Водила так и остался в кабине. Странно запрокинув голову, он сжимал правой ладонью пистолет с глушителем. Тот пистолет, из которого несколько часов назад Оскар расстрелял на дороге ментовских подельников. На груди старой футболки зияла небольшая дырка, под нею с поразительною быстротою расползалось темно-красное пятно…
* * *
Подслушанный с помощью жучка адресок отыскался на другом конце города — в старом, малоэтажном районе. Правда, пришлось немного поплутать по тенистым дворам и улочкам, поспрашивать охочих до разговоров стариков-пенсионеров. И скоро языки доброхотов вывели к дому № 88 по улице Суворова.
Сбавив шаг и с опаской озираясь по сторонам, Оскар с Матеушем вошли во двор длинной пятиэтажки.
Нет, черной «Audi» не видно. Значит, посланник Суходольского их опередил. Или вообще не доехал по каким-то малопонятным причинам.
Первый подъезд. Над входом висит облезлая табличка с номерам «1–20». Здесь нужной квартиры нет.
А вот и второй. «21–39». Сюда.
Короткие лестничные марши с облупленными ступеньками. Третий этаж. Дверь с «двойкой» и «девяткой» на светлом пластмассовом ромбе. Кнопка звонка, припорошенного сверху старой побелкой.
Напарники переглянулись. Оскар поднял руку к звонку и вдруг услышал бодрые шаги по ступеням — кто-то спускался с верхних этажей. Обоим пришлось отпрянуть от двери, тихо поставить на перила рюкзак и сделать вид, будто роются в его недрах.
Склонившись над раскрытым клапаном, Оскар осторожно скосил взгляд вправо и ждал…
Глава четвертая
Россия. Уфа
Наше время
Спрятав под косухой завернутую в целлофановый пакет «Реликвию», Яровой сбежал по ступенькам и вышел из подъезда во двор. Усевшись в машину, открыл крышку «бардака» и на миг призадумался…
— Не годится, — мотнул он давно немытыми патлами, нагнулся и сунул руку под сиденье.
Под сиденьем имелось пространство, куда можно было спрятать на время путешествия папку. Ни это местечко ему не понравилось близостью и легкостью доступа. Константин оглянулся по сторонам, осмотрел интерьер салона. Взгляд зацепился за широкий подлокотник, убранный в кожаную спинку заднего сиденья.
— Так-так-так… — выбравшись из машины, переместился он назад, дабы изучить подлокотник.
И первое, что он заметил — тонкий темно-серый провод, один конец которого исчезал в надорванном угловом шве, а другой терялся где-то за спинкой кресла. Находка озадачила.
Костя опять покинул машину, открыл крышку багажника и, согнувшись пополам, заглянул в его недра. Ничего не заметив, стал шарить рукой.
«Вот ты где! — нащупал он и выдернул антенну. — Теперь достать сам жучок и можно материться в слух!..»
Подслушивающее устройство полетело в высокую траву. Молодой человек сызнова уселся на водительское место, завел двигатель; машина медленно выехала со двора, у асфальтовой дороги притормозила, словно решая куда повернуть. И, рванув направо, исчезла в лабиринте разномастных гаражей…
Яровой не мог с точностью ответить себе, кто и когда запихнул в «Audi» микрофон с передатчиком. Зато по крупицам восстановив вчерашний разговор с боссом, он понял одну важнейшую деталь: информация о месте нахождения Ахметова прозвучала в машине до момента обнаружения слежки. Да, все верно — он определил «хвост» в течение первого часа поездки; следующий час наблюдал за прицепившейся машиной. И лишь потом бесцеремонно расправился с ней на пустынном участке трассы перед заходом солнца. В это время он уже знал об Ахметове все. А значит, о нем могли знать и те, кто ехал следом.
— Ничто не ранит так остро, как собственная тупость! — хлопнул себя по лбу Константин.
Ругая себя за то, что не удосужился на пару минут задержаться на месте тарана и не добил этих неизвестных козлов, он завернул в глухой гаражный тупичок. И, поддерживая на бегу бултыхавшуюся за пазухой папку, побежал на Суворовскую улицу к дому № 88…
* * *
Наилучшей позицией оказался подъезд: промежуточная площадка у окна между четвертым и пятым этажами. Пыльные окна из-за жары были раскрыты настежь и наблюдению не мешали; сектор обзора охватывал большую часть двора и ведущую к подъездной двери дорожку. К тому же высоковато — большинство жильцов обитает ниже и не донимает расспросами.
«Гости» прилично запаздывали. Если, конечно, остались целы и собирались сюда наведаться. О внешности этих «гостей» Костя не имел ни малейшего понятия, поэтому вглядывался в каждого, кто появлялся на тенистой аллейке перед домом.
Прошел час. Затем еще минут сорок. Не взирая на раскрытые окна, подъезд наполнился стойким запахом табачного дыма, а в углу площадки аккуратным рядком лежало с полдюжины окурков…
Молодой человек уже подумывал покинуть «наблюдательный пост», когда заметил две крепкие фигуры. По аллее вышагивал остриженный наголо тридцатилетний мужчина в темных очках. За ним еле поспевал менее рослый паренек, тащивший на спине приличных размеров рюкзак.
Особенных тревог их появление не вызвало — кто только не мелькал на узкой дорожке за прошедшие два часа. Однако эти ребята целенаправленно что-то (или кого-то?) искали. А, завидев табличку с перечнем квартир над дверью подъезда, уверенно свернули к нему.
Он наблюдал за ними через узкую щель между лестничными маршами. Шли очень тихо и быстро. На третьем этаже остановились…
И Яровой понял: это к нему — к старику Ахметову.
Первый шаг по лестнице, второй, третий. Внезапно обжигает догадка: ветеран может случайно оказаться рядом с дверью и, заслышав звонок, откроет ее раньше чем…
Спускаясь, Константин громко кашлянул, намеренно задел коленкой перила, трижды шаркнул подошвой по коричневым плиткам площадок.
Успел. Вывернув от окна меж третьим и четвертым этажами, гонял по экрану мобилы меню (типа искал в контактах нужного человека) и краем глаза следил за стоявшими ниже ребятками. Те занимались такой же показухой: копались в стоявшем на перилах рюкзаке и поглядывали за появившимся молодцом.
Все произошло слишком быстро.
Оказавшись за спиной лысого, гитарист нанес ему сильнейший удар с разворота в печень и тут же левой рукой обхватил шею. Намертво обхватил и прижал к себе.
Второй отшатнулся, оступился на первой ступеньке следующего марша, но удержался — не упал; рука нырнула под легкую ветровку к поясу.
Костя прикрывался лысым от возможных выстрелов и тянул из-под ремня один из пистолетов. Лысый хрипел и особенно не сопротивлялся. Однако болевой шок от удара по печени скоро утихнет, вернутся силы и способность контролировать мышцы.
Яровой успел выстрелить первым. Низкорослый крепыш вздрогнул, ударился спиной о стену и выронил пистолет с глушителем. Выпученные глаза с детским удивлением впились зрачками в своего убийцу…
А вот со вторым выстрелом не получилось. Всего-то и требовалось немного повернуть ствол влево, да нажать спусковой крючок.
Увы — лысый пришел в себя раньше.
Хлестким ударом по руке он вышибает оружие; въезжает Константину локтем по селезенке, отчего на миг перехватывает дыхание; изворачивается и пытается освободиться от захвата.
На крохотной площадке завязывается нешуточная борьба, суть которой сводилась к тому, чтобы не дать противнику выхватить из-за пояса оружие. У Кости слева за ремнем торчит второй пистолет, наверняка имеется таковой и у лысого…
Оба падают на ступени, ведущие вверх от площадки третьего этажа. Лысый, наконец, выскальзывает из захвата; сыплются обоюдные удары локтями, кулаками, коленями…
Вскоре мужчины стоят на ногах, и единоборство приобретает иной характер — на дальней и средней дистанции. Опять удары, блоки; беспорядочный топот и шумные выдохи сопровождают каждое резкое движение. Растрепанная одежда, лица и кулаки в крови…
Лысый понемногу берет верх, заставляя Константина отступать на площадку меж третьим и четвертым этажами. И вот уже оба на одном уровне. Яровой немного выше соперника; а тот нарочито сгибается и пользуется преимуществами малого роста — старается наносить удары по корпусу, в пах…
Судьбу поединка решает быстрота мысли. Встретив блоком очередной удар, музыкант нарочно толкает плечом открытую массивную фрамугу. Скрипнув, та перемещается к середине площадки. А «гость», распрямляясь, со всей дури въезжает лысиной в ее угол.
Короткого замешательства хватило: два чудовищных удара ногой, затем за шкирку и той же лысиной в стену под окном — раз, другой, третий…
Он все еще в сознании, мычит; ладонь тянется к поясу.
— И откуда ты такой живучий? — разгоняет его Костя в четвертый раз.
Однако окровавленное темечко проходит выше цели; лысый падает грудью на нижний проем окна.