Анна потупилась. Видно было, что ей стыдно говорить.
— Зачем тебе все это знать, Север? — произнесла она наконец тихо. — Или у тебя своих проблем мало?
— А у меня нет проблем! — Белов делано улыбнулся. — Вот я от скуки и влезаю в чужие. Впрочем, не хочешь — не рассказывай, — продолжал он серьезно. — Только сдается мне, что хочешь…
Анна помедлила.
— Хочу! — вдруг призналась она. — Ты какое-то безотчетное доверие вызываешь… Даже возникает иллюзия, что вот расскажу я тебе все — и проблемы исчезнут… Только не исчезнут они! — выкрикнула девушка, словно наказывая себя за наивность. — Мои проблемы в принципе не решаемы! Рассказывай, не рассказывай!..
— А ты попробуй, — мягко, но непреклонно перебил Север. — Попробуй рассказать. Может, чего и придумаем.
— Хорошо! — Анна решительно тряхнула головой. — Слушай, коль охота! Короче, продали меня Зигфриду, еще год назад продали! Родная сестра продала, Дашка, которая мне всю жизнь мать заменяла! Вот так!
…Машину Север бросил за два квартала до заводской ограды. Дальше двинулся пешком. Район здесь был глухой, промышленный. Прохожий, почти не попадалось.
Искомый забор Север нашел быстро. Чтобы убедиться в том, что он не ошибся, Белов прогулялся вдоль окантованной поверху тремя параллельными нитками колючей проволоки двухметровой железобетонной стены до проходной. Все верно, вот и табличка: «Пивзавод номер такой-то». Миновав проходную, Север двинулся дальше и вскоре наткнулся на еще одни ворота: стальные, уже без всякой таблички. «Ага, это и есть вход на территорию заброшенного предприятия», — понял Белов. Теперь остается только туда проникнуть.
Белов отошел подальше от ворот, держась возле ограды. Так, сегодня суббота. Значит, на пивзаводе народу минимум — дежурная смена. А на неработающем предприятии, естественно, и вовсе никого. Кроме зигфридовской братвы.
Встав лицом к забору, Север сделал несколько шагов назад, прикидывая расстояние для разбега. Когда дистанция показалась достаточной, Белов, примерившись, взял старт. Метрах в полутора от железобетонной стены Север мощным прыжком взвился в воздух, руками поймал край ограждения ниже колючей проволоки и, рывком оттолкнувшись от опоры, скрутил сальто. Приземлился Белов уже по другую сторону забора, даже не коснувшись верхней нитки «колючки». Он спружинил ногами, гася инерцию падения, и тотчас присел на корточки, осматриваясь. Вроде преодоление преграды прошло удачно: ни один из редких кустиков заводской территории не шелохнулся.
Север находился сбоку от промышленного корпуса. А прямо перед ним, во дворе, виднелась шикарная тачка. «Личные автомобили тут редкость, — подумал Белов, — а уж столь навороченная иномарка может принадлежать только очень крутому по местным меркам дельцу. Видать, Зигфрид действительно входит в число реальных хозяев города…»
Притаившись за кочкой, Север внимательно наблюдал за десятком бандитов, окружавших машину. Из нее как раз вылезал рослый плечистый блондин. Волосы парня вились мелким барашком и образовывали прическу а-ля Анджела Дэвис. Правда, прическу не столь высокую и пышную, как у известной в прошлом негритянки. «Это сам Зигфрид, — опознал блондина Белов. — Только у него из всей его банды такие кудри. Остальные братки стригутся наголо… Правда, Зигфрид должен быть еще и бородатым. Но ведь бороду и сбрить можно. Выходит, встретились мы, «белокурая бестия»! Добро пожаловать в ад!»
…Лицо Белова стало вдруг хищным, речь зазвучала жестко, почти с ненавистью.
— Продала, значит? И за сколько ж сестренка тебя торганула?
— За триста баксов… — смешалась Анна.
— Круто! По здешним ценам — целое состояние. Квартиру купить можно.
— Дашка и купила мне квартиру. Да еще осталось — мне же на несколько месяцев жизни…
— Постой, постой… — волчий оскал сбежал с лица Белова. Он недоуменно поморщился. — Так она что, все эти деньги на тебя же и потратила?!
— Ну да…
— А какая ей самой-то выгода? С рук тебя сбагрить?
— Да не сбагрила она меня никуда. Они с Зигфридом условились: я перехожу в его собственность, когда мне исполняется восемнадцать. Причем я должна быть девственницей.
— Это обязательно?
— Именно! В том и суть договора! Надоели, видишь ли, Зигфриду «надкушенные яблочки». Чистоты захотелось. Захотелось девочку, которую никто, кроме него, не трогал и никогда не тронет. — Она невесело усмехнулась.
— А если ты окажешься… ну… женщиной… Дашку тогда накажут?
— Меня накажут, — вздохнула Анна.
— С какой стати?! — возмутился Север. — Деньги-то получила Дашка!
— Она должна была предупредить меня: я становлюсь чужой вещью и обязана блюсти себя до срока. Для хозяина. А еще — предупредить о последствиях… о том, что меня ждет, если я согрешу, скажем так…
— А что тебя ждет?
— Ой, Север, ты, видать, не местный…
— Не местный.
— А откуда?
— Из разных краев. А сейчас конкретно из Москвы.
— Я сразу поняла, что ты не из нашего города. И у нас впервые.
— Чем же я так отличаюсь от здешних мужиков? Больше похож на дурака? — поинтересовался Север едко.
— Да не на дурака! — горячо возразила Анна. — Просто любой здешний мужик поостерегся бы приютить у себя на ночь чужую девчонку. Вдруг она окажется любовницей бандита? Доказывай потом, что не трахались…
— А если трахались?
— Тогда худо… Если мужик снасильничал или воспользовался беспомощностью девчонки, то братва такого мужика просто убьет…
— Резонно, — кивнул Север. — И даже справедливо. Хотя это первобытная справедливость, дикая… Впрочем, капитализм есть строй дикий, волчий, чего ж и ждать-то при таком строе от бандитов? Правильно?
— Правильно…
— Ну, а если девушка ляжет с парнем добровольно, что тогда сделают с ней и с ним? — продолжил тему Север.
— Если добровольно, то парня изобьют… до инвалидности. Непременно до инвалидности!
— За что ж так сурово?
— У нас в городе женщин меньше, чем мужчин. Так давно сложилось, здесь раньше были в основном оборонные предприятия, а на них девяносто процентов работников — мужики. Соответственно — дефицит женщин. Теперь оборонные предприятия позакрывались, много народу уехало, но соотношение сохранилось…
— Становится интересно… — Север улыбнулся сверкающей, но какой-то страшноватой улыбкой. — Значит, у вас должно быть развито рыцарство, бережное отношение к женщине…
— Ага, жди! — резко ответила Анна. — Бережное отношение, как же! Знаешь, что делают с женой или наложницей бандита, уличенной в неверности?! Даже если неверность эта — результат изнасилования?! Знаешь?!
— Что?
— Ее сбрасывают в центральный городской канализационный коллектор! А там, говорят, крысы — величиной с собаку! Отъевшиеся на человечинке! Представляешь, какая эта смерть — захлебываться в дерьме, когда крысиные зубы выдирают из тебя, еще живой, куски мяса?! Представляешь?!
— Представляю… — скрежетнул зубами Север.
— А ты — рыцарское отношение… — вздохнула Анна, разом обессилев. — Между прочим, такая судьба ждет и меня… — продолжала она тоскливо. — Коллектор… — мгновение помолчав, выдохнула девушка, будто зачитывая собственный приговор.
…Бандитский босс быстрым взглядом окинул своих подчиненных.
— Кардан! — обратился он к одному из них. — Ты пивзавод проверял?
— Да, шеф, — кивнул Кардан. — Работяги работают, сторожа сторожат. Пьяных нет. Все тип-топ.
— Ладно, верю… Сам туда не пойду. Но гляди, за базар отвечаешь! — Зигфрид растопырил пальцы. — Где клиент?
— На месте.
— Кто с ним?
— Корень и три его бойца. Еще двое его бойцов здесь, с моими…
— Вижу, не баклань. Все останетесь тут, охранять территорию. Мало ли, чей он, этот малый… Вдруг кто-нибудь заявится вытаскивать его отсюда!
— Никто не знает, где он! — возразил Кардан. — И ночь прошла спокойно, пацаны докладывали. Может, мне лучше клиентом заняться? — бандит искательно заглянул в глаза боссу.
Зигфрид неожиданно вспылил.
— Урод! — рявкнул он на Кардана. — То-то мне братва жаловалась, что ты в натуре садистом стал! Чуть не кончаешь, когда пытаешь кого! Учти: я маньяков в «семье» не потерплю! Кому, на хер, нужен бригадир, больной на голову, а?! Тебя спрашиваю!
Кардан виновато понурился.
— Понял, шеф… Больше не повторится… А кто это на меня наклепал?..
— Напакостить хочешь человеку? — злорадно ухмыльнулся Зигфрид. — Так вот, не наклепал, а посоветовался со мной по поводу твоего поведения мой брательник. Усек?
Услышав это, Кардан совсем смешался. Он знал: упомянутому брательнику не напакостишь. Плевком перешибет.
