– Послал. Они, должно быть, уже давно на месте. Вечером движение на улицах слабое. Добраться недолго.
– Вот и отлично. Я могу даже предсказать, какую именно дорогу оставят действующей, не занятой ремонтом.
– Какую?
– Президент с семьей отдыхает в Барвихе?
– Должен выехать туда вечером.
– Свободной будет дорога со стороны Барвихи.
– Мы проверим это прямо сейчас. Я позвоню группе, которая выехала к детскому дому.
– Позвоните. Мне самому очень хочется убедиться в правоте моего предположения.
Генерал опять вышел, словно связь мог осуществлять только через дежурного. Должно быть, не хотел откровенно выказывать Басаргину свое недоверие.
Вернулся Астахов через три минуты. Посмотрел на отставного капитана сурово и сел в кресло.
– Я готов слушать дальше...
По мрачному виду Владимира Васильевича Александр сразу предположил, что оказался прав. Но на всякий случай переспросил:
– Так что там, возле объекта?
– Вы оказались провидцем. Свободна только та дорога, которая ведет со стороны Барвихи. Меня, честно говоря, интересует не только результат ваших размышлений, но и то, как вы догадались об этом.
– Это, товарищ генерал, самый трудный вопрос. Я и сам не однажды пытался систематизировать свой метод, но ничего не получилось. Просто информация в голове сама каким-то образом систематизируется, одно сопоставляется с другим или, наоборот, противопоставляется другому. И остается самое простое – сделать вывод. В конкретном случае... Помните, Гагарин сообщал вам о звонке Умара Ажигова. Умар просил подать ему машину через полтора часа. Почему не сразу? – возник у меня вопрос. Умар хотел по магазинам пробежаться, подарки друзьям по лесу подыскать? Нет. Он должен был заняться чем-то, что водителю не должно показаться странным. Водитель из президентского гаража привык возить чиновников, которых встречают на любом объекте с почтением. А вовсе не людей, которые останавливаются на захолустных улицах с целью заглянуть в канаву. Я попросил Доктора Смерть просмотреть картотеку на чеченцев, проживающих вблизи того места, откуда Ажигов звонил, или имеющих там офисы. Не оказалось таких поблизости. Следовательно, беседовать в том районе Умару было не с кем, отсиживаться было не у кого. Он вообще оказался там случайно, спасаясь от погони. Я определил его местонахождение по спутниковой карте. Прикинул, сколько ему добираться до детского дома городским транспортом. Вышло – час с небольшим. Но вы сказали, что у детского дома он не появился. Я подумал, что он должен быть где-то рядом. И что он там делал? Он проверял готовность. Рекогносцировка местности, после которой он уже не должен будет показываться в этом районе по простейшим мерам личной безопасности. Он же не знает, что взрыва не будет. И ждет события. Нам осталось только подобраться к «объекту номер два», чтобы и его обезопасить. Но для этого сначала следует уточнить расположение самого взрывного устройства.
– Вы убедили меня, что все происходит в полном соответствии с вашими вычислениями...
– Я никогда не возьмусь утверждать, что в полном. Всегда существует множество мелких несовпадений. Но, как правило, они не играют решающей роли.
– Тем не менее я все равно не понял, каким путем вы пришли к таким выводам. Меня все-таки интересует основной вопрос: на основании чего вы предположили, что готовится покушение именно на президента? У нас нет никаких наводок на такое развитие событий.
– Главная наводка – неизбежное возникновение момента, когда президент приедет к месту взрыва, если этот взрыв состоится. Я исхожу из мысли, что они не моментом желают воспользоваться, они сами создают такой момент. Это естественный способ работы любых диверсионных и террористических подразделений. И подступы к такому моменту они начали готовить загодя. Насколько я знаком с ситуацией, операция эта планировалась очень давно. Начиная с момента, когда жена президента по просьбе мужа ответила на письмо Заремы...
Улица пыльная. Пыль во все щели машины пробивалась и неприятно на зубах скрипела.
Мальчик гулял во дворе. Зарема смотрела сквозь стекло дверцы, и ей даже показалось, что он обернулся на звук двигателя. Услышал? Неужели – услышал? Неужели – стал слышать? Выскочив из машины еще до того, как «уазик» остановился, чуть не упала и бросилась к сыну, опять чувствуя в голове отдаленный прибой – от волнения давление подпрыгнуло.
– М-м-м...
Арчи издал такой звук при виде матери.
Он тоже сделал несколько шагов к ней, остановился и замычал снова. А в широко раскрытых глазах его были и радость, и испуг, и удовлетворение, и ожидание, и еще масса всяких чувств. У Заремы слезы из глаз брызнули. Как обхватила она сына, как тискала... То прижимала к себе, то отдаляла, чтобы рассмотреть, то снова прижимала.
Вышли из дома бабушка с дедушкой. Смотрели с крыльца грустно и печально, не решаясь подойти и прервать радость этой встречи. Понимали, что Зарема заберет от них последнюю память о погибшем сыне, что чужого человека будет внук считать и, может быть, даже называть отцом, если сумеет заговорить. Не отпуская сына с рук, Зарема подошла к ним. Поклонилась вместе с Арчи.
– Спасибо вам. Простите, если виновата в чем...
– Тебе жить... И ему жить... – сказал свекор.
Свекровь долго крепилась, но тоже не выдержала:
– Береги Арчи...
Зарема еще раз поклонилась.
* * *
Машина долго ждать не могла. Еще в Шали предупредили – заскочить в деревню, сделать бегом все дела, и назад на скорости, пока боевики в окрестностях не опомнились и не вышли к дороге. Очень беспокойный здесь участок. И потому прощание было коротким, таким же, как с матерью, к которой заехали вначале, по пути. И уже на выезде им встретилось шесть человек при оружии.
– Про-о-пали... – прошептал прапорщик-водитель.
– Гони! – крикнула Зарема.
Но он, наоборот, остановился в десяти метрах перед наведенными на них автоматами. И задрожал...
Молча ждали, когда подойдет высокий и худой, хотя и широкоплечий, бородач, двинувшийся вперед. А тот шел неторопливо, словно специально, чтобы страх парализовал водителя. Открыл дверцу справа, с презрением посмотрел на прапорщика, у которого дрожал подбородок, на заднее сиденье – взгляд напрягся, сосредоточился.
– Ты Зарема? – спросил.
– Зарема, – ответила она.
– Это кто? – бородач показал на мальчика.
– Арчи.
– Сын Адлана?
– Да.
Бородач захлопнул дверцу и махнул рукой:
– Пропустите их. Это Зарема приехала за сыном Адлана.
Боевики опустили автоматы.
* * *
Сам Басаргин оставался в районной прокуратуре, когда отпускал Зарему с машиной в деревню за сыном. Ему необходимо было решить там какие-то срочные дела, в которые Зарему, конечно, посвящать необходимости не было. После этого они должны были все вместе навестить Зураба, который уже начал ходить по коридору без чужой помощи. Когда «уазик» в облаке пыли подъехал, Басаргин ждал на крыльце, разговаривая там о чем-то с Нугзаром Гогаладзе. Оба стояли хмурые, напряженно ожидающие. Но, узнав машину, засветились улыбками.
– Меня тут Нугзар напугал, – пожаловался Басаргин. – Говорит, ваша деревня хорошо со всех сторон просматривается и любую машину от дороги «отрезать» могут. Я уже не знал, что делать... Туда сейчас даже милицейская машина, говорят, без сопровождения солдат не ездит...
– А мы съездили... – выбираясь через заднюю дверцу сама и вытаскивая притихшего Арчи, сказала Зарема почти непринужденно, – обошлось...
Она ничего не стала говорить о том, как их останавливали моджахеды, как повел себя водитель. Сама жалобщиков никогда не любила и на других жаловаться привычки не имела.
Нугзар взял Арчи на руки. Басаргин потрепал его по голове. Но мальчик смотрел только на мать, и в глазах светился испуг. Не забирают ли у него ее снова?
– Мы тут разговаривали об Умаре, который к вам приходил... – Басаргин посмотрел на Зарему внимательно. – Нугзар вот говорит, что в здешних краях есть только один достаточно авторитетный Умар, который в состоянии помочь в вашей беде. Вопрос только в том, пожелает ли он в самом деле помочь...
– А почему он не пожелает?
– Этот Умар никогда не был другом Адлана.
– Тот назвался другом. Может быть, тот – другой Умар?
Нугзар достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги с фотороботом.
– Это не он?
Зарема смотрела долго. Не решалась сказать. Она поняла уже, что разговор идет про Умара Ажигова, командира басаевского батальона «черных вдов». Она, конечно, полностью подходит для роли «черной вдовы». Такая она и есть. И Умара на фотороботе, как ни плохо был сделан портрет, она узнала. Но сказать это сейчас – значит лишить маленького Арчи надежды на обретение речи и слуха. Пусть в помощь Умара веры мало. Но хоть маленькая толика этой надежды есть. И Зарема не нашла в себе силы отказаться от такой надежды.
