Ознакомительная версия.
– Жизнь дается человеку только один раз, и надо прожить ее так, чтобы оставить после себя горы пустых бутылок и толпы обманутых женщин. В гостях у тебя ни то, ни другое мне не грозит; наверное, надо отправляться спать, – зевнув во весь рот, поделился он своими соображениями.
– Конечно, надо, только делать этого нельзя. Через двадцать минут выезжаем, – заметил Генрих, за все время беседы первый раз обнаруживая нетерпение.
– Неужели мои документы уже готовы? – удивился Торопов.
В этот момент в дверь осторожно постучали.
После повелительного «ну» фотограф медленно открыл дверь. Бесшумно войдя в комнату, с поклоном протянул Генриху большой коричневый конверт.
Открыв его, «родный» братец Зигмунда, в чем теперь Роман весьма сомневался, вытащил пачку документов и двумя пальцами подал своему собеседнику. Брезгливая усмешка, скривившая губы Генриха, не прошла мимо внимания Торопова, но показывать Роман ничего не стал.
Взяв документы, Торопов обнаружил, что имя у него осталось прежним, а вот гражданство стало казахское.
Паспорт, водительские права, технический паспорт на автомобиль «Жигули» – все они были выписаны на эту фамилию. Прописан Роман был в селе Березняки Московской области.
«Хорошо работают, сволочи!» – восхитился про себя Торопов, рассматривая превосходно сделанные меньше чем за час казахские документы.
– Сейчас на трейлере тебя отвезут к границе, а дальше уж сам езжай, – обрадовал Генрих.
Дорога до границы заняла чуть более пяти часов. Все это время Роман провел в кузове трейлера, присматриваясь к собственному салону «Жигулей», не понимая, что его так тревожит.
Делать это он старался незаметно, так как сидящий сзади квадратный детина не сводил с него маленьких поросячьих глаз. Шире Романа в два раза, одетый в противно пахнущую турецкую кожаную куртку, вольготно развалившись на заднем сиденье, детина флегматично жевал жвачку и за все время пути не сказал ни единого слова.
Занятый своими мыслями, Торопов тоже не был склонен к дискуссии и был даже немного благодарен Генриху, давшему в провожатые такого неразговорчивого попутчика. В голове Романа все время прокручивались одни и те же вопросы, на которые он не мог дать ответа:
Почему выбор пал именно на него? Что находится в этой посылке?
Кто этот человек, которому он должен передать подарок из Прибалтики?
Рассуждая логически, можно было предположить, что только спецслужбы за такое короткое время способны изготовить липовые документы высокого качества. Хотя как говорил Антей, куратор особого отдела их группы: «Логика есть только в работе профессионалов, которых можно просчитать! Дилетанты не поддаются никаким расчетам и анализу!»
Роману вспомнилась еще одна крылатая фраза Антея: «Самое страшное в жизни – дурак с инициативой!»
«Стоп! У меня же есть телефон Антея! Когда въеду в Россию, надо ему позвонить, а он уже придумает, как помочь с этой посылкой, и организует связь!» – вспомнил Роман, и на душе немного полегчало.
Операция пошла не совсем так, как была рассчитана, но все-таки она шла. Плохо или хорошо, однако Роман двигался в направлении к России.
Рассчитывать на благодарность особиста особо не стоило, хотя Антей был ему обязан: тогда, в Мозамбике, из их группы, вышедшей на задание, остались в живых только он и Антей. До точки рандеву Роман тащил Антея добрых семь часов, и у него было много возможностей избавиться от своего товарища.
Они проходили рядом с болотом, куда очень удобно бросить тело, мимо муравейника красных муравьев, которые в течение часа оставляли от человека одни голые кости. «Бросать товарища нельзя!» – еще с детства помнил Роман и всегда этого придерживался.
Их группа проводила тренировочные спуски в море Лаптевых, и особист тоже погружался вместе со всеми. Надо честно сказать, что, несмотря на свою не очень популярную в армии и тем более на флоте должность, Антей подлостей не делал и попусту людей не третировал. Объяснялось ли это чрезвычайной ценностью членов группы боевых пловцов или складом характера особиста, Роман не знал, но подлянок за Антеем не водилось.
Сие свойство совершенно не говорило о мягкости характера особиста или служебном несоответствии, просто Антей был таким. Время от времени он показывал зубы, разнося в пух и прах членов команды, начиная с командира и кончая последним матросом. Но попусту нервы не трепал и старался быть незаметным, прекрасно понимая, какую важную работу выполняет группа, а он получал свои дивиденды, и видимо неплохо получал, судя по количеству звезд на погонах Антея.
Правда, однажды куратор жутко обиделся на Торопова за невзначай вырвавшуюся у того глупую шутку.
Замела пурга, а выйти из утепленной палатки было практически нельзя, да и особо не хотелось. Когда за тонкой стенкой палатки беснуется ветер, а столбик термометра показывает минус сорок семь градусов по Цельсию, вылезать из спального мешка особого желания ни у кого нет.
Что делают от безделья десять молодых здоровых мужчин, которым нечего делать, а пить водку нельзя? Лежат и травят анекдоты.
Роман тогда некстати вспомнил старую советскую присказку времен Второй мировой войны и имел глупость ее рассказать:
– В чем разница между медведем и особистом? Медведь спит только зимой, а особист – круглый год!
– Жалко, что нынче не тридцать седьмой год! Остался бы ты у меня исследовать подводный мир Северного Ледовитого океана лет на пятнадцать! – пожаловался вслух особист и, встав на колени – выше нельзя было подняться в низкой палатке, – серьезно сказал:
– Мужики! Кончайте ерундой заниматься! Хорошо, я свой, вместе ныряем, но упаси вас бог где-нибудь в другом месте такой анекдот травануть. Сейчас, конечно, другие времена, но карьеристов везде хватает. Ладно, спишем этот дурацкий прикол на азотное отравление, тем более что Роман сегодня мне второй раз жизнь спас!
Это он о том, что на глубине пятидесяти метров у Антея отказал итальянский «АРО», который тот взялся испытать, уж больно красивая машинка была! Пришлось вдвоем на одном немецком «ЛАРВ ДРАГЕРе» подниматься с глубины, передавая загубник Романа друг другу. При остановке на декомпрессию на глубине двадцать метров Антей все порывался сбросить свой аппарат, но Роман не дал – надо было разобраться в причине отказа оборудования.
Все кончилось благополучно, и они, не сговариваясь, не стали даже писать докладную, но потом через два дня все-таки написали. Антей оказался виноват сам: решил козырнуть своими навыками боевого пловца и прошел пару метров в аппарате по воздуху, выйдя из теплой палатки. В легочном аппарате образовалась крохотная льдинка, которая на глубине, где температура воды составляет полтора-два градуса по Цельсию, начала обрастать кристаллами и забила легочный автомат подводного аппарата, вследствие чего легочник перестал подавать воздух…
Все могло кончиться очень плачевно. Они погружались по боевому расписанию с поверхности практически в полевых условиях. Декомпрессионной камеры ближе трехсот километров от них не было, так что Антею грозил полный паралич на всю жизнь, в лучшем случае – частичный.
…Часа через два охранник похлопал Романа по плечу и негромко сказал:
– Адрес клиента: улица Тимирязева, дом двадцать два, квартира семнадцать. Зовут клиента Андрей Васильевич Марутин. Скажешь – посылка от Фредерика Крамма. Он знает, кто это. Посылка приклеена скотчем к внутренней стороне запасного колеса. Откроешь запаску в проходном дворе рядом с домом. В него съезд под аркой. Отдашь только лично в руки. По дороге никого не брать, не останавливаться. В машине установлен маяк, так что с помощью навигатора мы всегда точно определим, где находится твой лимузин, – при этих словах бугай презрительно скривил губы.
Трейлер начал притормаживать и вскоре остановился. Щелкнула задняя дверца «жигулей», и машина накренилась на правый бок.
Детина легко выбрался из легковушки и повернулся спиной к Роману, готовясь выйти из кузова трейлера.
– Извините, пожалуйста, вы мне деньги за работу забыли отдать, – промямлил Роман, корча из себя затюканного интеллигента.
Хмыкнув, детина нагнулся и бросил на пассажирское сиденье тощую пачку баксов, перетянутую резинкой. На первый взгляд, там никак не могло быть больше полутора тысяч. За время работы бизнесменом Роман навскидку научился определять количество денежных знаков в пачке.
– Разговор шел о десяти тоннах, – играя под блатного, напомнил Роман.
– Остальные в России получишь! – бросил неразговорчивый попутчик и начал вытаскивать из кузова доски.
Его спина, широкая как шкаф, бугрилась мускулами; от всей его фигуры, казалось, исходило презрение к Роману.
«Странное дело получается. Если со мной работают государственные спецслужбы, то такое явное пренебрежение к агенту противоречит всем канонам психологии и методов обращения с агентами. Если же это бандиты, то тогда все понятно. Скорее всего, тут мы имеем симбиоз профессионалов с бандитами. Мне это совсем не нравится. Очень уж дурно пахнет от такого содружества. Чтобы такие ароматы не разносились далеко, свидетелей обычно убирают сразу после выполнения акции. Или даже во время ее! Такова се ля ви!» – пришло на ум Роману.
Ознакомительная версия.
