– Поговорим, Леонид... – Мачете я держал наготове, что исключало неожиданности с Ленькиной стороны. Впрочем, он об этом и не помышлял.
– Чего говорить-то? – Чувствуя себя обреченным, Леня терпеливо и безучастно ожидал своей участи.
– Вот что, Леня. Шутки кончились, игра в войну тоже. На горизонте настоящая война, в которой тебе делать нечего. Согласен?
– Согласен, – почти шепотом, уперев глаза в листву, произнес он.
– Быстро говори, что затевают Мартин и Хо? Где и когда?
– Сегодня. А... Ты убьешь меня, Зимин? – Леня заглянул мне в глаза, ожидая и боясь увидеть в них свой приговор.
– Выпороть бы тебя стоило. Солдатским ремнем. Мой тебе совет: кончим разговор, дуй отсюда во все лопатки. Дерьмо, в которое нас окунули Хо и Мартин, не только вонючее. Оно еще и ядовитое. А мне ты не нужен, я не мент и не ФСБ. Так я жду.
– Сегодня Мартин и Хо... В общем, они, кажется, хотят захватить город!
– Как это?
– Ну, он... в смысле Хо, твердил постоянно: мы захватим этот городишко! Всех на колени поставим... Я вообще-то думал, он так, дыму напускает. А вчера понял, что всерьез затевают. – Леня тяжело задышал.
– Где начнут акцию?
– Не знаю. Они что-то говорили насчет улицы... Ну, этого... Черт, забыл!
– Вспоминай, Леонид!
– Я ж не местный... Ну этот, как его... генерал такой был, кавалерист. О, вспомнил, улица маршала Конева!
Вот это номер! Окраина города. Несколько жилых домов, супермаркет местного розлива, какая-то контора... И детский дом-интернат.
Больше вопросов у меня не было. Впрочем, был один!
– И последнее. Насчет Толи Говора, это правда?
– Да. Но... В общем, Мартин приказал рассказать тебе о нем.
– Приказал?
– Да. Мартин сказал, что Зимин должен знать. Я сам удивился...
– Ладно. Дуй отсюда, Вышибала, покуда жив...
Захватить целый город у отморозков кишка тонка. А вот устроить большую мерзость они вполне в силах. Меня ждала улица маршала Конева.
Рядом с запертым гаражом я обнаружил мотоцикл, старенькую «Яву» с полным баком.
– Слышь, Зимин... Прости меня! – заводя мотоцикл, услышал я Ленькин голос. Ему пора бы быть в доброй миле отсюда...
– Да ладно! – Я отмахнулся от него, но Вышибала не отставал.
– Ту девчонку... Из магазина... Сдал, в общем, Мартину. Ты просто учти это.
– Мудак ты, Леня! – Еще и отпущение грехов хочет получить, поганец. Хорошо, хоть предупредил напоследок. Я это уже знал, а у него совесть чище будет...
– Они меня за горло взяли. Это ж мафия, у них с московскими такие связи... Как же ты теперь?
– А вот так! – Я наконец завел мотоцикл и на полной скорости выехал на проселочную дорогу, не оглядываясь на растерянного Вышибалу.
– Сегодня наш день! Он наступил, как я и обещал вам! Сегодня день сильных! День торжества нашего духа и плоти! Мы поставим на колени этот поганый город и каждого его жителя! Всем слабым и неуверенным смерть! Власть будет принадлежать нам! Столько, сколько мы захотим! Мы заставим всю страну... весь мир говорить о себе! Заставим их считаться с каждым нашим словом! Сегодня мы добьемся абсолютной свободы, мы к ней так долго шли, не щадя себя на тренировках!
Низкий горловой голос Мастера Хо заставлял бритые затылки дрожать от восторга.
– Сегодня мы идем за властью! И мы ее возьмем, – продолжал Хо. – Для этого мы должны сначала взять деньги. Большие деньги! Вопросы есть?
Вопросов не было.
– Мы с Мартином пойдем вместе с вами! В первых рядах!
– Не боись, Хо. За такие деньги стоит рискнуть! Ты же сенсей, или как там тебя...
– Неважно. Я хочу еще раз услышать план отхода. В деталях.
– Я же с тобой иду! Какие сомнения могут быть?
– Ты меня не понял. Я говорю не о походе, а об отходе.
– Сомневаться раньше надо было, мастер! – Мартин с язвительностью акцентировал последнее слово. Хо промолчал – возразить было нечего.
Оба некоторое время наблюдали, как отмороженная рать загружается в микроавтобусы и укладывает боекомплекты.
– Эти что, все расходный материал? Без исключения? – Хо кивнул острым подбородком в сторону своих «учеников».
– А тебе не один черт? Они уже списаны. Навоз истории, одним словом.
– Начитанный ты мужик, Мартин.
– Не столько начитанный, сколько наученный. Я этим навозом сам долго был, там, в Афгане, пока ты здесь в подпольных секциях бабки сшибал с пацанов. Не понять тебе...
– Лейтенант Семенов, ГИБДД. Куда следуем?
– Читай, лейтенант, только поскорей, нас уже заждались...
– Так... Так. Извините. Проезжайте.
– Ничего, Семенов, нормально. Слушай, выручи нас!
– А в чем дело?
– Организуй нам эскорт! В твоем лице! Садись на мотоцикл и до улицы Конева, во главе колонны. Ну, чтобы не тормозили нас больше... И так опаздываем!
– Я должен получить распоряжение начальства.
– Да потом получишь! А мы к началу мероприятия опаздываем. Давай на мотоцикл – и вперед!
– Ну... Лады! По коням!
– Ну спасибо, лейтенант! Успели! Пойдем, отблагодарю тебя!
Тело лейтенанта еще дергалось в конвульсиях, когда Мартин аккуратно вытирал штык-нож о серо-голубую милицейскую рубаху. Его обволакивал привычный, ни с чем не сравнимый хмель, он ощущал упоение чужой смертью и кровью...
У входа в дом-интернат топтались двое милиционеров с сержантскими лычками.
– Господин Говор уже прибыл? – Мартин буром пер вперед, улыбался, не здороваясь.
– Ну... Да, – неуверенно ответил один из сержантов. – А вы кто?
– Лось в пальто, слыхал о таком, сержант? Мы Санта-Клаусы, подарки вам привезли! – Дурашливо-веселым тоном Мартин успешно сбивал с толку необстрелянных ментовских пацанов. – Кстати, где начальство ваше? Ему тоже подарочек припасен...
Начальство было тут как тут, к Мартину и компании неторопливо двигался высокий, полноватый офицер милиции в сопровождении двух лейтенантов. Это был сам начальник УВД полковник Трушин, главный «конкурент» Ивана Семеновича Логуна. Он также принимал участие в торжестве.
Но торжественные слова произнесены так и не были, теперь Мартин и головорезы работали молча. Почти так же, как и их оружие, «смит-и-вессоны» с глушителями. Лишний шум был пока ни к чему. Однако худощавый старлей, получив пулю в плечо, ухитрился отскочить, укрыться и открыть ответный огонь. Мартин тут же высадил по кустам весь рожок.
– Проверь и добей, потом нас догонишь, – отдал распоряжение партайгеноссе подручному. – Все в здание! Бегом!
Теперь штурмующих возглавлял мастер Хо. Настала его звездная минута.
Анатолий Алексеевич Говор готовился произнести заключительное слово. На одном его плече удобно устроилась светловолосая девочка лет девяти, на другом мальчик такого же возраста.
Неожиданно прозвучали глухие автоматные очереди, все замерли.
– Это что, Анна Дмитриевна? – Лицо Говора мгновенно отвердело, он спустил ребят на пол и повернулся к директрисе, высокой пожилой женщине.
– Я не знаю... – растерянно ответила та.
В то же мгновение в актовый зал ворвались около десятка вооруженных автоматами людей, трое сразу вбежали на сцену. Лица их были закрыты черными полумасками.
– Всем оставаться на местах! Это захват! Вы теперь наши заложники! Просьба не волноваться. Если наши требования будут удовлетворены, все будут отпущены живыми и невредимыми! – В таком стиле начал вещать один из террористов. – А сейчас всем поднять руки! Господин Говор, вам что, особое приглашение требуется?
Анатолий инстинктивно, как в молодости перед лихой потасовкой, отступил к стене, чтобы не зашли с тыла, и сжал кулаки. Однако кругом были дети... Первый удар он пропустил: один из террористов сделал отвлекающее движение и ударил коленом в пах.
– Наденьте на него наручники, – услышал над своей головой Говор, получив еще несколько ударов по затылку и почкам. Низкий, горловой голос Толя узнал сразу: желтолицый уголовник, именовавшийся Азиатом. Большой любитель поработать локтями и коленями. А остальные – его верные ученики...
Старший лейтенант милиции Миша Белкин терял силы с каждой минутой, он полз между кустами, сжимая табельный пистолет. Поднять его и выстрелить он уже не сможет. Сейчас террористы увидят Мишу и расстреляют в упор. Хотя он, кажется, зацепил одного в самом начале и уложил того, кто кинулся его добивать...
Неожиданно Миша услышал скрип тормозов и увидел колеса остановившегося мотоцикла.
– Террористы... В интернате... Как в Буденновске... – теряя сознание, успел проговорить Белкин подхватившему его молодому поджарому мужчине с седой прядью в волосах.
Снова в тылу врага
(Игорь Зимин)
Старлей умирал на моих руках. О господи, тут каждая минута на счету... Не бросать же его здесь! Тогда он наверняка умрет от потери крови. А мне надо туда, пока есть возможность проникнуть на территорию интерната, потом выставят оцепление и прибудет драгоценный Иван Семенович с полудурком Минаевым...
