Ознакомительная версия.
– Для начала я хотел бы узнать у вас, что вы знаете о своей религии. Потом, если меня удовлетворят ваши ответы, я спрошу вас о том, почему вы хотите поменять веру.
Начала девушка. Немного смущаясь и краснея, она старалась смотреть раввину в глаза.
– Ну, православие, оно вышло из иудаизма.
– Вышло?
– Ну да. Вернее, не вышло, а вобрало в себя идеи предшествующих религий.
– С этим еще можно согласиться. А что вас не устраивает в вашей религии?
– Знаете, как ни странно, это общая атмосфера. Не библейские тексты, которые, по сути, одинаковы, а именно атмосфера. Порой меня просто непреодолимо тянет в церковь, но как только я представлю запах ладана и свечей, пугающие наряды священников и мрачные одежды стариков и старух, тяжелый запах, который исходит от них, – поверьте, желание пойти в церковь пропадает. Да еще сами священники с лоснящимися физиономиями, сытыми и… похотливыми глазами. Они выглядят отталкивающе.
Девушка замолчала. Раввин снял свои массивные очки и потер нос. После довольно продолжительной паузы он спросил:
– Что-нибудь еще вы можете сказать?
– Да, – встрепенулась девушка. – Могу. Это некая продажность. Я имею в виду торговые точки при церквах, ларьки, где торгуют водкой, вином, сигаретами. Это еще более противно, чем сытые глаза священников. И еще нищие. Из них девяносто девять процентов абсолютно здоровые люди, вполне обеспеченные, если не сказать больше. А вместе с ларьками их количество резко возросло. Теперь в церквах и на подходах к ним можно нередко увидеть откровенно пьяных.
Раввин выслушал ее очень внимательно.
– А почему вы не выбрали, к примеру, католицизм? Он, в общем-то, как мне кажется, ближе вам.
– Не знаю, может быть. – Она снова замолчала.
– У вас были в роду евреи?
– В последних поколениях нет. Прабабка моя, кажется… ее звали то ли Рувина, то ли Руфина. А что… это имеет значение?
– В какой-то мере. А скажите, корыстных интересов вы не преследуете?
– В каком смысле?
– Ну, например, приняв иудаизм, вы автоматически становитесь еврейкой и можете без труда поменять местожительство: Россию на Израиль.
– Нет. Мы даже не думали об этом. Вы же сами так не думаете, правда? – Она заглянула раввину в глаза.
– Если честно, то думаю. В большинстве своем просители, которые приходят ко мне, преследуют именно такие цели, и моя работа заключается в том, чтобы отделить…
– Зерна от плевел? – продолжила девушка, улыбаясь. Улыбка получилась довольно грустной.
– Наверное, так, – раввин немного удивился. – Давайте сделаем вот что. Я не скажу, симпатичны вы мне или нет, понравились ли мне ваши ответы и так далее, сразу такие вопросы не решаются. Попробуйте сходить в католическую церковь, поговорите со священником, может быть, вы найдете тамошнюю атмосферу более соответствующей для себя. Хорошо?
Девушка пожала плечами, немного обижаясь. Во всяком случае, раввин увидел, как на ее лицо легла заметная тень. Что касается спутника девушки, то он так и не открыл рта. Он сидел как-то скованно, держа на коленях небольшую прямоугольную сумку. Невидимый для глаза объектив цифровой видеокамеры, прятавшийся в ремешках сумки, смотрел точно на раввина.
– Когда нам можно прийти? – спросила девушка, поднимаясь со стула.
– Через неделю получится? – спросил раввин.
– Хорошо. Только вот… дело в том, что я – православная, а мой муж мусульманин. Это еще одна причина искать третью религию, которая стала бы для нас одной. У меня есть конкретный вопрос, но прежде я хотела бы спросить вас о бетаровцах, которые якобы преследуют такие семьи.
– Во-первых, вы еще не стали такой семьей, которая поменяла веру, приняв иудаизм. Во-вторых, что касается бетаровцев, то наряду с ними существуют и другие организации, о которых почему-то предпочитают умалчивать. Отдают предпочтение еврейским. Уверен, что о мусульманской организации «Азатлык» знают немногие. А вот о Пуриме – веселом еврейском празднике, который отмечается иудеями, – раввин выделил это слово, – в память об уничтожении нами обманным путем 7500 безоружных персов, знают чуть ли не все. – Голос раввина стал раздраженным. – Не знает об этом лишь малая часть, хотя уверен, что не сегодня-завтра эта «несправедливость» будет устранена. «С помощью сионизма будет уничтожено христианство и мусульманский мир», «грядет национальная еврейская революция…» «Великих» евреев-сионистов становится модно цитировать, я вот привел слова Алберта Пайка о торжестве масонства. Все это называется «еврейским вопросом», от которого на языках натерлись мозоли. В-третьих, возвращаясь к вашим словам, я даже не уверен, что в России вообще функционируют отряды бетаровцев. Так что вам можно не переживать вдвойне.
Раввин закончил свою речь как истинный одессит.
У Аллы Мещеряковой было еще несколько вопросов «домашней заготовки», но, как ей показалось, раввин сказал все, на что она рассчитывала.
– А вы нас не забудете? – спросила она.
Раввин, улыбнувшись правой стороной рта, покачал головой. Именно сейчас он понял, что эта пара ему симпатична, девушка говорила искренне, особенно в те моменты, когда речь шла об «атмосфере» православной церкви. Раввин мог и согласиться с ней, но не имел на это права, это навсегда останется в груди еврейского священнослужителя. Он продолжал улыбаться, провожая глазами утренних просителей. Придут ли они через неделю? Вряд ли. Если он не ошибся и девушка была искренней, они не придут. Потому ли, что найдут для себя более приемлемой атмосферу католической церкви? Нет, конечно, они и не двинутся туда. Не вернутся и сюда.
– А жаль, черт возьми, – поминая нечистого, еле слышно произнес раввин. – Жаль… Я бы помог им.
Он даже не осознал, для чего это делает: резко поднявшись из-за стола, раввин быстро подошел к двери и открыл ее. Чувствуя, что краснеет, он, однако, окликнул:
– Девушка! Одну минуту, девушка!
Она повернулась, бросив короткий взгляд на спутника:
– Вы меня?
– Да-да. – Раввин стоял в дверях. – Основная наша задача – вернуть евреям еврейство, не привлекая к этому русских. Что-то подсказывает мне, что вы – исключение. При синагоге действует иешибот. Знаете, что это такое?
Девушка улыбнулась.
– Религиозная школа.
– Совершенно верно. Вам придется посидеть в ней за Талмудом.
Это была еще одна удача. Алла отказывалась верить.
– Я правильно вас поняла? Вы хотите…
– Да, вы правильно поняли. Приходите завтра. И раз так получилось, мне бы хотелось узнать ваши имена.
– Курамшины. Меня зовут Алла, а моего мужа Ильяс.
Она подошла к раввину и пожала ему руку. Ее спутник остался неподвижен. Раввин так и не услышал его голоса.
* * *
Было раннее утро. Дети еще только просыпались, а их родители уже спешили на работу. В метро не так много народу, тем не менее электрички отходили от вокзала переполненными.
Кто-то спешил на работу, кто-то ждал окончания смены, чтобы пойти домой. Во всяком случае, в 7.30 утра сторож православной церкви Федор Тихвинов ждал сменщика. Он времени зря не терял. Разогрев в сторожке на электрической плите вчерашний суп, он, громко чавкая, ел прямо из кастрюли, держа ее в наклонном положении и часто помешивая ложкой. В густой бороде застряли две разварившиеся вермишелины, сторож, скосив глаза на содержимое кастрюли, видел их, но снимать не торопился. Сейчас им овладел какой-то хищнический аппетит. Он, почти не пережевывая, глотал гущу, а желудок просил жареного мяса: свинины, наскоро прожаренной с луком на сильном огне, чтобы из крупных кусков проступил сок. Желание попробовать мяса стало настолько сильным, что Федор, отбросив ложку, стал глотать суп через край кастрюли, стараясь заглушить чувство голода.
Вскоре Тихвинов отставил кастрюлю и шумно рыгнул. Проверяя, хочет ли он еще мяса, сторож уставился на алюминиевое дно. Там осталось всего несколько ложек. Цыкнув зубами, он снял с бороды вермишель и бросил ее в кастрюлю. Хватит, решил он, и посмотрел на часы. Следующий взгляд был в небольшое окно сторожки. В нем Федор увидел страждущее лицо незнакомого мужчины. На вид тому было лет сорок или чуть больше, он был не брит по меньшей мере три дня, беспробудно пил, наверное, целую неделю.
– Чего тебе? – громко спросил сторож.
Мужик с улицы, показав газетный сверток, сделал просительную мину.
– О господи, – прошептал Федор, с усилием отрывая себя от стула. Это дело оказалось настолько трудным, что он решительно махнул рукой в окно: – Зайди, ну?
Незнакомец пропал из поля зрения и уже через секунду открывал дверь сторожки. Когда он вошел и всмотрелся в лицо сторожа, глаза у него сделались богобоязненными. Он направил взгляд в пустой угол комнаты и зашевелил губами.
– Чего тебе? – спросил Федор, бросив взгляд на сверток.
– Мне бы похмелиться, – гость перевел взгляд на сторожа.
Ознакомительная версия.
