Ознакомительная версия.
– Но мы же осмотрели ВСЕ реально имеющиеся.
– А почему это вы решили, что этот снегоход должен изначально принадлежать кому-то из жителей М.? А что, если тот, кто охотился за Юлей, приехал в М. из С.? Ведь снегоход – это уникальное средство передвижения.
Я просто уверен, что по Волге, по определенным протокам, между островами можно добраться до вашего города самым кратчайшим путем, как, скажем, это можно было бы сделать на моторке летом. Ты понимаешь меня?
– Вот об этом-то я почему-то и не подумал. А что, если действительно человек на снегоходе приехал из С.?
Если по автотрассе расстояние между ними примерно семьдесят километров, то по реке, да между островами, напрямую – километров сорок-пятьдесят, а то и меньше.
Да только этот вариант разрабатывать еще сложнее! Ведь в такой снегопад ни одного следа не найдешь… Неужто будете проверять всех ваших владельцев снегоходов?
– Если бы только наших. Это может быть человек и с этого берега, из какой-нибудь деревни… Короче, надо действовать.
Вернувшись в С., Шубин первым делом поехал к Сазонову, и началась большая работа по поиску снегохода.
Нашли две частные фирмы, торгующие ими, составили список всех проданных снегоходов (их оказалось всего пять штук), а потом пригласили председателя общества охотников и рыболовов, чтобы дополнить список владельцами этих машин. Крымов, познакомившись с председателем, стал пытать его насчет старых, опытных охотников, которые охотились бы не только по области, но и на Алтае (ему не давала покоя голова алтайского марала, шерсть от которой, пропитанная специфическим раствором, каким пользуются таксидермисты, была обнаружена на резиновых сапогах с обрубками ног Сажиной), и тут неожиданно всплыла фамилия Морозов.
– На Алтае побывал только Сашка Морозов! Классный был охотник, – говорил похожий на писателя, бородатый и ухоженный, председатель общества охотников и рыболовов Игнатов; на вид ему можно было дать лет пятьдесят, хотя на самом деле было шестьдесят два. – Он браконьерил, конечно, все об этом знали, но страшно завидовали. Красивый, статный, словом, настоящий, так сказать, классический образчик русского охотника. С него бы картины писать, да только погиб он. В автокатастрофе. Добирался из Карелии, куда он тоже любил ездить охотиться, автостопом. Водитель грузовика уснул, и они вместе с машиной рухнули в пропасть.
– Он погиб?
– Разумеется! Но если вы хотите узнать, присутствовал ли кто из наших на похоронах, то я отвечу так: нет.
Никто его в гробу не видел, говорят, что его останки похоронили прямо на той трагической трассе родные того самого водителя, по вине которого он и погиб. Но я не думаю, что если бы Сашка чудом остался жив, то не объявился бы здесь за эти десять или даже больше лет. Ведь эта история приключилась году в восемьдесят восьмом или даже раньше, точно не припомню. А что это он вас так заинтересовал? Конечно, у него был снегоход, и на оленя он ходил на Алтае, но ничего такого, из-за чего им могла бы заинтересоваться прокуратура или просто милиция, за ним не водилось… Вот браконьерство – это да!
А так – он мирный был, хороший мужик, одним словом.
– У него была семья?
– Была. Но они с женой и детьми жили порознь, даже в разных квартирах, хотя, говорят, нормально ладили друг с другом. Сашка стихи писал, пытался писать прозу и даже отправлял какие-то рассказы в «Новый мир», кажется… Но там, в Москве, говорят, и своих писателей полно, что им за дело до какого-то простого охотника? Хотя, я так думаю, если бы его увидела какая-нибудь редакторша, то не устояла бы, все бы напечатала только за одни глаза его… Жалко мужика, сгинул почем зря.
– У вас есть его адрес?
– Конечно, есть. Да я его и так, по памяти помню:
Лермонтова, 15, квартира 8.
– А его жены?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Она к тому же еще и под своей фамилией жила. Я, честно говоря, даже не уверен, что они зарегистрировали свой брак.
– Ну а как ее хотя бы звали, помните?
– Людмила, кажется… Хотя нет, не буду врать, не помню.
– А где он хранил свой снегоход?
– В сарае возле дома, я сам лично видел. Помню, зашел к нему как-то, не успел в подъезд войти, он меня окликнул – в сарае возился, снегоход как раз чинил. Я не с пустыми руками к нему шел, дело у меня к нему было…
Мы с ним хорошо так выпили, закусили яблоками мочеными. Словом, хорошо посидели… Вот смерть какая страшная, нелепая!
– А что за дело у вас к нему было?
– Да хотел попросить его жену сделать чучело совы.
Правда, не для себя…
– Она у него что, была таксидермисткой?
– Да, дома работала.
– Так как ее зовут, Людмила, говорите?
– Кажется, все-таки Людмила.
– А где она жила?
– Не знаю, потому что дома у нее ни разу не был, я птиц и головы переправлял через Сашку…
– ..а сами имели комиссионные за посреднические услуги?
– А почему бы и нет? – засмеялся мелким извиняющимся смешком Игнатов, приглаживая и без того приглаженную бородку цвета крепко заваренного чая.
– А можно предположить, что у этого самого Морозова был семейный бизнес: он привозил шкуры оленей, кабанов, лосей, а его жена мастерила из них чучела и продавала?
– Конечно, можно. Но только вряд ли это бизнес – слишком громко сказано. Если она в год сделает два чучела – какой же это бизнес? Это огромный труд, а вот сбыть, продать такое чучело – задача еще потруднее.
Игнатов ушел, а Крымов отправился с Шубиным на Лермонтова, 15.
В квартире номер 8 давно уже никто не жил. Соседи слово в слово повторили рассказ Игнатова о трагической гибели «охотника от бога» Морозова Александра Васильевича. На вопрос Крымова, не приходили ли сюда, на эту квартиру, жена и дети покойного, ему ответили отрицательно: мол, никто не приходил, родные Морозова, кажется, уехали в другой город. Но самое удивительное заключалось в том, что никто из соседей ни разу и не видел ни жену, ни детей Морозова, и даже не знали, сколько у него этих самых детей.
Тема охотника была временно закрыта.
Что касается поисков жены Морозова, предположительно Людмилы – женщины, владеющей редким ремеслом таксидермиста, то они за неделю так ни к чему и не привели. Были вызваны специалисты-биологи с биофака университета, которые знали всех таксидермистов наперечет, но ни у одной женщины-таксидермистки не было мужа по фамилии Морозов, и тем более охотника.
* * *
…Шубин очнулся – кто-то сильно тряс его за рукав.
Он повернул голову и увидел склонившегося к нему Сазонова, от которого разило, как от бочки с пивом.
– Ты уснул, Игорек. Поднимайся, дорогой, работенка есть кое-какая…
Игорь замотал головой, прогоняя призраки и видения, роившиеся в его сознании во время этого короткого и болезненного сна. Ему снилась Юля, и беременная Щукина почему-то с фужером шампанского в руке, и Крымов, и Ерохин, и все-все, кого он знал и с кем встречался последние дни или даже годы… Сотни лиц, какие-то далекие и гулкие голоса из прошлого, обрывки разговоров и издевательская шлягерная музыка просто-таки выворачивали наизнанку его душу. Он не ожидал от себя такой реакции на потерю… А ведь он потерял ее. Потерял Юлю. И как бы он ни пытался отогнать от себя это слово, оно все равно преследовало его, звучало в голове, как под куполом церковного свода, как фрагмент звукового ряда его же собственных сновидений.
– Какая еще работенка? Что случилось? – Он оглянулся, но, увидев Крымова, курящего возле открытого окна, вздохнул с облегчением: он был ПОКА жив.
– Мне только что позвонили из М….
– Что? Неужели ее нашли?.. – Шубин был не готов, не готов к тому, чтобы услышать, что нашли то, что осталось от Юли… Он мог бы зажмуриться, чтобы только не увидеть то, что превратит в картинку слова Сазонова, но не зажмурился – не успел.
– Ничего страшного… Я имею в виду, это не связано с НЕЙ, – успокоил его Сазонов и громко икнул. – Извини, брат, но я всегда после пива икаю. Так вот. Кречетов нашел на Графском озере, прямо на самом берегу, что-то вроде склепа… Он сказал: большая прямоугольная яма, прикрытая шифером. Прикинь! А там все, что осталось от Литвинец, Дины и Сажиной… Такие дела. А я же ему еще раньше звонил, поищи, говорю, на этом вашем мрачном озере… Но он мне объяснил, что рядом с берегом не искал, потому что там камыши, ил, место топкое, как болото, а там, оказывается, глина! И знаешь, кто нашел это захоронение (если так можно назвать, конечно, эту яму, где все эти тела были сброшены кое-как)?
– Знаю, – вдруг сказал Шубин. – Это лиса? Ведь лиса, скажи? Там водятся лисы?
– А ты откуда знаешь?
– Да это я звонил Кречетову насчет лисы. У меня в Ростове дело одно было, девушка пропала, а видели ее в посадках, где она собирала дикую смородину… Так вот, свидетеля, который видел ее там еще в сентябре, нашли аж в январе. Взяли в школьном зооуголке лису, повезли наместо…
Ознакомительная версия.
