Девушка-администратор неуверенно улыбнулась ему, и Валландеру показалось, что в ее взгляде было что-то игривое. Когда он заговорил с ней, выяснилось, что она немного понимает по-английски. Валландер спросил ее, где он может поесть, и девушка указала на дверь маленького ресторана, который находился в гостинице. Он сел за столик с видом на площадь. Вокруг прилавка с рыбой по-прежнему толпились тепло одетые люди. Машина была на том же месте, где ее оставил Валландер.
На другой стороне площади стояла одна из черных машин, проехавших мимо бензоколонки. Хотелось надеяться, что сидевшие в машинах ищейки как следует мерзнут.
Девушка-администратор выполняла также обязанности официантки, она принесла на подносе бутерброды и кофейник. За едой он время от времени бросал взгляд на площадь. Одновременно в его голове стал зреть план. Причем настолько невероятный, что были шансы его осуществить.
После еды настроение у него улучшилось. Он вернулся в номер. Байба проснулась. Она смотрела на него, когда он входил в номер.
Он сел на край кровати и начал излагать свой план:
— Наверняка у Карлиса среди коллег было какое-нибудь доверенное лицо.
— Мы никогда не общались с милиционерами, — ответила она. — У нас были другие друзья.
— Подумай, — попросил он. — Должен быть кто-то, с кем он изредка пил кофе. Не обязательно друг. Достаточно, если ты вспомнишь того, кто не был его врагом.
Она задумалась. Он не торопил ее. Весь его план основывался на том, что у майора был кто-то, к кому он хотя бы не испытывал недоверия.
— Иногда он говорил о Микелисе, — задумчиво сказала она. — Молодой сержант, который был не таким, как все остальные. Но я ничего о нем не знаю.
— Что еще тебе известно? Почему Карлис говорил о нем?
Она прислонила подушки к стене, и он увидел, что она пытается вспомнить.
— Карлис часто рассказывал, как его пугает безразличие коллег, — начала она. — Их хладнокровная реакция на все страдания. Микелис был исключением. По-моему, как-то раз он вместе с Карлисом арестовывали одного бедного человека, у которого была большая семья. После этого он неожиданно сказал Карлису, что это ужасно. Карлис мог говорить о Микелисе и в какой-то другой связи, но я этого не помню.
— А когда это было?
— Не так давно.
— Попытайся вспомнить. Год назад? Больше?
— Меньше. Самое большее год назад.
— Если Микелис выполнял задания вместе с Карлисом, то, значит, он работает в отделе насильственных преступлений?
— Не знаю.
— Наверняка. Ты должна позвонить Микелису и сказать, что тебе надо с ним встретиться.
Она испуганно посмотрела на него:
— Он выдаст меня, и меня арестуют.
— А ты не говори, что ты Байба Лиепа. Ты только скажи, что хочешь рассказать ему кое-что, что может быть полезно для его карьеры. Но настаиваешь на анонимности.
— Милиционеров в нашей стране не так-то легко обмануть.
— Ты должна говорить убедительно. Нельзя сдаваться.
— Но что мне сказать?
— Не знаю. Придумай что-нибудь. Что может быть самым большим искушением для латышского милиционера?
— Деньги.
— Иностранная валюта?
— За американские доллары многие в нашей стране готовы продать родную мать.
— Тогда скажи, что знаешь несколько человек, у которых полно американских долларов.
— Он спросит, откуда они.
Валландер стал лихорадочно думать. И вдруг вспомнил один случай, который недавно произошел в Швеции.
— Ты звонишь Микелису и говоришь, что знаешь двух латышей, у которых есть большая сумма иностранной валюты, в основном американские доллары. Они напали на обменный пункт на Центральном вокзале в Стокгольме, и шведская полиция не смогла раскрыть это преступление. Теперь они находятся в Латвии со всеми этими деньгами. Вот что ты скажешь.
— Он спросит, кто я и откуда об этом знаю.
— Дай понять, что ты была любовницей одного из этих грабителей, но он тебя бросил. Ты хочешь отомстить, но боишься их и не осмеливаешься назвать свое имя.
— Я совсем не умею врать.
Валландер рассердился:
— Тогда учись. Сейчас этот Микелис — наш единственный шанс попасть в архив. У меня есть план, и, может быть, мы его выполним. Раз ты ничего не предлагаешь, предложения должен вносить я. — Он встал с кровати. — А сейчас мы едем обратно в Ригу. В машине я расскажу, как я себе все представляю.
— Микелис будет искать бумаги Карлиса?
— Искать будет не Микелис, искать буду я, — серьезно ответил он. — Но Микелис впустит меня в Управление внутренних дел.
Они вернулись в Ригу, Байба позвонила с почты Микелису, и ей удалось его убедить.
Затем они пошли на городской рынок. Байба велела Валландеру подождать в похожем на ангар зале, где торговали рыбой. Он увидел, как она исчезла в толпе, и испугался, что потерял ее. Но в мясном ряду она встретилась с Микелисом. Они обошли прилавки, рассматривая мясо, и поговорили друг с другом. Она рассказала, что нет ни грабителей, ни американских долларов. По дороге в Ригу Валландер советовал ей не колебаться, а действовать напрямую, рассказав всю историю. Другой возможности у них не было, теперь или пан, или пропал.
— Или он тебя арестует, — сказал он ей, — или сделает так, как мы хотим. Если ты начнешь колебаться, он может заподозрить, что против него что-то замышляют, возможно, кто-то из его начальников, которые сомневаются в его лояльности. Ты должна суметь доказать, что ты — вдова Карлиса, если он не узнает твоего лица. Ты должна делать и говорить именно так, как я сказал.
Спустя час Байба вернулась в зал, где ее ждал Валландер. Он сразу же увидел, что все прошло удачно.
Ее лицо выражало радость и облегчение. Какая красавица, снова отметил комиссар.
Тихим голосом она рассказала ему, что Микелис очень испугался. Он понял, что ставит на карту всю свою милицейскую карьеру. Может, даже рискует жизнью. Но вместе с тем она почувствовала, что ему стало легче на душе.
— Он — один из нас, — заключила она. — Карлис не ошибся.
До того момента, когда Валландер мог начать действовать, оставалось еще много часов. Чтобы скоротать время, они погуляли по городу, назначили на всякий случай два места встречи и потом пошли к университету, в котором она преподавала. В пустынном кабинете биологии, где пахло эфиром, Валландер уснул, прислонившись головой к витрине со скелетом сизой чайки. Байба забралась на широкий подоконник и стала задумчиво разглядывать парк за окном. Им ничего не оставалось, кроме усталого молчаливого ожидания.
Без нескольких минут восемь они расстались у кабинета биологии. Байба уговорила сторожа, который делал обход, проверяя, все ли лампы погашены и все ли двери заперты, ненадолго выключить освещение у одной из задних дверей университета.
Как только погас свет, Валландер быстро выскользнул наружу. Он побежал по темному парку в направлении, которое ему показала Байба, и когда остановился, чтобы перевести дух, то был уверен, что свора ищеек осталась у университета.
Часы на колокольне за зданием Управления внутренних дел пробили девять, и через освещенные двери Валландер вошел внутрь. Байба подробно описала ему, как выглядит Микелис, и Валландер без труда нашел сержанта; его только поразило, что Микелис оказался очень молодым. Тот ждал шведского полицейского за стойкой, одному богу известно, как он объяснил начальству свое присутствие там, подумал Валландер, подойдя прямо к нему и начав разыгрывать свой спектакль. Высоким, пронзительным голосом он стал возмущаться по-английски, что его, невинного туриста, ограбили в Риге прямо среди белого дня. Эти отвратительные типы не только украли у него деньги, но и отобрали самое ценное из всего, что было, его паспорт.
И тут Валландер понял, что совершил роковую ошибку.
Он совершенно забыл спросить у Байбы, говорит ли Микелис по-английски. «А что, если только по-латышски? — подумал он в отчаянии. — Тогда почти наверняка позовут кого-нибудь, кто понимает по-английски, и пиши пропало».
