И в ту же секунду рухнул с простреленной головой. Следующим выстрелом был свален мастер Федя, затем еще один боевик, успевший выхватить, но не успевший применить оружие, и наконец, четвертый выстрел достался тому, которого Люся сумела поразить в глаз. Люся вскочила и увидела, что со стороны догорающей, лежащей колесами в кювете машины медленно двигается человек с перевязанным плечом и дымящимся пистолетом Стечкина. Тот самый человек, смерти которого она так не хотела.
– Ну, привет, – произнесла она.
– Здорово, – отозвался раненый, сумевший сам себя перевязать Адмирал.
Кажется, он не узнал ее. Оба окинули взглядом поле битвы. Машина, в которой осталась проститутка, дымилась черным дымом, уже догорая. Рейн был мертв. Федя и его боевики тоже. Майор Калистратов, он же Блондин, лежал на асфальте, на спине, уставившись остекленевшими глазами в небо. Из его груди торчала тонкая, длинная игла. «Пять с плюсом» – оценила свою работу Люся Козуб.
– Так уж получилось, Адмирал, – проговорила Люся, вспомнив прозвище Ушакова.
Тот лишь покачал головой. Затем приблизился к Люсе, неожиданным движением оголил ей спину, чуть приподняв легкую майку-безрукавку. Женщина не сопротивлялась, да и Ушаков, увидев то, что хотел, тут же отпустил ее.
– Три пулевых отверстия, – увидев шрамы на теле женщины, констатировал Ушаков. – Ты ж в розыске, подруга, – вспомнив ориентировку на киллершу-террористку, аж присвистнул Сергей.
– А ты по-прежнему мент? – спросила, в свою очередь, Люся.
– По-прежнему, – кивнул Ушаков и тут же второй раз присвистнул.
– Молодежное кафе «Улыбка», – кивнула женщина.
– Выходит, и ты… по-прежнему? – с трудом подобрав нужное слово, спросил Сергей.
– Как видишь, – ответила Люся.
Сергей демонстративно убрал оружие и уселся прямо на шоссе. Люся приблизилась к телу капитана Кузнецова, наклонилась, нащупала пульс.
– Твой товарищ жив, – неожиданно сообщила она Ушакову.
Адмирал готов был присвистнуть в третий раз, но вместо этого достал уцелевший мобильник и набрал номер «Скорой».
– Слушай, ты не знаешь Гусакова Владимира Павловича? – спросила Люся, когда Сергей убрал в карман мобильник.
– Зачем тебе? Впрочем, такого больше нет, – ответил женщине Ушаков.
– Так же, как и его? – Люся кивнула в сторону пронзенного заточкой Калистратова.
– Так же, – кивнул, не вдаваясь в подробности, Сергей.
– Значит, заказ выполнен, – с заметным облегчением в голосе произнесла женщина. – Так я пойду?
– Иди, – кивнул в ответ Ушаков.
Походка у женщины была легкой, точно у девочки-подростка. Не прошло и минуты, как ее точеный силуэт скрылся за железнодорожным полотном. «Не знаешь где, когда и кого…» – мысленно произнес Адмирал. И тут же вспомнил ставшую крылатой фразу: «На войне, как в котле – варятся одни и те же!» Из-за поворота послышалась сирена. «Скорая» ехала на пару с милицией. Последняя была как нельзя ко времени.
– Я не собираюсь нарушать закона, кодекс я чту, как товарищ Бендер… Ставангер.
– Это очень хорошо. Но я хочу знать, что вы задумали. Ревель.
– А надо ли вам это, Ольга Геннадьевна? Я в который раз повторяю, все будет в рамках приличия. Луисбург.
– Такого города нет.
– Разве? – несколько театрально вскинул брови Ганс.
– Это выдуманный город из сериала «ТАСС уполномочен заявить», – пояснила Ольга Ларионова.
– Значит, я проиграл, – покачал головой Ганс.
– Проигравший исполняет желания, – кивнула Ольга.
Игра в города была закончена через полчаса беседы и совместного распития кофе «голд»: за это время были перебраны все когда-либо существовавшие города и городишки всех стран и континентов.
– Может быть, партию в… извиняюсь, подкидного дурака? – спросил Ганс.
– Подкидную дурочку, – кивнула Ольга. – Хватит, Ганс, не то разозлюсь.
– Злиться ни к чему. Ведь я столько для вас сделал. Факты организации убийства журналиста Фалька и взрыва дома в элитном комплексе налицо. Плюс сговор Директора с коррупционером из спецслужб. На очереди Рыжий… То есть Анатолий Груздев.
– И что же?
– А то, Ольга Геннадьевна, что и Директора, и Рыжего я сдам вам в самом лучшем виде. А вы их, в свою очередь, сдадите своему начальству и генеральной прокуратуре.
– И с чего же…
– Такая щедрость? Понравились вы мне.
Лицо у Ганса было серьезным. И тон совсем не шутливым. Ольга пока помалкивала.
– Вот диск! На нем признания некоего майора Калистратова в организации целой серии терактов и убийств. – Ганс положил перед Ольгой компьютерный диск. – Я вам дарю его просто так.
– Благодарю, – кивнула Ольга, но забирать диск не торопилась.
– Но там только голые признания. Остальные доказательства я сумею добыть в самое ближайшее время. – Ганс вернулся к ноутбуку, постучал по клавишам. – Вот смотрите – дата концерта осталась прежней, то есть завтра вечером. Точнее – уже сегодня! – он кивнул на стенной циферблат. – Моя последняя и единственная просьба к вам, Ольга Геннадьевна. Ни во что не вмешиваться!
– А рядышком постоять можно?
– Рядышком? Ох, Ольга Геннадьевна… Рядышком, конечно, можно, но…
– На большее не претендую.
– Что ж, постойте, – театрально развел руками Ганс. – Только для вас, Ольга Геннадьевна, и… Надеюсь на ваше благоразумие.
Спустя минут двадцать Ганс, Ольга, а также вернувшиеся Шаинский с Касаткиным просматривали утренние теленовости. В них сообщалось о новых громких преступлениях – пожаре в резиденции известного мецената и предпринимателя, в узких кругах именуемого Директором, с гибелью последнего. А также исчезновении известного журналиста Дениса Фалька и убийстве сотрудника столичной контрразведки майора Калистратова. Ольга Ларионова в этот момент подумала, что если и впрямь двух офицеров СОБРа сумели взять в плен отморозки из ЧОПа, то сейчас наверняка спецназовцы на свободе… Курирующий отморозков Калистратов должен был понимать, что с СОБРом (пусть даже переименованным) шутить не стоит.
– А вот это уже не мы, – глянув на Ольгу, не слишком оптимистичным тоном проговорил Ганс. – Впрочем, без Блондина дышаться лично мне будет немного легче, – при этих словах Ганс усмехнулся. – Валера, – повернулся Ганс к Касаткину. – До концерта осталось не так уж много… Пора принимать боевую форму.
Валера молча поднялся и вышел в свободную комнату. Там находились подготовленная Гансом «боевая форма» и бубен с встроенным в него радиоуправляемым взрывным устройством. Не прошло и пяти минут, как перед Гансом и остальными стоял не кто иной, как один из лучших отечественных джазовых бас-гитаристов Виктор Ильин. Изобразить бас-гитариста было для Валеры несложно. Тот был сходной с Касаткиным комплекции, одевался в джинсу, имел длинные волосы и всегда носил неизменные очки с затемненными стеклами. Если приглядеться, то, конечно, распознать подмену было можно, но приглядываться надо было долго.
Сергей Ушаков, он же Адмирал, лежал на госпитальной койке, молча глядя на генерала – своего непосредственного начальника и почти ровесника. Глядел Ушаков даже не на самого генерала, а будто сквозь него, точно не человек перед ним сидел, а прозрачный, сделанный из стекла манекен. Только что Ушаков услышал, что капитан Кузнецов в тяжелом состоянии лежит в реанимации, сотрудники управления «Т» сдают для него кровь, и генерал стал донором в числе первых. Других вопросов у Сергея к генералу не было. Ушаков сам потерял много крови и нуждался в лечении и отдыхе.
– Ну что, Сережа… Желаю тебе поправиться и вернуться в строй, – произнес генерал и направился к выходу из палаты.
– Сдали вы нас, генерал? – спросил Ушаков без всякого выражения, просто констатируя факт.
– Не понимаю тебя, Сережа… – остановившись в дверях, переспросил с недобрым выражением на лице генерал.
Ушаков хотел сказать многое. Но главное прозвучало бы так:
– Генерал, я бы хотел перебежать к ичкерийским боевикам, к арабским террористам, к самым поганым и лютым отморозкам и стать на некоторое время их бойцом. Но не насовсем, а лишь на время, чтобы тебя и таких, как ты, к стенке поставить. А потом обратно, к своим, в СОБР…
Однако ничего подобного вслух Сергей Ушаков не произнес. Он закрыл глаза, делая вид, что уснул. Генерал молча покинул палату, а Ушаков и в самом деле погрузился в долгий, глубокий сон. Если бы он и в самом деле произнес в лицо генералу эти самые слова, а рядом находился начитанный прапорщик Касаткин из ВДВ, то Валера наверняка блеснул бы эрудицией, заметив вслух:
– Михаил Афанасьевич Булгаков, пьеса «Бег». Почти цитата.
А Валера Касаткин в это самое время уже находился рядом с элитным музыкальным клубом «Белый блюзмен». Именно там должна была сегодня состояться закрытая джазовая вечеринка с участием Игоря Блюминга и его друга-мецената Анатолия Груздева. Одетый под бас-гитариста Ильина Валера внимательно слушал последние наставления Ганса:
