Сибирцев: Фамилия?
Лисянский: Не знаю.
Сибирцев: А кто он вообще, по жизни?
Лисянский: Точно не скажу. Вроде бы коммерсант. То ли владелец, то ли совладелец, то ли зам. начальника одной частной фирмы.
Сибирцев: Название? Род деятельности фирмы?
Лисянский: Он не говорил, а я не спрашивал. Какая мне, собственно, разница?
Сибирцев: Как вы познакомились?
Лисянский: Через Интернет. Он сам вышел на меня с этим предложением.
Сибирцев: С каким этим?
Лисянский: Делать порнофильмы с участием приличных обеспеченных женщин (не наркоманок, не проституток, не мазохисток) и дрессированных животных.
Сибирцев: Ради денег?
Лисянский: Разумеется! Правда, Владлен болтал что-то о пропаганде суперсвободной любви эпохи Водолея, но мне его байки по барабану. Я и не вслушивался даже. Главное — лавы!
Сибирцев: И как прибыль?
Лисянский: За один короткометражный фильм я получаю от оптовика около десяти тысяч долларов.
Сибирцев: Имена, фамилии, адреса оптовиков. Живо!
Лисянский старательно диктует.
Сибирцев: А сколько получает Владлен?
Лисянский: Тысячу долларов за бабу и одну лазерную копию фильма бесплатно.
Сибирцев: Как вы связываетесь?
Лисянский: Я звоню ему на мобильный (диктует номер). Но он, думаю, от него уже избавился.
Сибирцев: Баба предупредила?
Лисянский: А кто же еще?
Сибирцев: Тебе не кажется странным поведение актрис?
Лисянский: Конечно, кажется! Они точно не под наркотой, но… какие-то зомбированные! Или биороботы — черт их разберет! Но прежде я не встречал ничего подобного! Представляешь, одну обезьяны задрали чуть ли не до смерти, но она вытерпела съемку до конца. И от боли не орала, а вскрикивала по сценарию: «О да! Да! Еще сильнее, мой мачо!!!» Потом потеряла сознание, а едва очнувшись, позвонила мужу по мобильнику и очень спокойно, с интонациями любящей супруги сказала: «Извини, дорогой, но я срочно уезжаю в командировку дней на десять… Да позвоню, если смогу. Целую!» И тут же вновь отрубилась. Кровищи, блин, натекло…
Сибирцев: Куда ее дели?
Лисянский: Владлен забрал. Наверное, в частную клинику или к подпольному гинекологу. Точно не знаю. Но она выжила! Месяц назад встретил ее на улице. Выходила из модного салона красоты, вся в золоте, в драгоценных каменьях. И шмотки на высшем уровне. Я ей: «Привет, красотка! Как здоровье?» А она: «Извините, но разве мы знакомы?!» И ведь не притворялась, сучка, действительно не узнала!
Сибирцев: Значит, говоришь, зомби?
Лисянский: Бля буду, да! Хотя никогда раньше не верил в эту херню…
Завершив наркодопрос Могилы, мы погрузили его обратно в «Мерседес» и отвезли в Брюсовский СИЗО. Основываясь на записи видеокамеры, отпечатали на тридцати страницах «явку с повинной», заставили обезволившего авторитета поставить автограф под каждой страницей, написать в конце «С моих слов составлено верно» и передали его с рук на руки тюремщикам со строгим наказом: «Присматривать денно и нощно! Чтоб ни один волос, блин… Он нам скоро понадобится!..»
В трудах и заботах ночь пролетела незаметно. Часы показывали половину восьмого утра. Разъезжаться по домам не имело смысла. Оставив «Мерседес» Лисянского на внутренней стоянке СИЗО, мы вышли на улицу, поймали такси, доехали до Лукьянской площади, позавтракали в кафе «Зорька» (основной упор на крепчайший кофе) и отправились прямиком в кабинет к шефу с устным докладом и видеокамерой…
Некоторое время спустя
Рябова мы тогда в кабинете не застали. С утра пораньше он отправился на совещание к начальнику Управления. Сдали камеру под расписку секретарше полковника Клавдии Богатыревой, воспряли духом (сейчас домой, в «люлю», и спать, спать, спать!!!). Но едва мы собрались откланяться да улизнуть по-тихому, капитан в юбке разбила наши надежды в пух и прах.
— Шеф приказал вам обоим обязательно дождаться его возвращения! — твердо заявила она.
— Кла-а-авочка! Да мы ж с ног валимся, — заныл я. — Того гляди, помрем от усталости!
— Идите в комнату отдыха сотрудников, — отрезала Богатырева и, склонившись к моему уху, жарко шепнула: — Были бы мы с тобой одни, да не на службе, я бы тебя быстро оживила! Ты бы хотел, а?!
В ответ я лишь досадливо вздохнул: «мол, только тебя не хватало для полного счастья!», чем, несомненно, обидел Клаву, отношения с которой у нас частенько выходили за рамки служебных (см. «Карта смерти»). Проигнорировав ревнивый всполох в ее глазах (женщины, если их не очень жаждут, почему-то сразу подозревают наличие юной любовницы — «Соски! Шлюхи! Дешевки вшивые!!!»), я вместе с Костей прошел в комнату отдыха на третий этаж. Прилег на обитый кожзаменителем топчан и моментально отрубился. Снилась, как обычно, всякая гадость: трупы, плавающие в собственной крови, перерезанные глотки, разнесенные пулями черепа с вытекающими мозгами… А под конец я увидел роскошно украшенный зал с золотым троном, на котором восседал рогатый, облепленный слизью урод с выпученными глазами без зрачков. По залу чинно прогуливались огромные псы (в основном доги), обезьяны и козлы на задних лапах. Животные были одеты в длинные черные фраки (но без штанов), и каждый держал под локоток обнаженную красавицу с тремя огненными шестерками на лбу. Воздух пропах зверинцем. Затем ударили литавры. Урод на троне разинул зубастую пасть, собрался произнести речь, но тут вдруг началось землетрясение, и я открыл глаза. Над топчаном склонился полковник Рябов и тряс меня за плечо, а за спиной у него стоял Кирилл Альбертович Ильин. И он — тут я усиленно протер глаза и встряхнул головой… Он ничуть не напоминал «жертву сурового монастырского устава, строгого поста и круглосуточных молитв до полного изнеможения». Ильин действительно похудел, но не отощал, а просто сбросил старческую обрюзглость. Был бодр, свеж, румян и помолодел лет на десять.[5]
— Ох, и ни фига себе! — пробормотал я. — Вас прямо не узнать, Кирилл Альбертович! Вы буквально…
— Комплименты потом, — перебил полковник и, сурово сдвинув брови, обратился ко мне и к тоже разбуженному и не менее ошалевшему Сибирцеву: — Вы, молодые люди, за кого меня держите?! За морального урода? За извращенца?! Одновременно с записью наркодопроса подсунули начальнику порнуху. Причем столь отвратительную, что меня чуть не вытошнило! Если вы хотели таким образом выслужиться, то…
— Хватить шутковать, Владимир Анатольевич, — живо вмешался Ильин. — Эта порнуха (и впрямь паскудная) тем не менее — самое ценное из того, что они добыли минувшей ночью.
— ??!
— На DVD-диске, помимо допроса господина Лисянского, записан недавно отснятый порнофильм. А в нем в качестве главной героини фигурирует одна ваша общая знакомая, которая теперь главная и единственная подозреваемая в жестоком убийстве отца и дочери Малышевых, — пояснил Альбертыч.
— Но когда… когда вы успели?! — потрясенно пролепетал я.
— Я вернулся из монастыря вчера, ближе к вечеру. На сутки раньше, чем рассчитывал, — улыбнулся Ильин. — Ну и, дожидаясь вас обоих, просмотрел дела в полковничьем кабинете, сделал из них выписки, провел некоторые параллели и практически приблизился к разгадке тайны. Однако ваша кассета сыграла решающую роль.
— Просмотрели… ВСЕ?! — задохнулся я. — Быть того не может!
— А чего тут такого особенного? — в свою очередь, удивился он. — От «зеленого змия» избавился. Теперь энергии хоть отбавляй! Впрочем, хватит болтать. Пойдемте на просмотр…
* * *
Сперва пышноволосая красавица совокуплялась с двумя типами в кожаных масках. (Не менее пятнадцати минут. В разных позах, и в достаточно жестком варианте.)
— Вы слабаки! — когда «маски» насытились, презрительно сплюнула она. — От ваших жалких отростков ни капли удовлетворения. Пшли вон! — Пнув каждого в голый зад («маски» покорно уползли из кадра), она воздела руки к потолку и диким голосом закричала: — О великий Люцифер! Дай твоей верной рабе настоящих самцов, а не этих (тут она грубо и пошло выразилась).
— Хорошо, — произнес за кадром тяжелый бас. — Будь по-твоему!
Последующие десять минут красотку усердно «пользовали» накачанные возбудителем дог и павиан. (Подробности описывать не буду, противно. — Д.К.)
— О да, да-а!!! Еще, мои звери!!! Сильнее! Глубже! О да-а-а!!! — страстно стонала она в процессе. И, наконец, завершающая сцена. Красавица (ясное дело, отмытая, причесанная, подкрашенная и наскоро подлеченная) томно возлежала на спине и на протяжении трех минут усердно возносила хвалы дьяволу за «потрясающий, незабываемый, сверхчеловеческий секс». За кадром наигрывала одна из известных сатанинских рок-групп. Невзирая на свою, мягко говоря, неприязнь к порнографии, скотоложству и сатанизму, ЭТОТ фильм я смотрел, затаив дыхание, не отрываясь, разинув в изумлении рот. Дело в том, что главной героиней в нем была милая, вежливая, культурная, убитая горем… В общем, безутешная вдова и скорбящая мать Анна Малышева!!! Судя по дате на пленке, съемка производилась на следующий день после зверского убийства ее мужа и семилетней дочери…
