Пожалуй, на лице у него была не алчность – а натуральнейшая ностальгия по тем благословенным временем, когда он был на сорок лет моложе... Мазур давно уже присматривался к оттопыренным карманам мешковатой армейской куртки немца. И наконец, решив не церемониться, похлопал ладонью. Поднял брови:
– Крепенько вооружились...
– Ничего особенного, – сказал Хольц с ухмылочкой. – Хорошие гранаты, бельгийские. В войну у нас были гораздо хуже... между прочим, у меня еще и автомат в сумке. Так что не рекомендую со мной шутки шутить. Вообще-то человек, который собирается перерезать компаньону глотку, не станет предварительно пару дней шутить вслух на эту тему, как вы со мной. Наоборот, будет притворяться вернейшим другом. И все равно, смотрите у меня...
– Вообще-то мне хотелось бы повторить то же самое... Кто вас знает, Хольц, вдруг вы не захотите делиться. Мало ли что вы обязаны многим ее отцу...
Немец покосился на него, усмехнулся чуть покровительственно.
– Дело не в обязательствах перед ее отцом, Джонни, а в том, что он жив и способен в случае чего устроить сущую вендетту... В мои годы как-то не хочется вновь пускаться в странствия, да чтобы вдобавок моя физиономия красовалась на стенках всех полицейских комиссариатов...
Остров был уже кабельтовых в пяти. Два невозмутимых индейца, от которых Мазур за все время плавания не услышал ни словечка, проворно убирали парус на единственной мачте. Суденышко замедляло ход – крепкий, добротный пятидесятифутовый кораблик, именовавшийся без затей «Langostino»[8] (ничего удивительного, учитывая его трудовое прошлое). Затарахтел движок.
Парус упал, как театральный занавес, и Мазур увидел Кристину – она стояла у бушприта, прямая и напряженная, в обтягивающем алом купальнике, и ветерок красиво трепал ей волосы.
– Повезло вам, Джонни, что она такая красоточка, – тихо сказал Хольц. – Окажись она жуткой уродиной, все равно пришлось бы трахать со всем усердием бриллиантового сверкания ради...
– Подите к черту, – сказал Мазур. – А то, в самом деле, смажу напоследок по морде...
– Лишь бы не ножом по глотке, – хмыкнул Хольц. – Морду бить я и сам умею...
Он нагнулся, расстегнул «молнию» на огромной бесформенной сумке, извлек оттуда небольшой плоский автомат – бразильскую копию датского «Мадсена» – брезентовый подсумок с полудюжиной магазинов. Перекинул ремень через плечо, обронил, не отрываясь от бухточки прищуренных глаз:
– Ну, пора смотреть в оба, Джонни... Самое веселое начинается. Главное – не добыть клад, а унести с ним ноги...
– Резонно, – сказал Мазур без улыбки.
И проверил «Таурус», заткнутый за пояс не так бездарно, как в голливудских кинофильмах, где пушки то и дело суют возле пряжки, на брюхо, а в таковой позиции любой ствол провалится в штаны после пары энергичных шагов. Люди опытные знают, что гораздо практичнее будет носить пистолет за поясом сбоку и слева, там его надежно прижимает бедром...
Зеленая стена леса была совсем близко, и там незаметно для прибывших мог сосредоточиться добрый батальон со штатным вооружением, если не полк. Мазур успокаивал себя тем, что ни один конкурент не знает точного места. И все же было зябковато, неуютно стоять на палубе кораблика, оказавшегося посреди бухточки – он привычно поставил себя на место наблюдателя в любой из сотни подходящих для этого точек: как на ладони, словно горошинка на тарелке, шарахнул из доброго пулемета пониже ватерлинии, выставил на берегу дюжину головорезов – и бери тепленькими весь экипаж «Креветки», которому не останется другого выбора, разве что самоубийственно плыть в открытое море... До континента поболе сотни миль, а до соседнего островка не менее двадцати, что тоже не решает проблемы...
Подошла Кристина, свежая, чуточку нервно двигавшаяся, с блестевшими глазами. Глядя на нее, Мазур в который уж раз в жизни мимолетно удивился: как они только ухитряются, наши милые женщины, выглядеть столь добродетельно и невинно после всех ночных выкрутасов? Не верится даже, что именно с ней все это проделывал...
– Мы, кажется, достигли цели, кабальеро? – спросила она громко, звенящим от возбуждения голосом.
– Очень похоже, – сказал Мазур. – Посмотри только, как светятся здоровой алчностью глаза старины Хольца...
– Трепло, – буркнул немец, не отводя глаз от берега.
Его примеру последовали оба индейца, проворно извлекшие из-под покрывавшего шлюпку брезента старенькие, но ухоженные карабины. Мазур вздрогнул: посреди безмятежной тишины вдруг раздался протяжный скрежет цепи, и якорь, взметнув тучу брызг, ухнул на дно. Цепь скрежетала и лязгала довольно долго, пока не остановилась. «Креветка» оказалась на якоре метрах в ста от берега.
Из распахнутого бокового окна – простецкого окна, а не классического иллюминатора – кубической деревянной надстройки высунулся капитан Гальего и что-то громко сказал по-испански. Судя по тому, как слаженно, одновременно, радостно встрепенулись и Кристина, и Хольц, вести были самыми приятными...
Они, все трое, вошли в рубку, где сразу стало тесновато. Капитан, здоровенный невозмутимый мужик с аккуратными густейшими усами, некогда украшавший своей персоной мостик эсминца здешнего военного флота, кивнул на небольшой экранчик, светившийся гнилушечно-зеленым. «Вот же уроды, – подумал Мазур с неприкрытой завистью. – Паршивое суденышко, с которого ловят креветок, а вот поди ж ты, отличный эхолот, у нас такие приборы засекреченные интенданты по штучке выдают для особо важных операций...»
Он с одного взгляда оценил увиденное. В одном месте, ближе к правому краю экрана, почти прямая линия дна вдруг резко вздымалась зигзагом резких, неестественныхочертаний – то ли угловатый, длинный обломок скалы, то ли… То ли увиденный в непривычном ракурсе, в странной проекции корпус затонувшей субмарины – причем, похоже, и в самом деле разломанной взрывом почти пополам...
– Глубина? – спросил Мазур.
– Сто семь футов, – ответил капитан флегматично. – Магнитометр показывает изрядное количество металла, так что поздравляю, господа, мы, кажется, над целью... Какие будут распоряжения, сеньорита Кристина?
Она уставилась на Мазура с жадной требовательностью ребенка, оказавшегося в игрушечном магазине. Ну что же, ему самому не хотелось задерживаться тут надолго, у него были свои дела...
– А что тут думать? – спокойно пожал он плечами. – Приступаем к делу, не откладывая, если вы не против, капитан...
Капитан Гальего столь же флегматично пожал плечами:
– К вашим услугам. Если сеньорита не возражает...
К Мазуру – как, впрочем, и ко всем остальным пассажирам – он относился не то, чтобы неприязненно, но определенно поглядывал свысока и на сеньориту из хорошей семьи, и на двух ее спутников. Мазур это переносил стоически, напомнив себе, что по званию он все же повыше отставного капитан-лейтенанта, да и наград на груди поболее, чем у этого байбака, сроду не участвовавшего ни в какой войне...
– Справитесь? – преспокойно спросил капитан.
– Справлюсь, – в тон ему ответил Мазур. – Бывали мы на таких глубинах...
Капитан, высунувшись наружу по пояс, о чем-то громко распорядился, и молчаливые бесстрастные индейцы проворно вытащили на палубу оба акваланга, потом один плюхнул за борт чугуняку-грузило, размером в два мужских кулака, и привязанный к нему линь стал стремительно разматываться. Мазур неторопливо разделся до плавок, присел на корточки, еще раз проверил все, что следовало поверить. Хольц прямо-таки услужливо подал ему мешок со скудным инструментарием, тоже привязанный к линю. Мазур самолично выбросил его за борт, хозяйственно проводив взглядом.
Подняв голову, он недовольно скривился:
– Эй, эй! Мы вроде бы договаривались...
– Он совершенно прав, сеньорита, – сказал капитан Гальего. – Все-таки сто семь футов...
Однако Кристина, грациозно опустившись на корточки и ухом не повела – подняла баллоны с твердым намерением их тут же и надеть. Взглянув на ее азартно-непреклонное личико, Мазур сообразил, что любые увещевания и апелляции к здравому смыслу бесполезны, если вожжа попала под хвост...
– Погоди-ка минутку, – сказал он деловито. – Ты совсем позабыла кое-что проверить... Капитан, подайте-ка мне вон ту бухточку... Сколько в ней?
– Футов двести будет.
– Отлично, – сказал Мазур.
Решительно отобрал у Кристины акваланг, морским узлом привязал свободный конец линя к одной из прочных нейлоновых лямок, шагнул к борту...
И вышвырнул акваланг в воду. Только булькнуло. Капитан покосился не без молчаливого одобрения.
– Ну, знаешь! – взвилась Кристина с корточек, оскорбленно сверкая прекрасными глазищами, ничуть не похожая в этот миг на исполненных кроткой печали женщин Боттичелли.
– Отставить, – сказал Мазур. – У нас ведь нет компрессора, так? Вполне может оказаться, что мне потребуются дополнительные баллоны, а где их взять, если и ты полезешь под воду? Черт его знает, сколько там придется ковыряться... Понятно?
