У двери кабинета они остановились, переглянулись, кивнули друг другу и после этого Хамзат распахнул дверь, а Таймасхан вошел с поднятым пистолетом. На столе стояла включенная настольная лампа, лежали разложенные бумаги, но самого хозяина дома не было и здесь.
– Наверху только две комнаты, – прошептал Таймасхан. – В одной отец…
Хамзат кивнул и первым двинулся по лестнице на мансардный этаж. Лестница была крута, но они преодолевали ее, шагая через три ступени. Но на темной лестничной площадке остановились, прислушались. Откуда-то из коридора доносился разговор. Хамзат хотел было выглянуть, но Таймасхан остановил его и взял у товарища пистолет. Так, с пистолетом в каждой из вытянутых рук, Таймасхан и вошел в коридор. Вошел стремительно, зная, что успеет среагировать, как всегда бывало, первым. В трех метрах перед ним стояли два охранника. Выстрелы раздались, когда дистанция сократилась уже до метра. Оба выстрела в голову, но тела упасть не успели, когда Хамзат с Таймасханом подхватили их и без звука положили на пол.
Только после этого Таймасхан приложил ухо к двери и чуть-чуть, на какие-то миллиметры, приоткрыл ее. Этого хватило, чтобы услышать разговор.
– Ты глуп, Джамбулат. Ну, спрыгнешь ты, предположим. Переломаешь ноги… И что? Тебя принесут в эту же комнату и лежать ты здесь будешь уже долго…
– Кто тебе сказал, что я думал прыгать, – усмехнулся Джамбулат.
– Только не говори, что в комнате душно, и ты просто проветривал ее.
– Я и не говорю. Но прыгать я не собирался. В крайней случае, я предпочел бы выбраться из окна на крышу и спуститься по ней…
– И попасть в руки наружной охране. Тоже не умно, не стоит игра свеч…
– У тебя и снаружи охрана?
– А как без этого? Я человек государственный… У меня и снаружи, и внутри, и здесь двое, и в коридоре за дверью двое. Меня охраняют хорошо…
– Плохо, – сказал Джамбулат. – Еще в своем доме я увидел, что твоя охрана ни на что не годится. Я бы один с ней справился, если бы ждал от тебя подлости. Но я тебе доверился, и оказалось, что напрасно… А ты доверился охране, и тоже оказалось, что напрасно…
Последние слова были произнесены уже тогда, когда Таймасхан приоткрыл дверь чуть шире и отец увидел его. Но не видел ни Гилани Гирмасолатович, ни охранники, стоящие за его спиной.
Таймасхан сделал шаг и сразу выстрелил с обеих рук. Охранники не те люди, которым следует смотреть перед выстрелом в глаза. Вот в глаза объекту охраны посмотреть интересно.
Гилани Гирмасолатович оборачивался медленно, величаво и, одновременно с поворотом, искажалось его лицо, превращаясь из значимого, властного в испуганное.
– Я же, кажется, говорил тебе, что тебя «заказали», сказал Таймасхан.
– Говорил, хрипло прошептал Гилани Гирмасолатович. – Кто?…
– Я! – сказал Джамбулат. – И еще я не люблю театральщины. И потому разговаривать с тобой не буду. Стреляй, сын…
Таймасхан выстрелил сразу из двух пистолетов.
– Вот у этого лакея, – показал Джамбулат на одного из охранников, – ключи от машины…
* * *
По лестнице спускались бегом. В креслах у входной двери лежали убитые охранники. На пальце одного из них висел ключ. Хамзат снял этот ключ и быстро открыл дверь. Он распахнул ее, выпуская Таймасхана и Джамбулата, и даже сам успел сделать шаг, когда почувствовал, что падает. А на него упали отец с сыном. Хамзат удержался на ногах, но тут же в спину ему уткнулся ствол пистолета, а потом чьи-то руки захватили его руки, загнули за спину и щелкнули наручники. Точно такие же щелчки раздались рядом, и Хамзат увидел, что Джамбулат с Таймасханом находятся точно в таком же положении, как он. Только у Джамбулата еще было разбито ударом лицо, и кровь заливала глаза.
Пленников вывели на крыльцо и поставили прямо. Откуда-то со стороны подошел человек, чья фигура всем троим показалась отдаленно знакомой.
– Отработали, ребята? Спасибо…
– Подполковник… – хрипло и с ненавистью прошептал Таймасхан. – Ты…
– Я… А теперь давайте дождемся, когда приедет машина местного ФСБ. Я уже вызвал ее. Не знаю, что грозит Джамбулату, но эти двое… Им пожизненное точно светит… Убийство депутата… Это не шутка…
– Он сам убийца, – сказал Хамзат.
– В суде это доказать было бы невозможно, – улыбнулся Андрей Вячеславович. – Но теперь и доказывать необходимости не видится. Еще раз вам спасибо…
СВД – снайперская винтовка Драгунова.
Ваххабитам вера запрещает носить трусы.
Удар подъемом стопы сбоку в коленный сустав. Как правило, после такого удара человек минут сорок не может стоять на ноге.
Брегма – место соединения лобовой и теменной костей черепа. При таком ударе теменная кость часто смещается внутрь мозга, травмируя участки коры головного мозга, ответственные за движения. То есть, после сильного и точно нанесенного удара может наступит полный паралич.
«Гиббоны» – сотрудники ГИБДД.
Клиренс – расстояние от дороги до нижней части днища автомобиля.
Жители Чечни традиционно делятся на горцев – ичкерийцев и чеченцев – жителей долин. Горцы всегда считались бедными воинами и абреками, жители долин предпочитали войне земледелие и торговлю.
Согласно кавказским магометанским обычаям, покойников хоронят или в день смерти, или, максимум, на следующий день.
Скополамин – так называемая «сыворотка правды», психотропный препарат, вызывающий у человека повышенную болтливость и желание показаться значимым, знающим. При умелой постановке вопросов обычно позволяет провести продуктивный допрос.
Согласно мнению ученых, запрет на употребление свинины или какого-то другого мяса у некоторых народов уходит корнями в глубокую древность, когда животные и птицы являлись тотемными животными. Убить и съесть тотемное животное – это значило лишить свой род поддержки тотема. Впоследствии запреты трансформировались, обрели другое обоснование и стали считаться религиозными.
Предположительно, эти же корни имеет и вообще вегетарианство, когда разные роды одного племени имели разные тотемы, и употреблять в пищу тотемное животное родственного рода считалось бы оскорблением.
ВУС – военно-учетная специальность.
