Более того, клубную карту следовало предъявить также и при выходе. Поскольку хозяева, несмотря на принятые меры предосторожности, допускали вероятность проникновения в клуб нежелательных лиц, они хотели быть уверены в том, что те, по крайней мере, никому не расскажут об увиденном.
Обеспечить их молчание входило в скромный перечень обязанностей охраны клуба.
* * *
– Добрый вечер, господин… – хозяин «Титаника» лучился гостеприимной улыбкой, тонувшей в складках жирных щек.
Он был невероятно, омерзительно толст. Глядя на эту гору сытой плоти, возвышавшейся в модерновом кресле из хромированных труб, можно было подумать, что перед вами – гиппопотам, неведомо как вставший на задние лапы.
Голова его казалась крошечной в сравнении с непомерным телом; лысый череп сверкал в матовом свете цепочки ламп; газовый платок, кокетливо повязанный на шею, почти утонул под лоснящимися, тщательно выбритыми подбородками.
За глаза хозяина называли Туша.
Он восседал за низким столиком, инкрустированным пластинами из слоновой кости. Напротив него стоял человек в неброском, но ладно скроенном сером костюме, вид которого говорила знатоку о многом. Хозяин «Титаника» был знатоком.
О лице клиента можно было сказать то же самое, что и о его костюме. Невыразительные на первый взгляд черты заставляли насторожиться человека проницательного.
– Фамилии не имеют значения, – человек в сером дернул головой, будто отгоняя назойливую муху. – То, что я купил членскую карточку, отнюдь не означает, что с этого момента между нами возможны неформальные отношения. Надеюсь, вы это понимаете.
Тон его голоса был настолько ледяным, что толстяк невольно поежился.
– Конечно-конечно, – закивал он китайским болванчиком, не отпуская с лица улыбку и машинально поправляя платок. – Тем более что никто не позволил бы вам это сделать без наведения предварительных справок, господин президент аналитического центра «Восток – Запад»…
Посетитель переступил с ноги на ногу и улыбнулся – скупо, одними губами. Так могла бы улыбаться кобра, умей она это делать.
– Я убедительно прошу вас не демонстрировать свою осведомленность всуе. Это не производит на меня того впечатления, которого вы хотите добиться, – так же холодно произнес он, глянув на существо в блестящем кожаном трико и полностью закрывавшем голову кожаном шлеме, зашевелившееся у ног хозяина. – Не то я вынужден буду расценивать все это как попытку шантажа, и мое мнение о вас значительно ухудшится.
Перехватив его взгляд, Туша ласково погладил отекшей ладонью голову существа.
– Малыша не стоит бояться. Он немой. Не сможет ни о чем рассказать даже при желании…
– Вы исполнили мой заказ? – перебил его человек в сером, не скрывая нетерпения в своем голосе.
– В точности, – толстяк энергично кивнул, отчего его подбородки зашевелились, все разом.
При этом в глазах Туши мелькнула тень брезгливости, но улыбка осталась без изменений.
– Мы с абсолютной точностью исполняем желания клиентов, – вкрадчиво произнес он. – Девушка ждет вас в одной из комнат. Семнадцать лет, девственница, больна как раз тем, о чем вы говорили. Возьмите эту таблетку, – он протянул руку с голубым зернышком, зажатым между большим и указательным пальцами. – Этот препарат спровоцирует приступ.
Посетитель осторожно, будто ядовитое насекомое, взял с ладони хозяина клуба голубую таблетку и положил ее в карман. Тут же, хлопнув себя по лбу, он вытащил сложенный вчетверо лист белой бумаги.
– Взгляните, пожалуйста, – произнес клиент. – Вот перечень музыкальных произведений, которые должны звучать.., в это время. Подберите все точно в такой же последовательности. Видите ли, я совсем позабыл об этом и вспомнил лишь накануне приезда в клуб.
– Вагнер, Стравинский… Бах.., еще раз Вагнер, – пропуская извинения мимо ушей, хозяин пробежал список оценивающим взглядом. – Да вы эстет. Хорошо, это для нас не проблема. Наши помещения оборудованы скрытыми акустическими системами, класс «хай-фай», брэнд-нэйм – «Бэнг энд Олафсен»…
– Достаточно, – клиент вскинул руку, останавливая хозяина. – Вообще-то, я платил не за высококачественную акустику.
Хозяин кивнул с понимающим видом и произнес:
– Музыка зазвучит, как только вы войдете в комнату.
О'кей?
Человек кивнул.
– Грета вас проводит.
Он громко щелкнул пальцами.
Десятью секундами позже рядом с хозяином возникла фигура в костюме средневековой монахини, сделанном из переливающегося черного латекса, в алой кожаной маске с «молниями» для глаз и такого же цвета перчатках.
– Проводите нашего гостя, – хозяин слабо взмахнул жирной рукой, и от многочисленных браслетов, звякнувших на запястье, зарябили золотые блики. – Каюта номер тринадцать.
Серый костюм непроизвольно отер дорогим батистовьм платком выступивший на лбу пот, скомкал кружевную ткань и, сунув платок в карман пиджака, проследовал за своей провожатой. Звуки их шагов полностью поглощал толстый ковер темно-багрового оттенка, которым был выстлан пол коридора.
Двое шли мимо череды массивных дверей из мореного дуба с золотой инкрустацией, на которых, как ни странно, не было видно ни одного номера. На стены, выложенные черной мраморной плиткой, ложились призрачные отблески газовых фонарей, расположенных через равные интервалы. Клиент уже начал обеспокоенно поглядывать на маячившую перед ним безмолвную фигуру, когда та вдруг остановилась и, подняв руку, все так же молча указала на одну из дверей, по виду ничем не отличавшуюся от прочих. От неожиданности человек в сером пиджаке не успел сбавить шаг и уткнулся носом в пахнущее пластмассой латексовое одеяние. Отпрянув, он невольно выругался себе под нос, а потом, спохватившись, извинился. Но его провожатая – впрочем, в этом заведении с тем же успехом в одежду монахини мог обрядиться и какой-нибудь трансвестит – уже развернулась и отправилась обратно.
Человек замер перед дверью, положив ладонь на ручку – округлую, литую, холодную на ощупь. Его сердце билось в груди, словно паровой молот, дыхание стало частым и поверхностным. Время будто остановилось, а потом сорвалось в галоп.
Он резко надавил ручку вниз и, толкнув массивную дверь, окунулся в вязкую темноту за ней.
* * *
Неистовые скрипки полоснули по натянутым нервам – и в ту же секунду темноту разрезали на куски рубиновые лучи, скрестившиеся на противоположной стене. Темнота отпрянула в стороны и спряталась по углам.
В точке пересечения лучей – бледное, усеянное тысячью бисеринок пота лицо девушки, до крови закусившей тонкие губы. Чуть-чуть ржавых веснушек и ужас в расширившихся глазах.
Человек, стиснув зубы, закрыл за собой дверь.
Затем он начал срывать с себя одежду, ничуть не заботясь о таких мелочах, как застегнутые пуговицы. У него было мускулистое, атлетическое тело – результат регулярных занятий в фитнесс-зале. Модная татуировка на левом плече – черные линии, сплетающиеся в причудливый орнамент, покрывали бицепс до самого локтя.
Сейчас это сильное тело плейбоя тряслось в ознобе предвкушения.
Девушка закричала. Ее вопль подхватили скрипки. Рубиновые лучи, словно кинжалы, располосовали худое тело, выхватывая из темноты то впалый живот, то небольшие груди, розовые соски которых сморщились от холода.
Ноздри смотревшего на нее человека хищно раздулись, крылья носа практически вывернулись наружу. Он вскинул голову к стеклянному потолку, внутри которого в такт музыке метались причудливые тени, и впился ногтями обеих рук себе в грудь. Так, что почти сразу же выступила кровь.
Потом он шагнул к ней.
Оковы, которыми ее приковали к стене, имели весьма древний вид. Можно было не сомневаться, что аксессуары выкупили или попросту украли в каком-нибудь из музеев.
Руки и ноги девушки были разведены в стороны, и она висела в оковах, вздернутая над полом. Лучи скрытых лазеров продолжали плясать по ее телу – теперь к рубиновым добавился изумрудный.
Человек, пошатываясь, словно пьяный, подошел к ней и, встав напротив, впился взглядом в ее лицо. Девушка зажмурилась и отвернулась, прижавшись щекой к холодной и влажной поверхности стены, покрытой настоящим диким камнем.
Он продолжал стоять, будто бы ожидая чего-то. Девушка колотилась от страха У нее не было сил даже на то, чтобы закричать.
Когда Вагнер уступил Стравинскому, человек коротко, без замаха ударил ее по лицу. Девушка уронила голову на грудь, но он тут же схватил ее пальцами, словно клещами, за подбородок и прошептал ей прямо в ухо, прикрытое спутанными русыми волосами – Меня зовут Марк, сука…
* * *
Он искусал ее грудь до крови. В лучах лазера крохотные капли вспыхивали, словно драгоценные камни, и постепенно собирались в горошины побольше, которые под действием силы притяжения прокладывали себе путь вниз, ко впадине живота – и еще ниже, туда, где курчавились лобковые волосы.
