словом, герр Черский, одним глазком вы все же поглядываете в Европы, а? Так почему бы нам с вами туда не сдернуть?
– Нам?
– Да. Я же тебе нравлюсь, ты ж мысленно облизываешься… Хочешь взять в верные жены? На всю жизнь верность не гарантирую, но пока что… – она решительно подняла ладонь. – Нет-нет, давай-ка не дыбиться. Все очень серьезно… Знаешь, шестнадцатилетние девочки не такие уж дуры. Особенно нынешние. А я вдобавок всю сознательную жизнь провела за кордоном, я этой страны не знаю, я ее, признаться, боюсь, и никаких таких высоких чувств в душе не шевелится, не волнуют душу осины и золотые купола… Да и ты… Что тебе эта страна дала? Часики от Брежнева? Пару орденов и дырку в шкуре? Я не призываю насовсем, потом когда-нибудь вернемся, если будет куда…
– Давай-ка поконкретнее, – сказал Данил. – У меня еще дел…
– Я тебе предлагаю самое важное дело в твоей майорской жизни… Послушай внимательно. Что я на сегодняшний день такое? Обыкновенная девочка… ну, не девочка, но все равно, юное создание, которому мучиться в школе еще год. Что будет потом, решительно не представляю, не нахожу в себе особых талантов. Папа, конечно, поможет, куда-то приткнет, но это ж получается так уныло, тускло и обыденно, что повеситься тянет… Прекрасно знаю немецкий, чуточку – английский, пять лет занималась каратэ, из пистолета стреляю неплохо, из автомата могу, одержимые сексуальным томлением офицера тренировали… Ну и куда мне это приспособить в жизни?
– Ох, я сейчас пущу слезу…
– Не ломайся, а слушай, – сказала она почти со злостью. – Если подумать, у папы за рубежом крохи, как и у тебя… И выходит, что мы с тобой – парочка аутсайдеров. Теперь пойдем дальше… Есть ценности, которые можно взять.
– Клад?
– Считай, клад. Да, пожалуй… Клад. Убивать никого не нужно, взламывать сейфы – тоже. Он ничей. Пока. Но о нем знаю не только я, так что через пару-тройку недель могут и выкопать.
– Кто?
– Может, папаня – для государства. Может, кто-то еще… Тут уж, не исключаю, придется пострелять. В таких же, как мы, искателей приключений.
– Ну да, непринужденно так… – сказал Данил. – Что это?
– Золото. То ли монеты, то ли слитки. В общем, довольно объемные грузы получаются. И у меня достаточно ума, чтобы сообразить: одна я это нипочем не проверну, а если возьму в долю кого-то постороннего, меня, ты прав, отправят следом за… – она кивнула в сторону кладбища. – А с тобой хоть можно быть уверенной, что не пристрелишь в затылок и не сдашь родным органам.
– Где это?
– Здесь, в Сибири. В тайге. Нет, к легендарному вашему Булдыгину это никакого отношения не имеет…
– И у тебя есть карта с крестиками и черепами?
– Я понимаю, звучит чуточку неправдоподобно, – кивнула Лара. – Только не стал бы папочка гоняться за миражами… Карты у меня нет. Пока. Но будет. В самом скором времени. А у тебя есть каналы, по которым все это можно при некоторой изворотливости перебросить за кордон. Есть?
– Ну допустим…
– Есть, – сказала Лара. – Что ты целочку строишь… Чтобы тебя потом не гоняли хмурые ребята, можно взять в долю и твоего Кузьмича, только выделить ему поменьше, чем нам, у него и так всего навалом…
– Лихо закручено…
– А ты перестань видеть во мне соплюшку и обдумай все трезво. Ты в силах сейчас организовать грузовик, парочку надежных людей, забраться в тайгу, выкопать груз объемом в несколько кубометров и переправить за кордон?
– Пожалуй, – сказал Данил.
– И у тебя не свербит стремление сдать все это в доход государства, где из закромов Родины все равно растащат?
– Да не особенно тянет сдавать-то…
– Вот видишь.
– Интересно, а почему ты так уверена, что я тебя там же, в тайге, не закопаю? – с любопытством спросил Данил.
Лара усмехнулась:
– Потому что тебя воспитала советская власть, как и папочку. Власть, в общем, была идиотская, но кое-какое воспитание вам дала… Ты же не сможешь, а? И потом, я красивая. Я еще и неглупая. Стоит прихватить за кордон и меня в качестве как пылкой супруги, так и надежного друга… – Она замолчала, медленно вытянула сигарету из пачки. – Я ведь это не сейчас, не в качестве запасного варианта придумала. Даже если бы Вадька остался жив, пришлось бы идти к тебе. Вадька был тряпкой. Смог бы выкопать, но вот потом… Лева-Бульдозер был покруче, но и он в части нелегальных перебросок – дите дитем.
