– Он же еще жив! – пролепетал заплетающимся языком Кречинский.
– Вот и хорошо. У него оудет несколько минут подумать над своими ошибками, пока черти за ним не придут.
Вика взяла лопату, и начала засыпать полумертвое тело замлей.
Сергей поднял с земли второй пистолет и сунул его за пояс.
– Зачем он тебе?
– Хватит с меня экспериментов. Может, ты еще где-нибудь заготовила ловушку. Чем я лучше его?
– Тем, что я тебя люблю, а его ненавижу. Он мне был нужен, потому что контролировал ментов и все следствие. Теперь дело закрыто. С сегодняшнего дня он в отпуске, и его не скоро хватятся. – Вика сровняла землю. – Хватит таращиться на меня. Тащи дерн. Надо заметать следы как следует. Очнись, тетеря!
Рубленые квадраты дерна легли на сырую землю, и лес стал естественным, как и был до появления здесь человека с лопатой.
– А теперь поехали дальше, носильщик. Проку с тебя, как с козла молока.
Чемодан вновь закрыли и положили на заднее сиденье машины. Лопату бросили в багажник. Малина развернулась и поехала к шоссе.
– Почему ты мне ни о чем не говорила? Значит, Тюнич специально подстроил наше знакомство и все это время руководил тобой? – поражался Сергей.
– Он так думал. Но жизнь намного разнообразней и богаче планов, нарисованных на бумажке. Ты прав, поначалу я была на его стороне, и план мы составляли вместе, но кто знал, что я полюблю тебя? По-настоящему, впервые в жизни. Этого счастья Бог не давал мне двадцать семь лет, и я не верила в существование любви. Но она пришла, откуда я ее не ждала. Пришла, и все тут. И я уже ничего не могла с собой сделать. Но не только любовь повлияла на окончательное решение. Я беременна и жду ребенка. Моего кровного и настоящего.
Того, кто будет жить счастливее нас. Я хочу, чтобы у него был отец. Настоящий родной отец.
– Погоди, но у тебя же есть сын. Роман.
– Он меня ненавидит. Так воспитал его Дмитрий. Ты помнишь хоть один случай, когда я поехала бы на дачу навестить ребенка? Нет. И не старайся. Меня туда не допускают. Его воспитывает нянька, чужая женщина. Дмитрий при ребенке называл меня стервой и не иначе. Вряд ли Ромка помнит мое имя. Стерва, сука, других обращений ко мне он и не слышал. Его убедили, что я страшная и отвратительная злыдня. Когда он со мной в доме и нет Мити, мальчик запирается на ключ в своей комнате. Он меня боится. А я хочу, чтобы мой сын меня любил. Теперь я рожу по-настоящему.
– Как это понять?
– Неважно. Не придирайся к словам. Самое страшное позади. Теперь нам осталось преодолеть несколько небольших преград, и наша мечта превратится в реальность.
– О каких преградах ты говоришь? Золото в наших руках, следствие закрыто, в живых не осталось ни одного свидетеля. Мы свободны как птицы.
– Тюнич прав. Это золото хуже бочки с динамитом. Его необходимо сплавить, и как можно быстрее.
– Кому?
– У Тюнича есть покупатель. Сегодня он ждет его с чемоданом где-то на этом шоссе.
– Ты его знаешь?
– Нет. Но я знаю многое другое. Сегодня покупатель никого не дождется. Мы отвезем золото на мою дачу и спрячем его. Но позавчера Стас ездил на встречу с покупателем, и я проследила за ним. Он живет в 724-м номере гостиницы «Славянская».
Находился там Стас сорок минут. Я выяснила, кто живет в этом номере. Некий канадский бизнесмен Хьюго Ласкер. Я даже зашла в его номер и видела его.
Прикинулась девочкой по вызову. Но он меня отшил. Два года назад Хьюго приезжал на дачу к Дмитрию, и я видела, как они что-то обсуждали, а стол, разделявший их, был завален содержимым нашего чемодана. Впрочем, я тебе эту историю уже рассказывала.
– Значит, ты уже давно знаешь о золоте? С тех пор?
– С того момента, как оно появилось. Об ограблении фургона узнала из газет. Тогда только ленивый об этом не писал. А потом халдей Мити некий Микола Панченко мне кое-что рассказал. Мужик обожал меня, и я могла выведать все что угодно. Любые подробности. Налет совершал Панченко с наемными уголовниками.
– Почему же Митя не продал золото сразу, если Ласкер был у него два года назад?
– Шло следствие. Митя находился под колпаком ФСБ и Тюнича. Теперь Мити нет, Тюнича тоже, а дело отправлено в архив. Правда, осталась еще одна деталь.
Золото нужно продать в течение трех дней и тут же исчезнуть из страны. Если в течение трех суток Стас не подтвердит, что он в полном порядке, то его нотариус отнесет наш с ним договор в прокуратуру. Там изложены все детали плана. Такая же бумага есть у меня. Такой договор гарантировал нас от неожиданностей вроде того, что только что случилось в лесу.
– Ив этом договоре есть упоминание моего имени?
– Нет, конечно, можешь не мочить штанишки. На момент его написания мы еще не наметили исполнителя.
– А как же мы вывезем такую сумму из страны?
– Ничего вывозить не надо. Деньги лежат на номерном счете в «Пьезо-банке» на острове Барнео. Получив золото, Ласкер называет номер счета. Сегодня он не дождется продавца, я не намерена искать его по всем забегаловкам на шоссе. А завтра утром я приду к нему в номер и приглашу на дачу.
– Почему он должен тебе поверить?
– Он поверит в имя Дмитрия Рогозина, с которым договаривался два года назад. И потом, у него не остается выбора. Ему плевать на продавца, ему нужен товар.
– Не перестаю поражаться на тебя. Ты потрясающая баба. Женщина-гений! Впервые вижу это наяву. Одно меня смущает.
– Что же, милый?
– То, что я тебе не верю. Полчаса назад ты целилась мне в лоб. Ты умнее меня. А я больше не хочу оставаться в дураках. Хватит! К тому же ты ходишь по волоску. За тобой начнут охоту, как только ваше с Тюничем соглашение попадет в руки прокуратуры. А значит, задействуют Интерпол. И вновь начнутся бега, игра в прятки, переезд из страны в страну, и непонятно, чем все кончится. Если, конечно, я доживу до развязки и не сдохну от яда, который ты мне подсыплешь в стакан с вином. Ты непредсказуема. А я хочу жить открыто и свободно. Меня в вашем деле нет. Я чист и ни у кого не вызываю подозрений. Известно лишь, что я был твоим любовником. Но и то только покойникам. Мы отлично конспирировались.
Почему бы мне самому завтра не пойти к Хьюго Ласкеру и не договориться с ним?
Ведь ему плевать на продавца, ему нужен товар. А ты очень опасная нагрузка, находящаяся под пристальным вниманием десятка, а то и сотни глаз. Не ровен час узнают о твоем наследнике от мужа, и тогда ты станешь страшнее прокаженной.
– Ты что несешь, Сережа? Я ради тебя человека убила собственными руками! Все только ради нас. Мы неразделимы.
Вика услышала, как щелкнул затвор пистолета и к ее ребрам прижался ствол.
– Про любовь я в книжках почитаю, а жизнь диктует свои правила. Переедешь мост и прижмись к обочине.
– А если я этого не сделаю?
– В любом случае я успею перехватить руль. Вика вдавила педаль газа в пол, и машина на огромной скорости влетела на мост.
***
О том, что Любовская и Кречинский собрались с золотом ехать на дачу, Мифодий Тихий знал за день. Установленные им жучки по всей квартире так и не были сняты. Он сидел в машине под окнами Викиной квартиры и слушал их разговор.
Влюбленная парочка торжествовала свою победу, выигранную обманным путем руками Мифа. Никогда он еще не выглядел таким дураком. Ему плюнули в лицо, он оказался марионеткой в руках заговорщиков.
Он многое мог понять. Его нанимают, и он выполняет заказ. Он гордился своей смекалкой и безукоризненным выполнением поставленной задачи. Его уважали и почитали. Ему не лгали и не использовали как дешевого «подъездника» с китайским ТТ за поясом. Миф всегда знал, на кого работает и кого убирает, это было одним из условий и гарантий, что его не уберут следом. Но история, случившаяся с ним в Москве, выходила за любые рамки. Его словно изваляли в помоях, а потом выбросили на обочину.
Тихий не прощал такого презрительного отношения к себе.
Где находится дача Любовской, он отлично знал, когда наблюдал за Рогозиным. Можайское шоссе никогда не бывает перегруженным по будням в дневное время.
Тихий выключил приемник и поехал в дом человека, о котором вспомнил случайно.
Еще днем он позвонил в редакцию и разыскал репортера, который привез его на машине в Москву. Евгений Метлицкий вспомнил его и тот впечатляющий рассказ о киллерах. Репортер дал ему свой адрес и сказал, что вечером будет его ждать.
Мифодий не подвел парня и в десять вечера приехал, как договаривались.
– Ты очень любопытный тип, Мик. Я до сих пор хожу под впечатлением нашего знакомства.
– Ты мне тоже приглянулся, Жека. Я на днях уезжаю из Москвы и решил на прощание сделать тебе сюрприз.
– Страсть как интересно.
Метелкин достал из холодильника несколько бутылок пива. Но гость отказался, ссылаясь на язву желудка.
– Ну рассказывай, – с нетерпением ждал хозяин.
– Одно условие. Ты нигде и никогда не будешь обо мне упоминать.
– Могила! Но я и так тебя не очень хорошо знаю.
