Билл двинулся на Виктора, Виктор – на Билла. Одновременно, словно по какому-то телепатическому сигналу, они принялись швыряться друг в друга камнями, сокращая разделявшее их расстояние. А вокруг камни летать перестали: остальные опустили руки, наблюдая за этой парой; даже Генри повернул голову.
Виктор нагибался, уворачивался – Билл ничего такого не делал. Камни Виктора попадали ему в грудь, в плечо, в живот. Один задел ухо. Словно не замечая боли, Билл размеренно бросал камень за камнем, вкладывая в каждый бросок всю силу. Третий угодил Виктору в коленную чашечку, и он издал сдавленный стон. Камней у него больше не осталось, тогда как Билл сжимал в руке гладкий кусок белого кварца размером с утиное яйцо. И Виктору Криссу камень этот казался очень большим и твердым. Разделяло их менее пяти футов.
– У-у-убирайся о-о-отсюда, – услышал Виктор, – и-или я п-проломлю те-ебе го-олову. Я н-не шу-учу.
Заглянув в глаза Билла, Виктор понял, что так оно и есть. Он молча развернулся и последовал за Питером Гордоном.
Рыгало и Лось нерешительно переглянулись. Струйка крови текла у Лося из уголка рта. Текла кровь и по щеке Рыгала из рваной раны на голове.
Генри шевелил губами, но с них не срывалось ни звука. Билл повернулся к нему:
– У-у-убирайся.
– А если не уберусь? – Голос Генри вроде бы звучал воинственно, но в глазах его Билл видел совсем другое. Генри боялся, а потому уже смирился с тем, что придется уйти. Казалось бы, Биллу следовало радоваться, даже торжествовать, но он чувствовал лишь усталость.
– Е-если н-не у-у-уберешься, м-мы в‐вас до-обьем. Ду-умаю, м-мы в‐вшестером о-отправим в‐всех в бо-ольницу.
– Всемером, – поправил его Майк Хэнлон, присоединившись к ним. В обеих руках он держал по камню размером с мяч для софтбола. – Иди сюда, Бауэрс. Я с удовольствием врежу тебе.
– Ты гребаный ниггер! – взвизгнул Генри, голос дрогнул, в нем послышались слезы. И этот вопль начисто лишил Рыгало и Лося желания продолжать борьбу. Камни выпали из разжавшихся пальцев. Рыгало огляделся, словно не понимая, где он и как сюда попал.
– Убирайтесь из нашего места! – крикнула Беверли.
– Молчи, манда, – огрызнулся Генри. – Ты… – Четыре камня полетели одновременно, ударив Генри в четыре места. Он вскрикнул и повалился на заросшую сорняками землю. Заплясали лохмотья рубашки. Лежа, он переводил взгляд с суровых, совсем взрослых лиц этих сопляков на испуганные лица Рыгало и Лося. Эти двое ему не помогут. Никто ему не поможет. Лось даже отвернулся.
Генри поднялся, всхлипывая, втягивая сопли сломанным носом.
– Я убью вас всех! – крикнул он и побежал к тропе. Через несколько мгновений он скрылся из виду.
– У-уходите. – Билл повернулся к Рыгало. – У-убирайтесь. И бо-ольше н-не п-приходите сю-юда. Пу-устошь на-аша.
– Не следовало тебе сердить Генри, пацан, – ответил Рыгало. – Пошли, Лось.
И они ушли, опустив головы, не оглядываясь. Семеро подростков стояли неровным полукругом, все в крови. Апокалиптическая битва камней длилась менее четырех минут, но Билл чувствовал себя так, словно прошел всю Вторую мировую войну, от первого до последнего дня, отвоевал на обоих театрах боевых действий, без единой увольнительной.
Тишину нарушала только отчаянная, свистящая борьба Эдди Каспбрэка, который пытался протолкнуть воздух в легкие. Бен направился к нему, почувствовал, что три булочки с кремом и четыре шоколадных пирожных, которые он съел по дороге к Пустоши, зашевелились и принялись жечь желудок, пробежал мимо Эдди в кусты и проблевался как можно тише, не привлекая к себе внимания.
Так что к Эдди подошли Ричи и Бев. Беверли обняла его за тонкую талию, а Ричи достал ингалятор из кармана.
– Кусай, Эдди, – предложил он, и когда Эдди попытался втянуть в себя воздух, нажал на клапан.
– Спасибо, – наконец-то выдавил он.
Бен вернулся из кустов, раскрасневшийся, вытирая рот рукой. Беверли подошла к нему, взяла его руки в свои.
– Спасибо, что заступился за меня.
Бен кивнул, не отрывая глаз от своих грязных кроссовок.
– Всегда готов, детка.
Один за другим они поворачивались к Майку, Майку с его черной кожей. Смотрели на него пристально, осторожно, раздумчиво. Майк сталкивался с подобным любопытством прежде – не было дня в его жизни, чтобы не сталкивался, – поэтому не отводил глаз.
Билл перевел взгляд с Майка на Ричи. Ричи посмотрел на него. И Билл буквально почувствовал, как что-то щелкнуло – какая-то последняя деталь встала на положенное ей место в машине неизвестного ему назначения. По спине словно рассыпались ледышки. «Теперь мы все вместе», – подумал он, мысль эта показалась ему очень точной, очень правильной, и на мгновение Биллу показалось, что он произнес эти слова вслух. Но, разумеется, озвучивать эту мысль необходимости не было; он видел это по глазам Ричи, Бена, Эдди, Беверли, Стэна.
«Теперь мы все вместе, – вновь подумал он. – И да поможет нам Бог. Теперь действительно все начинается. Господи, пожалуйста, помоги нам».
– Как тебя зовут, парень? – спросила Беверли.
– Майк Хэнлон.
– Хочешь повзрывать петарды? – спросил Стэн, и улыбка Майка вполне сошла за ответ.
Глава 14
Альбом
1
Как выясняется, Билл не остается в одиночестве: они все приносят выпивку.
Билл – бурбон, Беверли – водку и пакет апельсинового сока, Ричи – упаковку из шести банок пива, Бен Хэнском – бутылку виски «Дикая индюшка», а у Майка упаковка с шестью банками пива стоит в маленьком холодильнике в комнате отдыха сотрудников библиотеки.
Эдди Каспбрэк входит последним, с небольшим пакетом из плотной, коричневой бумаги.
– Что ты принес, Эдди? – спрашивает Ричи. – «Зарекс» или «Кулэйд» 73?
Нервно улыбаясь, Эдди достает из пакета сначала бутылку джина, потом бутылку сливового сока.
В повисшей оглушающей тишине Ричи говорит: «Кто-нибудь должен вызвать людей в белых халатах. Эдди Каспбрэк наконец-то свихнулся».
– Джин и сливовый сок очень полезны для здоровья, – виноватым голосом отвечает Эдди… и все дико хохочут, звуки их веселья разносятся по затихшей библиотеке, эхом отражаются от стен, волнами прокатываются по стеклянному коридору, соединяющему взрослую библиотеку с детской.
– Валяй, – говорит Бен, вытирая слезящиеся глаза. – Валяй, Эдди. Готов поспорить, этот коктейль способствует перемещению «почты».
Улыбаясь, Эдди наполняет на три четверти бумажный стаканчик соком, не торопясь добавляет две крышечки джина.
– Ох, Эдди, как я тебя люблю! – восклицает Беверли, и Эдди поднимает голову, ошарашенный, но улыбающийся. Она оглядывает стол. – Я вас всех люблю.
– М-мы тоже любим тебя, Б-Бев, – отвечает Билл.
– Да, – кивает Бен. – Мы любим тебя. – Его глаза открываются шире, он смеется. – Я думаю, мы по-прежнему любим друг друга… Вы знаете, сколь редко такое случается?
Возникает короткая пауза, и Майк не особо удивлен, заметив, что Ричи в очках.
– Контактные линзы начали жечь глаза, и мне пришлось их снять, – объясняет он, отвечая на вопрос Майка. – Не пора ли нам перейти к делу?
Они все смотрят на Билла, как и тогда, в гравийном карьере, и Майк думает: «Они смотрят на Билла, когда им нужен лидер, на Эдди – если требуется штурман. «Перейти к делу», до чего противная фраза. Должен ли я им сказать, что убитые, найденные тогда и теперь, не подверглись сексуальному насилию, что тела не изувечили, а частично съели? Должен я им сказать, что я заготовил семь шахтерских касок с мощными электрическими фонарями и сейчас они лежат у меня дома, одна для Стэна Уриса, который не смог пришкандыбать, как мы раньше говорили? Или, может, просто предложить им разойтись по номерам и хорошенько выспаться, потому что завтра, днем или ночью, все закончится – либо для Оно, либо для нас?»
