ЭПИЛОГ
28 апреля Поселок Лонгйир
Уже пятый день кряду над скованным льдами и присыпанным снегом архипелагом тысячи островов сияет солнце. Стоит прекрасная безоблачная погода. По ночам еще потрескивают морозы, но днем столбик термометра показывает немногим выше нуля. Даже здесь, на этой суровой полярной земле, вполне ощущается приход весны.
Аэропорт Svalbard принимает теперь уже по четыре-пять рейсовых бортов в сутки. И еще от десяти до пятнадцати небольших частных или чартерных самолетов прилетают на архипелаг с побережья Норвегии ежедневно: они доставляют в Лонгйир тех, кто не стеснен в средствах. Туристов, среди которых большинство пока составляют любители зимних видов спорта, гораздо больше, чем было в прошлом и позапрошлом году. В небольших уютных отелях поселка Лонгйир нет свободных мест.
Двое молодых норвежцев и их русская подруга вошли в небольшое чистенькое здание местной больницы. В коридоре их встретил единственный в поселке врач – он тоже довольно молод, ему немногим за тридцать.
Они сняли в коридоре пуховики, переобулись в тапочки, надели белые халаты. Глядя на их приготовления, можно было бы подумать, что они пришли проведать какого-нибудь знакомого. Это было верно, но лишь отчасти. В этом небольшом, на четыре койки, медучреждении, к счастью, в настоящее время не было пациентов, кроме тех двух, посмотреть на которых и побыть в их компании и пришли эти трое молодых людей.
Они прошли в помещение, где была выгородка – нечто вроде вольера. В хорошо знакомой Ругстад и Ильиной палате, где им довелось провести самим немало дней и ночей, вместе и порознь, сменяя друг друга, сегодня дежурила молодая женщина, сотрудница офиса сиссельмана.
Увидев, кто пришел, она заулыбалась:
– А вот, ребятишки, и ваши вторые родители вернулись!
Ругстад, а за ней и ее русская подруга прошли вовнутрь вольера. В помещении довольно прохладно: работает кондиционер. Здесь временно установлен – после консультаций со специалистами, один из которых даже прилетал на пару дней в Лонгйир – особый температурный режим, комфортный и подходящий для местных питомцев.
Двое медвежат возились на подстилке. Один из этой пары – тот, что побойчей и чуть крупней – пытался, цепляясь коготками, вскарабкаться на принесенную сюда Торенсеном деревянную конструкцию, напоминающую выброшенную морем на берег корягу. Его подруга по играм – и сестра – наседала на него сзади, пробуя уже по нему, как по подставке, влезть на эту самую корягу. Медвежата ворчали, порой шипели, но было видно, что это притворство, что они играются, что им хорошо вместе.
Ругстад, присев на корточки, взяла за шкирку того медвежонка, что покрупней.
– Привет, Урсус, – сказала она, развернув звереныша так, чтобы видеть его мордочку. – Ну, как ваши дела, малыши? Мы вернулись из похода и теперь сможем провести пару деньков с вами!
Ильина взяла второго юного представителя породы Ursus maritimus.
– Хэй, Урса! – от широкой улыбки у нее появились ямочки на щеках. – Привет, братва! Как вы тут без нас? Скучали?
– С ними все в порядке, – заверила их сотрудница. – Кормим по часам строго по предписанной диете.
Медвежонок забавно урчал, срываясь на писк. Потом вдруг зашипел, как кошка, попытался куснуть свою спасительницу. Ругстад, улыбаясь, опустила его на подстилку. Тот, смешно переваливаясь, поковылял к коряге. Определенно, эта игрушка, которую соорудил и принес сюда Торенсен, ему очень понравилась.
Эти двое медвежат были еще совсем маленькие. Но все же не такими крохотными, как в тот день, когда Ругстад при поддержке своей подруги приняла роды у белой медведицы. Они заметно подросли за те несколько дней, пока отсутствовали их приемные родители. Когда этих двух «мышат», доставили в Лонгйир (это было вечером тринадцатого марта), то мало кто думал, что они выживут, что их удастся выходить. На протяжении двух недель шла борьба за их жизнь. Вернее, они сами, эти маленькие, крохотные существа, хотя и не без помощи людей, нашли в себе какие-то силы и выжили.
Кто бы мог, глядя на «мышат» в ту страшную ночь, предположить, что это детеныши двух очень крупных особей? Такое бы попросту никому в голову не пришло. А сейчас эта парочка уже вполне походит на медвежат, на маленьких представителей рода, к которому принадлежат их родители, эта уникальная пара белых медведей.
– Ларс, включи ноутбук, – попросила Ругстад. – Покажем деткам те снимки, что мы сделали вчера!
Торенсен передал ей лэптоп. Вряд ли медвежата способны хоть что-то понимать из того, что делают и что говорят люди. Но, с другой стороны, то, что они делали, чем занимались – имеются в виду люди, – делалось прежде всего для самих же людей, для тех, кто любит и ценит местную природу.
– Вот ваша мама, братва! – Ильина поднесла чуть ближе к экрану лэптопа девочку, которой они дали имя Урса. – Присмотритесь!.. Ну что, узнаете? Ваша мать в полном порядке, мы в этом лично убедились!
На снимках, сделанных их группой в районе полуострова Диксона, в полутора сотнях километров от Лонгйира, запечатлена белая медведица. Все это время, почти полтора месяца, группы волонтеров, сменяющих друг друга, осуществляли наблюдение за этой самкой. Тот самый врач, который встречал их здесь, человек мужественный и очень добрый, как все медики, уже днем тринадцатого марта вместе с несколькими волонтерами добрался до дачи Ругстад. И сначала обработал рану на голове у медведицы, а затем и наложил швы.
Существовали большие сомнения, что самка выживет. Она долго, бесконечно долго выздоравливала. Все это время к расщелине возле дачи Ругстад приносили пишу для нее: лососей и уже разделанные куски тюленьего мяса. Поначалу та не притрагивалась к пище. Отлеживалась в этой расщелине, приходила в себя. Потом потихоньку стала шевелиться, выбираться на заснеженный берег. Печальное это было зрелище: белая медведица, казалось, едва перебирает конечностями.
Неделю назад она выбралась из расщелины… и обратно уже не вернулась. Бродила вдоль берега. На третий день подстерегла у лунки тюленя, убила его и втащила на лед. У наблюдателей, среди которых были Торенсен и две девушки, отлегло от сердца. Раз уж она способна добывать себе сама пищу, то можно теперь не беспокоиться за ее будущее.
Еще спустя сутки, подкрепившись, самка тронулась в путь. Ей вшили специальный чип – теперь можно будет наблюдать за всеми ее перемещениями. Не обращая внимания на людей, которые ехали на некотором удалении на скутерах и снимали ее на фото– и видеокамеры, белая медведица почти безостановочно двигалась в направлении паковых полей. Она шла в ту сторону, в том направлении, где пилоты самолета метеоразведки всего несколько дней назад видели огромного полярного медведя…
Конечно, Ильина то и дело вспоминала события полуторамесячной давности. Такое попросту невозможно забыть. Ларс в ту ночь связался по спутниковому телефону со станцией Svalbard. Уже через час с небольшим к даче Ругстад примчались на снегоходах четверо волонтеров… Ближе к полудню, несмотря на разыгравшуюся непогоду, из Лонгйира по льду фьордов к ним пробились два крытых вездехода. Почти одновременно с этими машинами прибыл большой гусеничный вездеход русских из Баренцбурга… Спустя несколько часов Ильину, а также двух туристов, Воронина и Трофимова, на этом же вездеходе доставили в российский поселок.
Еще через три дня, когда чуть улучшилась погода, в аэропорту Svalbard приземлился «Ан-74» с эмблемой МЧС России. Он взял на борт ту же команду, что прилетела на Шпицберген седьмого марта для участия в разыскных и спасательных мероприятиях. Летчики и руководитель команды любезно согласились подсадить в самолет, вылетающий в один из подмосковных аэродромов российских граждан, туристов-экстремалов Воронина и Трофимова. Тем более что два свободных места в салоне для них нашлось…
Консул Евдокимов поначалу хотел отправить на Родину этим же бортом Ильину. Но Светлана уперлась: не поеду и все тут! А характер у нее в отца: если упрется, то с места уже не сдвинешь.
Ильину оставили в покое. Пару раз, правда, ее приглашали в офис сиссельмана, где девушке – в присутствии консула Евдокимова задали несколько вопросов прибывшие из Осло сотрудники норвежского Минюста. Допрос, или что это было, носил настолько формальный характер, что стороны этого даже особо не скрывали.
Ругстад и Торенсена тоже опросили. Но, как и в случае с Ильиной, это была простая формальность. Определенно, обе стороны хотели как можно скорей замять эту историю…
Мэрит написала заявление на имя большого начальника в Осло с требованием возобновить следствие по факту гибели ее отца. Но ответа на свое прошение она пока не получила.
У Томаса оказался перебит позвоночник. Его эвакуировали сначала в Лонгйир, а затем, когда появилась такая возможность, переправили на санитарном самолете вместе с еще двумя пострадавшими в Тромсё (которых там же должны были еще и допросить). Дела его, говорят, плохи – остаток жизни он проведет в инвалидной коляске.
