— Интересное дело, — задумчиво проговорил Крамской. — Факт неправомерного использования СОБРа налицо. Факт пьяной драки в общественном месте имел место. А оценка этим фактам совершенно беззубая, непринципиальная! Допустим, оснований для возбуждения уголовного дела нет. Но совместимы ли подобные поступки с высоким званием офицера милиции? Ведь существует еще дисциплинарная ответственность, моральные оценки… Разве не так?
— Так точно, товарищ генерал! — кивнул Окошкин.
— А его коммерческая деятельность? «Крышевание» этого банка, как там он называется… Надеюсь, эти факты задокументированы?
— Так точно, товарищ генерал! — снова кивнул начальник УСБ и порылся в своей папке.
— Банк называется «Золотой Круг». Вот фотографии Коренева за рулем «БМВ», вот доверенность на управление, выданная через подставное лицо, вот дарственная на трехкомнатную квартиру в центре города, площадью сто десять квадратных метров, тоже через подставное лицо… Вот сводки наружного наблюдения: Коренев заходит в банк почти каждый день, как на работу… Иногда и по несколько раз. Его часто видят с банкиром Хондачевым…
— Во-о-от! — назидательно сказал Крамской. — Неделовые связи с представителями бизнеса! Вполне достаточно, чтобы с треском уволить его из органов! Кстати, что там с задержанными им людьми?
— Отпущены, — кивнул Окошкин. — Хотя не имели документов на машину и водительских прав. На них наложен штраф. Однако взыскать его не удалось, потому что по указанному ими месту жительства они фактически не проживают. Таким образом, основания для задержания имелись…
Генерал ненадолго задумался.
— Ладно. Для него и всего остального хватит. Готовь материалы на увольнение!
— Есть! — четко, как и положено, сказал полковник Окошкин.
Леший
Возвращение домой для большинства людей — дело обыденное. Для некоторых даже тоскливое, рутинное, серое. Есть девушки, которые остаются ночевать у случайного знакомого, чтобы не окунаться в домашнюю скуку. Есть мужчины, гуляющие до утра, чтобы отсрочить встречу с надоевшей женой. Есть особи обоих полов, убегающие хоть на край света из опостыл евших стен. Что ж… Люди разные, и обстоятельства у всех различные.
После освобождения из тюрьмы возвращение домой — настоящий праздник. Для Лешего жизнь заиграла яркими красками, когда вместо светившего срока на Крайнем Севере его выпустили подчистую, даже без подписки о невыезде. Домой! От нежданной радости теплела душа. Может, даже пела. Домой! Его не смущало даже то, что возвращаться приходится в сыроватое логово одиночки, наполненное нежилым духом сырого бетона, посвистывающее сквозняками, раскачиваемое постоянно грохочущими над головой потоками машин. Несмотря ни на что, это было его жилище, обустроенное собственными руками и довольно уютное, даже комфортное. Не то что чердаки, подвалы или тепляки…
Конечно, внешне Леший не выказывал щенячьего восторга. Не к лицу это старому бродяге. Поэтому из внутренней тюрьмы ФСБ гражданин Клищук вышел спокойно, тщательно скрывая состояние благостного удивления. Освобождение походило на чудо. Ему доводилось слышать о «разрушителе дел» адвокате Чекулдаеве. Но добиться его внимания мог далеко не каждый, да и денег надо было отстегнуть немерено! И вдруг тот сам объявился, выдернул его с «кичи», да еще бесплатно! Когда впереди уже отчетливо вставали скальный снег, вечный лед и пронизывающий до костей ветер…
На радостях он заглянул в «Крепость», взял три чебурека и сто пятьдесят водки. Сел у окна, смотрел на пустынный студеный Дон, чернеющие на левом берегу, озябшие голые деревья и радовался простым, незаметным обычно прелестям жизни. Недаром на «фене» адвоката называют «доктор». Леший чувствовал себя, словно спасенный от смертельного недуга больной. Водка грела жилы, чебуреки радовали желудок, душа пела залихватскую блатную песню:
Я и сам живу — первый сорт!
Двадцать лет, как день, разменяв,
Я в пивной сижу, словно лорд,
И даже зубы есть у меня…
И хотя душа пела осторожно и очень про себя, несколько человек пересели с соседних столиков в конец зала. Может, их испугала неумелая кривоватая улыбка, может, тусклая стальная фикса, а может, весь облик вечного босяка и арестанта. Во всяком случае, это был сигнал, и опытный Леший решил здесь не засиживаться.
Выйдя из кафешки, он целенаправленно пошел к своей берлоге, не забывая сторожко осматриваться. За ним вполне могли пустить «хвост». Но, видимо, «доктор» поработал на славу. Никто не проявлял интереса к одиноко бредущему немолодому мужчине потертой наружности. Во всяком случае, на узкую тропинку, ведущую к основанию моста, за ним никто не полез.
Под ногами чавкала осенняя грязь. Надо завести коврик за дверью, чтобы вытирать обувку… Он отпер замок, с наслаждением втянул раздутыми ноздрями стылый ветерок, гуляющий над Доном, в очередной раз кривовато улыбнулся. Сегодня он празднует! Вот и дождя нет, и солнышко пробивается сквозь серые тучи. Даже грохот над головой звучал победным маршем. Он шагнул через порог, окунаясь в запах сырого бетона. Стукнула дверь, отсекая грохот мчащихся над головой машин и превращая его в мерный приглушенный гул. Леший дотронулся рукой до шершавой, влажной и трясущейся стены и внезапно выкрикнул куда-то в направлении потолочных трещин:
— Что, съели, суки-и?!!
Только теперь он окончательно поверил, что ему удалось соскочить. И он знал, чуял, кому обязан спасением. «Доктор» — адвокат — это только инструмент, как отмычка в умелых руках. И только один человек мог открыть замки фээсбэшной кичи этой отмычкой. Кроме Лиса никто бы не стал вытаскивать его из крутого замеса. Ништяк, Михалыч, отработаю!
Леший вошел в «гостиную». Чтобы расширить площадь, в свое время пришлось полностью разбить одну бетонную стену, ох и намучился! Зато теперь здесь было просторно. Как в настоящей квартире. Ковры, как ни крути, создавали уют. Включил «козла» — мощная спираль тут же налилась красным теплом. Чтобы усилить ощущение праздника, он врубил запыленный телевизор, стоящий у стенки. Самодельная антенна тянулась аж на три метра, но все равно показывал он хреново. Тем не менее музыка прорывалась сквозь хрипы и помехи.
Настроение достигло пика. Мурлыкая под нос, Леший скинул провонявшее шмотье и прошел в душевую. Конечно, это громкое название: просто в небольшой бетонной каморке свисал шланг, закрепленный на потолке. Вода, конечно, была холодной. Зато бодрила. Он выдержал под тугой струей почти минуту, наблюдая, как мыльные потеки уплывают в специальное отверстие. Остальные вентиляционные и дренажные дырки пришлось заделать, спасаясь от крыс и сквозняков. А сюда удачно легла железная сетка. Куда сквозь нее уходила вода — неизвестно. Скорее всего, под бетон и дальше вниз, к Дону. Это Лешего не волновало. Гораздо важнее, что в доме не прибавлялось сырости.
Выскочив из душа, Леший переоделся, постукивая зубами от холода. «Козел» заметно нагрел гостиную. Теперь можно и выспаться. Сон спокойнее, когда не надо прислушиваться к каждому шороху…
Неожиданно до его слуха донеслись ритмичные удары. Они шли не сверху, где могли долбить асфальт какие-нибудь ремонтники. Нет, били во входную дверь! Его бросило в жар, сырое тело мгновенно высохло. Леший накинул пиджак, бесшумно спустился по ступеням, осторожно, на ощупь прокрался к брезжившей под дверью тонкой полоске света. Стук повторился. С запоздалым удивлением босяк вдруг узнал тюремную азбуку. Неведомый гость барабанил одно и то же:
— Свои… свои… свои…
Он прильнул к небольшой дырочке в двери. За ней стояли двое парней — кавказец и славянин. Явно не из ментов, скорей всего — блатные. До этого Леший их не встречал. Какого хера им надо?! Леший прижался к двери и грубым голосом спросил:
— Чего долбишься? Кто тебя звал?
— Здорово, Клоп, — ответил кавказец. — Отпирай. От Батона мы. Дело есть. Хорошая тема.
— Не боись, папаша, все будет в елочку, — добавил второй.
С каких это пор Батон присылает чужаков к нему домой? Все знают, что он не любит незнакомцев! Нет, тут что-то не то… Но не пустить их — значит, выказать слабость. Или страх. Он взял топорик, сунул под ремень на пояснице, прикрыл пиджаком. И отодвинул задвижку.
— Ну, заходите, коли пришли… Только обзовитесь для начала!
— Султан, — глядя в сторону, назвался худощавый, но резкий в движениях брюнет, одетый под какого-то «рэпера» — в черную косуху и высокие ботинки.
— А я — Митек!
Второй выглядел намного крепче приятеля — шире в плечах, старше и солидней. Поверх короткого полупальто болтался элегантно завязанный длинный шарф. Его даже можно было принять за лоха, если бы не злой пронзительный взгляд и хищный бульдожий оскал. Лохов с такими вывесками Леший пока не встречал.
