— Вот сучий сын! — разозлился Мушмакаев, вскочил со стула и начал нервно ходить по комнате. — Никак не успокоится со своими блядями! Сколько раз говорил ему, что сперва нужно дело сделать, а потом уже «балду» свою совать куда ни попадя! Ну, появится он у меня! Я ему покажу, кому дала, а кому не дала! И у кого «балда» больше! Он же еще к обеду должен был вернуться, бараний хвост!
Плюхнувшись в свое любимое кресло, Мушмакаев отдышался немного, постепенно успокоился и снова взглянул на Михаила.
— Честно говоря, я посылал его, чтобы он подтвердил твой рассказ,
— признался Мушмакаев.
— Так вы мне не верите, полковник? — с негодованием воскликнул Михаил.
— Я и себе не каждый день верю, — недовольно буркнул тот. — И как мне теперь быть?
— Да простит меря Аллах! Я с таким благоговением принял ваше предложение служить вам, хотел, чтобы как лучше, даже фотографии сделал, чтобы вам угодить, а вы… Знаете, полковник, верните меня назад к Харону.
— Погоди горячку пороть. О каких фотографиях ты говоришь?
— Увидел я случайно у ваших покупателей поляроид… Я же классный фотограф, — похвалился Михаил. — Вот и решил снять все на фото…
— И где они?
— Кто?
— Да снимки, — нетерпеливо сказал Мушмакаев.
— В кармане. — Михаил вытащил из кармана карточки.
Мушмакаев рассматривал снимки долго и внимательно. Михаил уже подумал, что тот нашел какой-нибудь прокол, но Мушмакаев оторвался наконец от фотографий и улыбнулся Михаилу.
— Ты уж не держи зла на меня, — сказал он. — Не мог же я тебе, совершенно незнакомому человеку, сразу поверить. Да, за тебя замолвили слово, но я-то тебя не знаю. Надеюсь, ты меня понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Михаил. — Может, я на вашем месте поступил бы также.
— Вот и хорошо, что понимаешь, — удовлетворенно заметил Мушмакаев.
— Присаживайся! Есть, пить будешь?
— Мне бы умыться с дороги, а еще лучше ванну принять, если здесь есть, конечно.
— У меня здесь все есть, — с гордостью сказал Мушмакаев.
— Вот и отлично. А то я думал, что придется грязным ехать. — Михаил забросил наживку.
— Ехать? Куда?
— Как куда? Меня же покупатели ждут. Сказали, что если завтра не встретятся с вами, то уедут к другому продавцу.
— Так и сказали? — недовольно скривился Мушмакаев.
— Ну!
Мушмакаев задумался и молчал несколько минут, словно решая для себя очень важную задачу. Наконец снова взглянул на Михаила.
— Иди мойся, отдыхай после дальней дороги, а я найду кого послать.
— Вам виднее, полковник. — Михаил сделал вид, что сразу успокоился. — Хотя я и сам мог бы съездить за ними, не так уж я устал.
— Больше всего Михаилу не хотелось насторожить Мушмакаева и сорвать все операцию.
— Отдыхай — ты это заслужил.
Михаил понял, что Мушмакаев все-таки решил подстраховаться.
— Спасибо, полковник, отдых — дело хорошее. — Гадаев деланно зевнул. — Как с ванной? И где мне расположиться?
— Жить будешь здесь — как и подобает личному порученцу. А ванну тебе сейчас устроят. Шарудин! — позвал Мушмакаев.
В комнату тут же заглянул охранник.
— Слушаю, Хозяин!
— Скажи, чтобы наша бабенка приготовила лейтенанту ванну и помыла его… как следует. — Мушмакаев многозначительно ухмыльнулся. — Так и быть: не буду тебя сегодня дергать. Отдохни! Позови Жамбулата, — приказал он Шару-дину.
— Есть, Хозяин! Ну что, пошли?! — повернулся Шарудин к Михаилу. В его голосе слышалось явное недовольство: он ревновал Хозяина.
— Ты что-то хочешь сказать, Шарудин? — заметив это, раздраженно спросил Мушмакаев.
— Нет, Хозяин.
— Ну-ну, — буркнул тот и потянулся к шкафчику, висевшему на стене.
Чуть замешкавшись, Михаил успел заметить, что Мушмакаев вытащил оттуда какую-то карту.
Комната, куда отвел его Шарудин, была меньше, чем у Мушмакаева, но так же богато обставлена: зеркальный дорогой сервант, платяной шкаф орехового дерева, полы застланы коврами. На огромной тахте могли спокойно разместиться трое. Раскрыв шкаф, Михаил повесил куртку, шапку, оружие, затем осторожно подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее, чтобы увидеть Жамбулата. К счастью, Шарудин вернулся быстро. Жамбулат оказался плотным мужиком лет тридцати, с рыжеватой окладистой бородой. Взгляд карих глаз тяжелый, недоверчивый: Жамбулат сразу заметил приоткрытую дверь, но промолчал, и только кадык его ходил вверх-вниз, как ручка насоса.
— Не говорил, зачем вызывает? — спросил он Шарудина, кивнув на дверь комнаты Мушмакаева.
— Думаю, что тебя ждет дальняя дорога. — Шарудин хитро прищурился.
— Иди, не бойся! ~ подбодрил он и дружелюбно подтолкнул его в спину, а сам уселся возле входной двери.
Неожиданно откуда-то раздался молодой женский голос:
— Шарудин! Иди, помоги мне!
Понимая, чем рискует — охранник мог в любой момент вернуться, и тогда объясняйся с ним, — Михаил быстро подскочил к двери Мушмакаева и прислушался.
— Дуй к Лому и быстро привези ко мне покупателей, — говорил Мушмакаев. — Пароль знаешь?
— «Аллах — пророк». Отзыв: «Зеленое знамя Ислама».
— Не задерживайся нигде, заправься сразу под завязку и прихвати пару канистр с собой. Если встретишь Удди, скажи, пусть немедленно мчится сюда, если не хочет, чтобы я ему «балду» укоротил.
— Слушаюсь, командир! Аллах акбар!
— Акбар, акбар! — торопливо бросил Мушмакаев.
Михаил одним прыжком вернулся в свою комнату, но закрыть дверь не успел, а потому быстро повернулся, сделав вид, что собрался выйти. Увидев Гадаева, Жамбулат просверлил его взглядом, но ничего не сказал и вышел из дома.
Если Жамбулат доберется до Хасавюрта и не обнаружит на месте Лома, он сразу заподозрит неладное, и весь их план начнет рассыпаться, как карточный домик. Но что Михаил может сделать в данной ситуации? Ничего. Остается только ждать и надеяться на лучшее. Размышляя, Михаил даже не сразу заметил, как в комнату вошла молодая женщина, дородная, с пышным бюстом и не менее пышным задом, с огромными зелеными глазами и копной светло-русых волос. Под прозрачным коротеньким халатиком на ней ничего не было. Она подошла, положила пухлую руку на плечо Михаилу.
— Устал, миленькай? — с украинским акцентом произнесла она. — Миша, кажется? А меня Катериной зовут. Нравится тебе это имя?
— Очень, — сказал Михаил.
— Тогда раздевайся и ложись. Я тебе массаж сделаю. — Катерина начала раздевать его. — Какой же ты худющий! — по-бабьи всплеснула она руками.
— Ничего себе — худющий, — усмехнулся Михаил. — При росте в сто восемьдесят сантиметров девяносто килограммов…
— Не знаю про твои килограммы, но я бы тебя подкормила, — заявила Катерина. — Мужика, должно быть как можно больше. А то ляжет сверху, и не чувствуешь ничего: чи есть кто, чи не.
Продолжая болтать, Катерина ловко раздела Михаила до трусов, уложила на живот на огромную тахту и начала делать массаж.
— Ты не думай, я курсы профессиональных массажисток закончила… У Киеву… А тело у тебя ничего: сильное… Спортсмен, наверное?.. — Спрашивая, она и не ждала ответа. — Не, не похоже, да и шрам на спине… Военный, наверное… Видно, повоевать пришлось…
Пальцы у нее были сильными, уверенными, и Михаил почувствовал, как усталость действительно уходит. Но трахаться ему совсем не хотелось.
Промассировав спину, Катерина решительно спустила пониже его трусы и начала поглаживать ягодицы. Это было уже слишком. Осторожно, чтобы не обидеть женщину, Михаил натянул трусы обратно.
— Ты что, стесняешься меня? — удивилась Катерина.
— Нет, просто я сейчас не в настроении.
— А зачем тебе настроение? Расслабься, я все сама сделаю. — Она вновь взялась за трусы, но Михаил удержал их руками.
— Как ты сюда попала? — спросил он, чтобы отвлечь Катерину.
— Как? — Она вздохнула. — Ты знаешь, что творится у нас сейчас на Украине? Работы не найти, а если и найдешь, то получаешь столько, что хоть в гроб ложись. И месяцами не платят. У меня старики на руках да двое ребятишек малых.
— А муж?
— Муж? — Она поморщилась. — Лучше б его, паразита, не было вовсе, пропойцы проклятого! Поначалу я в Москву ездила, подрабатывала у «Националя», потом толстеть стала, а там толстушки не очень… Вот и согласилась сюда поехать… — Катерина машинально продолжала делать массаж. — Если ты не хочешь вообще женщину — это одно, но если ты не хочешь меня…
— Ты здесь ни при чем, — мягко сказал Михаил.
— Тогда пойдем в ванную — я тебя искупаю. Только не говори Хозяину, что у нас ничего не было, — прошептала она испуганно.
— Хорошо, — улыбнулся Михаил и погладил ее по руке. — Ты посильнее потискай меня, а я поору. Тогда он поверит!
Улыбнувшись, Катерина с такой силой принялась массировать, что Михаил действительно заохал и застонал…
Как только Гадаев уехал, Савелий приказал всем лечь спать. Матросова и Кораблева не нужно было уговаривать: они свалились на кучу подпревшего сена и мгновенно уснули. Савелий тоже уснул быстро, но минут через сорок проснулся, словно кто-то толкнул его в бок. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Услышав ровное дыхание ребят, Савелий улыбнулся. Он взглянул на светящийся циферблат часов: половина двенадцатого ночи. Странно! Почему он проснулся?
