"Где-то я уже это слышал", — подумал я, застегивая куртку и подходя к двери. Там я еще раз обернулся и посмотрел на нее в последний раз. "Who finds the money, when you pay the rent? Did you think that money was heaven sent?" Вот уж точно: и деньги на арендную плату, бедняжка Силье, на тебя с неба не свалятся…
Она презрительно смерила меня взглядом. Я пожал плечами и вышел.
На улице солнечные лучи косо падали на Иладален. Старая церковь золотилась в их потоке.
И тут у припаркованного рядом темно-серого "вольво" распахнулись дверцы, оттуда стремительно вылетели двое и встали по бокам от меня. Я понял, кто они, еще до того, как они показали мне жетоны. Это были просто классические копы — в кожаных куртках, джинсах, с двухдневной щетиной и волосами почти до плеч.
— Как вас зовут? — спросил один.
— А почему вы спрашиваете?
— Позвольте взглянуть на ваше удостоверение личности, — решительно потребовал второй.
Я демонстративно вздохнул и протянул ему права.
— Веум? Варг Веум?
— Бог мой! Да вы читать умеете!
— Вы не возражаете, если мы предложим вам проехать с нами в отделение? — уже вежливее сказал полицейский.
— А вы не возражаете, если я откажусь?
— Возражаем.
— Ну, тогда чего ж мы ждем? Давайте покончим с этим делом как можно скорее.
Старший инспектор Анна-Кристина Бергшё сидела за большим письменным столом, соединив кончики пальцев, и язвительно смотрела сквозь очки без оправы. Ее волосы были немного короче, чем в прошлый раз, зато костюм выдержан в том же духе: простая белая блузка, темно-синяя юбка-брюки и приталенный серый жакет. Классический образец "красотки блондинки".
У нее была своеобразная улыбка — губы растягивались, и в уголках возникали морщинки-запятые, как у героев комиксов.
— Частный детектив Варг Веум, — язвительно произнесла она, — я так надеялась, что мы с вами больше никогда не встретимся.
— А я вот этой надежды не разделял.
Она иронично приподняла одну бровь:
— Неужели?
— По-моему, нам было просто здорово во время последней встречи, разве не так?
— Нет. Я не слишком ошибусь, если скажу, что в тот раз вы, как обычно, принесли с собой ощущение смерти и морального разложения. Надеюсь, хотя бы сегодня вы измените этой привычке.
Я развел руками.
— Я и не думал наносить визит вежливости в полицейское отделение. Это ваши коллеги постарались — они были так настойчивы.
Она вздохнула.
— За вами следили после того, как вы побывали в квартире, которая находится под нашим наблюдением. Не могли бы вы объяснить мне, что вы там делали?
— Только если вы убедите меня в том, что мне стоит это сделать.
Она посмотрела на свой телефон.
— Мы можем, разумеется, отправить вас в подвал, чтобы у вас было время поразмыслить. — Она снова подняла на меня взгляд. — Но было бы гораздо лучше, если бы мы решили этот вопрос по-дружески, не так ли?
— Может, тогда выпьем?
— Кофе? — криво улыбнулась она.
— Из вашего местного аппарата? Нет, спасибо.
Она выжидающе смотрела на меня.
— Что ж, почему бы, в самом деле, и не объяснить… Я навестил женщину, которую зовут Силье Твейтен. У нее есть ребенок от человека, который когда-то был моим клиентом.
Она подалась вперед. Взгляд сосредоточился — она даже моргать перестала.
— Ян Эгиль Скарнес был вашим клиентом? Когда это было?
— Когда я еще работал в службе охраны детства. Двадцать один год назад.
— Ясно.
Я в общих чертах рассказал о Яне Эгиле, начиная с того времени, как ему было три года, и кончая заседанием окружного суда, на котором я видел его в последний раз, а это было почти десять лет назад. А также я рассказал, почему приехал в Осло.
— Он собирается убить вас? — Она посмотрела на меня с недоверием. — Этого она нам не сказала.
— Видимо, не хотела подливать масла в огонь.
— Да, наверное. — Она серьезно взглянула на меня. — Я вынуждена сделать вам предупреждение, Веум.
— Предупреждение?
— Или, точнее, предупредить вас.
— Понял нюанс.
— Вы рискуете. Этот человек очень опасен.
— Это вы о Яне Эгиле?
— Еще когда его отпускали в пробные увольнительные, мы неоднократно наблюдали его, я бы сказала, в дурном обществе. Уверяю вас: он чуть было не получил новый срок.
— Вот как! По какой причине, осмелюсь спросить?
Она холодно взглянула на меня:
— Вы в курсе того, как растет организованная преступность в нашем регионе? Я не только столицу имею в виду.
— Имею представление.
— Сидит человек или находится на воле — большой роли не играет. Он в любом случае уже стал частью механизма. Информация, которую мы получили из Уллерсмо, указывает на то, что Ян Эгиль во время своего пребывания там связался с очень серьезными людьми, а управляют ими отсюда, из Осло. Еще до освобождения он уже был среди подозреваемых сразу по нескольким делам.
— Как это может быть?
— Нередко случается, что люди, получившие разрешение на пробное увольнение, тут же совершают противоправные поступки, почитая свое положение пробно-освобожденного чем-то вроде алиби. Иногда мы даже не выпускаем тех, кто был в увольнении, когда случился грабеж, кого-то избили или произошло что-нибудь похуже.
— Убийство?
— И это тоже. Особенно среди своих. Внутренние разборки, особенно между разными группировками. Там крутятся большие деньги. Наркота. Контрабанда спиртного. Проституция. И за всем этим стоят люди, многие из которых отбывают срок и управляют всем из-за решетки. Общество с ограниченной ответственность "Уллерсмо", как мы это называем. Другие, выйдя на свободу, стали предпринимателями, рестораторами, подрядчиками. И их тайные прибыли вы никогда в декларации о доходах не увидите, даже и не думайте.
— Я и не думаю. Все это есть и у нас в Бергене, хоть и в меньшем масштабе.
— Все же не так, как в столице, Веум. Норвегия — непаханое поле для организованной преступности такого размаха, так что худшее у нас еще впереди. Запомните мои слова.
— Вы хотите сказать, что Ян Эгиль стал частью этой системы?
— У нас есть тому веские доказательства. Тюрьма — это в каком-то смысле криминальный университет.
— Если так, что же делать с теми, кто заслужил наказание?
Она вздохнула:
— Это серьезный вопрос, Веум. Или должны быть приняты гораздо более действенные профилактические меры, включая превентивное наблюдение за преступным сообществом, или просто запереть их, выбросить ключи и идти своей дорогой. Одно из двух.
— Ну, реально только первое.
Она чуть заметно улыбнулась:
— Я тоже так считаю.
— Так, по-вашему, убийство Терье Хаммерстена было заказным?
— Похоже на то. Хаммерстен сам был одним из звеньев этой преступной цепи.
— Но он давно уже с этим покончил, так мне мой земляк сказал. Он изменился. В момент убийства у него Библия была в руке!
— Да, на месте преступления была найдена Библия. Это правда. Но в расследовании мы опираемся на то, чем располагает наш архив в отношении Хаммерстена. И большая его часть — материалы из Бергена. Даже если он изменился, он должен был заплатить за все, что сотворил в прошлом. А в этой среде люди весьма злопамятны.
Я сидел и раздумывал над ее словами. А потом кое-что вспомнил и спросил:
— Вы сказали, что квартира в Иладалене была у вас под наблюдением, поэтому меня и задержали?
— Точно.
— Так это не ваши люди шли за мной с улицы Эйрика?
— Насколько я знаю, нет. Вам кажется, что за вами следят?
— Вроде того. — У меня мурашки по спине забегали от предчувствия: вот-вот произойдет что-то, что мне вряд ли понравится.
— Лишний повод для того, чтобы дважды смотреть по сторонам, прежде чем перейти улицу.
— Да уж… А вы что-нибудь можете мне посоветовать предпринять, Анна-Кристина?
Она всем своим видом дала понять, что не одобряет моего фамильярного тона.
— Отправляйтесь домой, Веум. Чем раньше, тем лучше. Осло не тот город, где вам следует задерживаться.
— Это я и сам понял, но…
Она глубоко вздохнула, подняла голову и взглянула на меня сквозь блеснувшие очки:
— Но что?
— Сначала мне надо проведать одного старого знакомого.
— К кому это вы собрались?
— К адвокату Лангеланду. Йенсу Лангеланду.
Уже начало смеркаться, когда я сошел с поезда на Хольменколлоссен на станции Бессерюд, и, потыкавшись туда-сюда, наконец вышел на улицу доктора Холмса, к большой вилле Лангеланда. Солидная каменная стена отделяла особняк от прохожего плебса, а замок на калитке было так непросто найти, что я уж было подумал: а не перелезть ли через стену?
Дом был скрыт от глаз старыми мощными вязами. Архитектурный стиль представлял смесь национального романтизма и функционализма: современная блочная конструкция была выкрашена в красный цвет, как обычно красят дома в деревнях. Вид, открывавшийся от калитки, был неподражаем, намекая на то, что у хозяев этих угодий в бумажнике наверняка завалялось несколько лишних миллионов.
