– Искать не пришлось. Сегодня Твилли и Фридман принесли готовую папку. Лейтенант Харви Паундс. Кто-то забил его насмерть недели через четыре после ссоры с Босхом из-за Ганна. Из-за плохих отношений Босх стал подозреваемым. Но очевидно, с него сняли все подозрения... по крайней мере полиция Лос-Анджелеса. Дело не закрыто. В Бюро вроде как наблюдали издали и теперь подняли старую папку. Твилли сегодня сказал мне, что в полиции Лос-Анджелеса есть люди, которые считают, будто подозрения с Босха сняли уж чересчур быстро.
– Держу пари, Твилли очень доволен.
– Ага. Он уже вешает это на Босха. Он считает, что в случае с Гарри Ганн – только верхушка айсберга.
Маккалеб покачал головой, однако сразу же напомнил себе, что не может задерживаться на фобиях и мотивациях других людей. Надо было еще многое обдумать и спланировать в расследовании.
– Кстати говоря, у тебя есть копия штрафного талона?
– Нет еще. Все разговоры были по телефону. Но его послали по факсу. Беда в другом: мы с тобой знаем, что это означает, но это еще ничего не доказывает.
– Зато окажется хорошей опорой, когда настанет время.
– Какое настанет время?
– Действовать. Мы используем Таферо, чтобы добраться до Стори. Ты же знаешь, что туда-то все и ведет.
– Мы? Ты уже все спланировал, да, Терри?
– Еще не до конца.
Маккалебу не хотелось вступать с ней в спор по поводу своей роли в расследовании.
– Послушай, у меня тут ленч стынет, – сказал он.
– А, прости. Давай ешь.
– Перезвони мне позже. Я хочу повидать Босха. Слышно что-либо от Твилли и Фридмана на эту тему?
– Думаю, они еще с ним.
– Хорошо. Поговорим позже.
Маккалеб закрыл телефон, вышел из машины и отнес коробку с гамбургером в мусорную урну. Потом заскочил обратно и завел двигатель. Возвращаясь к почте на Уилкокс, он открыл все окна, чтобы выветрить запах жирной пищи.
39
Аннабел Кроу шла к свидетельской трибуне, и все взгляды в зале устремились на нее. Она была потрясающе хороша, но в движениях сквозила какая-то неловкость. Из-за этого Аннабел казалась и зрелой, и юной одновременно, что делало ее еще очаровательнее. Лэнгуайзер приготовилась задавать вопросы. Она подождала, пока Кроу сядет, прежде чем самой подойти к трибуне.
Босх едва заметил появление последнего свидетеля обвинения. Он сидел, опустив глаза, погруженный в размышления о встрече с двумя агентами ФБР. Они уже взяли след и понимали, что, если арестовать Босха по делу Ганна, то пресса не отстанет. Они могли начать действовать в любой момент.
Лэнгуайзер быстро проскочила этап общих вопросов, установив, что Кроу – начинающая актриса, участвовала в нескольких постановках и рекламных кампаниях, а также сыграла небольшую роль в художественном фильме, еще не вышедшем на экран. Ее история подтверждала, как трудно добиться успеха в Голливуде, – сногсшибательная красавица, оказавшаяся всего лишь одной из множества красавиц в большом городе. Она все еще жила на деньги, присылаемые родителями из Альбукерка.
Лэнгуайзер перешла к более серьезным вопросам, касающимся ночи четырнадцатого апреля прошлого года, когда Аннабел Кроу отправилась на свидание с Дэвидом Стори. После краткого описания обеда и напитков, которыми пара наслаждалась в "Дэн-Тана" в Западном Голливуде, Лэнгуайзер перешла ко второй половине вечера, когда Аннабел вместе со Стори отправилась в его дом на Малхолланд-драйв.
Кроу показала, что они вдвоем выпили целый кувшин коктейля на террасе его дома, после чего отправились в спальню.
– И вы пошли по доброй воле, мисс Кроу?
– Да.
– Вы вступили в сексуальные отношения с обвиняемым?
– Да.
– По обоюдному согласию?
– Да.
– Произошло ли что-то необычное, когда вы вступили в сексуальные отношения с обвиняемым?
– Да, он начал душить меня.
– Он начал вас душить. Как это было?
– Ну, я, наверное, в какой-то момент закрыла глаза, и мне показалось, что он изменил позу или передвинулся. Он был на мне, и я почувствовала, как его рука скользнула мне под шею и он вроде как приподнял мою голову с подушки. Потом я почувствовала, как он что-то надевает мне...
Она умолкла и прижала руку к губам, явно стараясь сохранить спокойствие.
– Не торопитесь, мисс Кроу.
Казалось, свидетельница с трудом сдерживает слезы. Наконец она опустила руку и взяла стаканчик с водой. Отпила из него, потом, снова собравшись с духом, посмотрела на Лэнгуайзер:
– Почувствовала, как он что-то надевает мне через голову на шею. Я открыла глаза. Он затягивал у меня на шее галстук.
Она замолчала и снова отпила воды.
– Вы можете описать этот галстук?
– С рисунком. Синие ромбы на пурпурном фоне. Я его хорошо запомнила.
– Что произошло, когда обвиняемый крепко затянул галстук у вас на шее?
– Я начала задыхаться! – резко ответила Кроу, словно вопрос был глупым, а ответ – очевидным. – Он душил меня. И продолжал... двигаться во мне... я пыталась бороться, но он был гораздо сильнее.
– Он что-нибудь сказал при этом?
– Он все твердил: "Я должен это сделать, я должен это сделать", и тяжело дышал... и продолжал заниматься со мной сексом. Он говорил сквозь зубы. Я...
Она снова замолчала, по ее щекам потекли слезы – одна слезинка за другой. Лэнгуайзер подошла к столу обвинения и достала пачку салфеток.
– Вы позволите, ваша честь?
Судья разрешил ей подойти к свидетельнице и подать салфетки. Затем Лэнгуайзер вернулась к трибуне. В зале суда было тихо, слышались только всхлипы свидетельницы. Лэнгуайзер нарушила молчание:
– Мисс Кроу, вам нужно время?
– Нет, все нормально. Спасибо.
– Вы потеряли сознание, когда обвиняемый начал вас душить?
– Да.
– Что вы помните дальше?
– Я очнулась в его постели.
– Он был с вами?
– Нет, но я слышала, как льется вода. В ванной рядом со спальней.
– Что вы сделали?
– Встала, чтобы одеться. Я хотела уйти до того, как он выйдет из душа.
– Ваша одежда была там, где вы ее оставили?
– Нет. Я нашла ее в пакете – знаете, как в продовольственных магазинах – возле двери спальни. Я надела белье.
– В ту ночь у вас была с собой сумочка?
– Да. Она тоже была в пакете, хотя открытая. Я заглянула. Оказалось, что он забрал ключи. Я...
Фауккс выразил протест, заявив, что ответ подразумевает факты, не представленные в качестве доказательства, и судья удовлетворил протест.
– Вы видели, как обвиняемый брал ключи из вашей сумочки? – спросила Лэнгуайзер.
– Вообще-то нет. Но они были в сумочке. И я их не доставала.
– Хорошо, значит, некто – некто, кого вы не видели, потому что были без сознания, – забрал ваши ключи, правильно?
– Да.
– Хорошо. Где вы нашли ключи, когда поняли, что в сумочке их нет?
– Они лежали на письменном столе рядом с его собственными ключами.
– Вы закончили одеваться и ушли?
– На самом деле я так перепугалась, что просто схватила одежду, ключи и сумочку и выскочила оттуда. Одеваться я закончила за порогом. Потом побежала по улице.
– Как вы попали домой?
– Сначала я бежала, потом устала и довольно долго шла по Малхолланд, пока не добралась до пожарного депо, возле которого оказался телефон-автомат. Я вызвала такси и поехала домой.
– Вы позвонили в полицию, когда попали домой?
– М-м... нет.
– Почему же, мисс Кроу?
– Ну, по двум причинам. Когда я попала домой, Дэвид как раз оставлял сообщение на моем автоответчике, и я взяла трубку. Он извинился и сказал, что увлекся. Мол, думал, что удушье усилит мое удовлетворение во время секса.
– Вы поверили ему?
– Не знаю. Я растерялась.
– Вы спросили его, зачем он сложил вашу одежду в пакет?
– Да. По его словам, он решил везти меня в больницу, если я не очнусь к тому времени, как он выйдет из душа.
– Вы спросили его, почему он пошел принимать душ, прежде чем отвезти потерявшую сознание женщину в больницу?
