Затем он быстрыми шагами пересек зал кофейни и исчез за стеклянной дверью.
Допив чай, Максим расплатился, взял папку и поехал домой.
Еще в дороге начал читать книгу. Увлекшись, проехал нужную остановку. В маршрутке выронил несколько листков — чертыхаясь, собрал.
Дома продолжил чтение, предварительно заварив себе крепкий чай. Через час закончил.
Настроение было паршивым.
Нет, написана книга была довольно живым языком, но Зонц был прав — Блюменцвейг нарисовал всех, включая самого себя, в каком-то злом юмористическом свете. Наверняка что то досочинил от себя. Без этого он не мог. Зато Максим знал теперь, как обстояло дело. Единственной неясностью оставалась лишь смерть Блюменцвейга, но принципиально она ничего не меняла.
Ровно в десять заехал Толик, и они с Максимом отправились по адресу, накарябанному карандашом на огрызке листка, который Толик не выпускал из рук, как будто это был как минимум план острова сокровищ. Они долго блуждали на Толиковой «хонде» по каким-то переулкам, наконец вырулили к нужному особняку. На тротуаре перед ним стояла вереница черных джипов с тонированными стеклами.
— Солидный автопарк, — сказал Максим.
— Подожди меня в машине, я сейчас, — сказал Толик и, выскочив из машины, побежал к дверям. Там долго переругивался с кем-то через домофон, отчаянно жестикулируя. Затем вернулся.
— Ну что? — вопросительно вздернул подбородок Максим.
— Да внутрь не пускают. У них там секреты всякие. Я думал, правда пустят, а теперь… Но это неважно. Потому что они сейчас выйдут, и мы поедем на инициацию.
— На что?
— Инициацию! Посвящение в смысле. У них бывают выездные заседания, оказывается. Это даже лучше.
Почему это должно быть лучше, Максим не знал Голик на все смотрел с оптимизмом. Максим вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья, закурил. Едва сделал первую затяжку, как двери особняка открылись.
— Вот! — радостно дернулся всем телом Толик. — Выходят!
Максим нагнулся, чтобы получше рассмотреть выходящих людей. Их было человек пятнадцать. Все, как один, в темных пальто. Толик побежал к ним. Там что-то спросил у коренастого лысого мужчины и суетливо вернулся к машине.
— Выходи, поедем на их джипах.
Максим, чертыхаясь и кряхтя, выкарабкался из машины.
— Это Антон, главный, — представил лысого крепыша Толик. — Мой однокурсник, кстати. А это Максим. Журналист, писатель, ну и так далее.
Максим пожал крепышу руку. Пожатие у того было, как ни странно, вялое.
— Я не главный, я — председатель, — с некоторым опозданием поправил Толика Антон.
— Простите, а в чем суть вот этого всего? — спросил Максим, ежась от промозглого осеннего ветра.
Антон ничего не ответил, а только открыл заднюю дверцу джипа. Толик и Максим, переглянувшись, полезли внутрь. Антон что-то показал остальным членам клуба (видимо, что его джип поедет первым) и сел за руль. Едва они тронулись, он поправил зеркало заднего вида и посмотрел Максиму прямо в глаза.
— Понимаете, Максим, жизнь состоит из парадоксов… Люди умирают в пустыне от холода, а не от жары. На плоту в море умирают не от голода, а от обезвоживания — и это когда столько воды кругом, только соленой. В ледяной Арктике люди слепнут от солнца. Маяковский боялся умереть от заражения крови, а в итоге застрелился… Вот.
После этого возникла напряженная пауза.
— Это вы сейчас, простите, к чему? — робко нарушил тишину Максим.
— Это я к тому, что люди часто находят радость в совсем нерадостных вещах.
Судя по мрачному выражению лица, сам Антон был на пути к большой радости.
— А-а… Ну да. Мазохизмом называется, — усмехнулся Максим и тут же почувствовал чувствительный удар локтем со стороны Толика. Но Антон не обиделся.
— Возможно, — меланхолично ответил он, крутя рулем. — Вы, кстати, давно были в зоопарке?
— Лет десять назад, — пожал плечами Максим и добавил после паузы: — А мы что, едем в зоопарк?
Антон ничего не ответил, только посмотрел в боковое зеркало, проверяя, не отстал ли кто из следующих за ним. Разговорчивость явно не входила в число его добродетелей.
Вскоре Максим заметил, что они проехали метро «Баррикадная», но, не доезжая до главного входа в зоопарк, свернули направо. Следом свернули и все машины, что ехали за ними. Через пару минут джип Антона прижался к обочине и остановился. Остальные участники кавалькады тоже выключили моторы и потушили фары.
— Приехали, — сказал Антон и стал выбираться из машины.
Максим с Толиком последовали его примеру.
Когда все приехавшие вылезли из машин, Антон, не говоря ни слова, пошел по направлению к темнеющей вдалеке ограде зоопарка. Вся группа двинулась следом. Некоторые тихо переговаривались между собой, некоторые курили, у одного даже была в руке бутылка, к которой он периодически прикладывался. Только сейчас Максим заметил, что один из мужчин идет как будто не сам — его вели под руки двое сопровождавших. Глаза у него были завязаны черной лентой, а на носу была какая-то странная прищепка, словно он собирался принять участие в синхронном плавании для слепых. Максим хотел спросить, что это значит, но решил обождать. Тем временем Антон подошел к решетке и тихо свистнул. С противоположной стороны чья-то невидимая рука ловким жестом сняла несколько прутьев. Антон встал слева от образовавшегося проема и стал пропускать вперед членов клуба, слегка похлопывая их по спинам, как будто считал, все ли на месте. Максим с То-ликом так же безмолвно нырнули в дыру. Последним провели инициируемого.
Спустившись по небольшому травяному склону, группа вышла на асфальтированную дорожку и застыла, видимо, в ожидании дальнейших инструкций. В зоопарке было темно, хоть глаз выколи. Словно ночная подсветка была специально выключена. Максим искренне не понимал, зачем в такой темноте нужна еще и повязка на глазах.
— Куда теперь? — громко и как-то церемонно спросил Антон у «жертвы».
Та после некоторого раздумья мотнула головой и, гнусавя от прищепленного носа, пробормотала:
— Налево.
Все тут же двинулись налево. Впереди шла поддерживаемая с двух сторон «жертва». Бедняга шел медленно, при этом высоко поднимал ноги, как будто они были деревянными. Со стороны он был похож на Буратино.
Не хватало только колпака и длинного носа. А если бы он начал в такт ногам двигать согнутыми в локтях руками, было бы просто идеальное сходство.
— Что это? — шепнул Максим Толику.
— А я откуда знаю? — пожал тот плечами.
— Если его убивать ведут, я тебя сам убью, — зло прошипел Максим.
— Ты думаешь? — озадаченно спросил Толик.
— Я не думаю, я точно тебя убью.
Максим прибавил шагу и нагнал ушедшего вперед Антона.
— А зачем ему нос защемили? — спросил он, не очень рассчитывая на внятный ответ, но Антон на этот раз оказался разговорчивее.
— Чтобы он не чувствовал запаха. Животные ж по-разному пахнут.
— А суть в чем? — начиная нервничать, спросил Максим.
— Он сам подведет нас к клетке, куда мы его запустим. На десять минут ровно. После того как он зайдет, наш специальный человек, местный, выпустит то животное, которое в этом вольере содержится.
— А если это лев будет? — растерялся Максим.
— Значит, выйдет лев, — меланхолично ответил Антон.
— Логично, — согласился Максим. — Но он же его загрызет.
— Может быть, — сказал Антон.
Затем подумал и добавил:
— Хотя не факт.
Максиму все это начало сильно не нравиться. Еще ему не нравилось, что втянувший его в эту авантюру Толик, несмотря на свою природную болтливость, молчал, как будто это его вели на заклание. Максим предпринял очередную попытку понять происходящее.
— Но я что-то не понимаю смысла, — сказал он, стараясь не раздражаться.
— Это инициация, — терпеливо объяснил Антон. — Посвящение в ряды клуба. Удовольствие здесь заключается в интересном, я бы сказал, своеобразном соприкосновении со смертью. Типа экстремальных видов спорта.
— А-а, типа клуба самоубийц? — спросил Максим, подумав, под какую статью уголовного кодекса все это безобразие подпадает и что конкретно ему будет в случае фатального исхода.
— Не совсем, — ответил Антон. — Мы даем больше шанса выжить. Но что-то общее есть. Зоопарк — это наше посвящение новичка. Дальше идут другие вещи.
— Например? — удивился Максим.
Он с трудом себе представлял, что еще может идти после такой инициации, особенно если инициированный встретится со львом.
— Например, одна из наиболее экстремальных акций — это укол.
— Это как? — раздался голос нагнавшего их Толика он, видимо, начал приходить в себя.
— У нас стоит огромный мусорный бак отходов одной инфекционной больницы. Использованные шприцы, иглы, ампулы. Человек залезает и сам выбирает то, из чего мы ему делаем смесь. После этого он должен выбрать между обычным шприцем и тем, который мы ему предложим. Затем вкалываем.
