Он достал синюю папку, которую носил под рубашкой, и открыл ее здоровой рукой. В папке лежало пятьдесят машинописных страниц, несколько нечетких ксерокопий и вопреки его ожиданиям ни одной фотографии. Завещание майора было написано по-латышски, и Валландер не понял ни слова. Начиная с девятой страницы он обнаружил, что имена Мурниерса и Путниса упоминаются через равные промежутки. Иногда они встречались в одном предложении, иногда — в разных. Он не мог решить, что это означает: обвиняет ли майор обоих полковников или только одного из них. Он оставил попытки разобрать эти тайные письмена, положил папку на пол, налил в раковину свежую воду и положил голову на край стола. Было четыре часа, и вскоре он отключился. Когда он проснулся, выяснилось, что он проспал только десять минут. Рука опять начала болеть, холодная вода больше не приносила облегчения. Он допил все, что оставалось в бутылке, обмотал руку влажным полотенцем и лег в кровать.
Валландер совершенно не представлял, что ему делать, если Байба не появится в универмаге.
В душе стало зарождаться ощущение, что он проиграл.
Он пролежал без сна почти до самого рассвета.
Погода опять переменилась.
18
Проснувшись, он тут же почуял опасность. Было почти семь часов утра. Он лежал совершенно неподвижно в темной комнате и прислушивался. Затем понял, что ни из-за двери, ни в комнате ему ничего не угрожает. Страх был в нем самом, словно предупреждение, что он еще не перевернул все камни и не открыл то, что скрывалось под ними.
Боль в руке утихла. Он попытался осторожно пошевелить пальцами, по-прежнему боясь взглянуть на руку. Боль тотчас вернулась. Без помощи врача он продержится недолго.
Валландер очень устал. Еще до того, как несколько часов назад он забылся, он почувствовал себя побежденным. Власть полковников была слишком велика, а его собственная способность управлять ситуацией делалась все меньше. Теперь, проснувшись, он понял, что вдобавок ко всему его начинает побеждать и усталость. Он не доверял собственному рассудку и знал, что виной всему — длительное недосыпание.
Комиссар пытался осмыслить гнетущее чувство угрозы, с которым он только что проснулся. Что он проглядел? Где в своих рассуждениях и постоянных попытках выявить взаимосвязи он ошибся — или, может быть, он не до конца все продумал? Чего он по-прежнему не видит? С другой стороны, он не мог не доверять своей интуиции теперь, когда разум уже отчасти помутился.
Что он проглядел? Валландер осторожно сел на кровати, все еще не зная ответа на вопрос. С отвращением в первый раз посмотрел на распухшую руку и наполнил раковину холодной водой. Сначала он окунул лицо, затем трясущуюся руку. Через несколько минут подошел к окну и раздвинул занавески. Над городскими башнями и колокольнями занимался влажный рассвет. Он стоял у окна и смотрел на людей, спешивших по тротуарам, не в состоянии ответить на вопрос, чего же он не видит.
Затем вышел из номера, расплатился и слился с толпой. Проходя по одному из парков города, название которого он не знал, он вдруг понял, что в Риге много разных собак, а не одна только невидимая свора ищеек, что за ним охотятся. Были здесь и другие собаки, обычные собаки, которых выгуливали, с которыми играли. В парке он внезапно остановился и стал наблюдать за отчаянной дракой двух собак. Одна из них была овчаркой, другая — помесью неведомых пород. Хозяева пытались разнять собак, кричали на них и неожиданно принялись кричать друг на друга. Хозяином овчарки был пожилой мужчина, а дворняга принадлежала женщине лет тридцати. У Валландера возникло чувство, что он смотрит на бандитскую разборку. Как будто собачья драка вскрыла все противоречия этой страны. Собаки дрались, как люди, и исход боя был точно так же непредсказуем.
Он подошел к Центральному универмагу как раз к открытию. Синяя папка жгла под рубашкой. Инстинкт подсказывал, что именно сейчас надо избавиться от нее, найти временный тайник. Во время своей часовой прогулки по утреннему городу он внимательно фиксировал все движения окружающих и теперь был уверен, что полковники опять вычислили его. К тому же ему показалось, что сыщиков стало больше, чем раньше, и он с горечью подумал, что они готовятся к нападению. Он остановился у дверей универмага и притворился, что читает доску объявлений, на самом деле рассматривая камеру хранения для покупателей. Камера была расположена углом, и он понял, что с прошлого раза запомнил все правильно. Он подошел к обменной кассе, единственной, которая принимала иностранную валюту, протянул сто шведских крон и получил взамен пачку латышских рублей. Затем поднялся наверх на тот этаж, где продавались грампластинки. Он выбрал два диска с музыкой Верди — пластинки были почти того же размера, что и папка. Расплатившись и положив пластинки в пакет, он увидел рядом с собой сыщика, который делал вид, что с интересом рассматривает полку с джазовыми записями. Затем Валландер опять спустился вниз к камере хранения. Он немного подождал, пока у прилавка не собралось несколько человек. Затем быстро пошел к самому дальнему углу, вытащил папку и положил ее между пластинками. Он управился очень быстро, хотя действовали только одной рукой. Сдав пакет, он получил номерок и отошел от прилавка. Сыщики были рассредоточены в разных местах у входа в универмаг, но Валландер все же был уверен в том, что они не видели его манипуляций с папкой. Конечно, существовал риск, что они обыщут пакет, но это представлялось ему маловероятным, поскольку они собственными глазами видели, что он купил две грампластинки.
Он посмотрел на наручные часы. До прихода Байбы на запасное место встречи оставалось всего десять минут. Беспокойство не покидало Валландера, но теперь, избавившись от папки, он чувствовал себя увереннее. Он поднялся на тот этаж, где находился мебельный отдел. Несмотря на начало дня, в отделе уже собралось много покупателей, которые обреченно или мечтательно рассматривали диваны и спальные гарнитуры. Валландер медленно пошел к той части отдела, где продавали кухонное оборудование. Он не хотел приходить на место встречи раньше назначенного часа и, чтобы потянуть время, на несколько минут задержался у отдела бытовой техники. Они договорились встретиться среди плит и холодильников советского производства.
Придя туда, он сразу же обнаружил Байбу. Она разглядывала плиту, и он невольно отметил, что плита только с тремя конфорками. Одновременно ему стало ясно: что-то не так. Что-то случилось с Байбой, он почувствовал это еще утром, когда проснулся. Беспокойство возросло и обострило все чувства.
В эту секунду она увидела его. Она улыбнулась ему, но глаза выдавали страх. Валландер подошел к ней, не проверяя, какие позиции заняли сыщики. Сейчас все его внимание было сосредоточено на том, чтобы понять, что произошло. Он встал рядом с ней, и они вместе стали смотреть на сверкающий холодильник.
— Что случилось? — спросил он. — Рассказывай только то, что важно. У нас не так много времени.
— Ничего не случилось, — ответила она. — Я просто не могла выйти из университета, потому что они взяли его под наблюдение.
«Почему она врет, — лихорадочно думал он. — Почему пытается соврать так складно, чтобы я этого не понял?»
— Ты достал папку? — спросила она.
Он засомневался, говорить ли правду. Но внезапно почувствовал усталость от всей окружавшей его лжи.
— Да, — ответил он. — Я достал папку. Микелису можно было доверять.
Она мельком взглянула на него:
— Тогда отдай ее мне. Я знаю, где мы можем ее спрятать.
Тут Валландер понял, что это говорит не Байба. Это говорил ее страх, нависшая над ней угроза.
— Что случилось? — спросил он снова, на этот раз решительно, может быть, даже с ноткой злобы.
— Ничего, — опять ответила она.
— Не лги, — сказал он, невольно повысив голос. — Я дам тебе папку. А что произойдет, если ты ее не получишь?
Он видел, что она на грани нервного срыва.
