Депутат жил богато. Мраморные, с подогревом, полы на первом этаже, невиданный – с выложенными картинками (птички на ветках и цветы) – паркет на втором, камины, в которых можно зажарить быка, кожаная мебель, персидские ковры, дорогая радиоаппаратура, кинозал со стереозвуком, бассейн, сауна, бильярдная… Стены увешаны антикварным оружием и подлинниками картин… Конечно, Оловянный тоже мог себе позволить такой дом и такую начинку, но ему все это было чуждо. Абрек по натуре, он привык скитаться и прятаться в пещерах, среди деревьев в лесу, в бункерах и тайниках, в неприметных флигельках и сараях… Какой дом может быть у абрека? Враги сразу придут туда и убьют его! Другое дело, Депутат… Ему по статусу положено такое жилище! Чтобы важные гости из Москвы видели – в далеких Камрах Магомедали Магомедов живет не хуже, чем они в столице… Тогда и уважения больше, и дела легче делаются… Правда, гости не заходят в подвал, который Мага так и не придумал как обустроить и для чего. Голые бетонные стены, железная дверь, вечная сырость, но нет света и мало воздуха. Ничего, его тоже приспособили к делу: там держат человеческий материал, который собираются обменять на деньги. Впрочем, это никого не интересует.
Руслан перевел взгляд на большую картину в затейливой золоченой раме: горы, солнце, орлы, внизу долина с домиками и виноградниками. Красивая картина! Но дело не только в красоте. Она не написана красками, а выложена из кусочков полудрагоценных камней: бирюзы, яшмы, агата и всяких других. Мага ею очень гордится, говорит – большая редкость. Оловянный вздохнул. Сейчас он вдруг ощутил прелесть постоянного жилья, собственного дома, красивого и уютного. И тут же отогнал от себя эти мысли как проявление слабости. Может, лет через двадцать, когда тело одряхлеет, а дух остынет, можно завести себе такой дворец. Только где? Здесь его и так многие ищут, а за двадцать лет врагов только прибавится. Разве что удастся построить имират Кавказ, но в это верилось мало. Можно, конечно, уехать в Турцию или лучше в Арабские Эмираты, как делают многие соратники по оружию. Но главное… Главное – прожить эти двадцать лет! Да хотя бы год! Или даже день…
Скрипнула дверь, из ванной появился хозяин дома с мокрыми волосами, в богатом халате, открывающем мускулистые волосатые ноги, и с телефоном в руке. Он выглядел озабоченным. Очевидно, все-таки сумел дозвониться дяде. И, сразу видно, получил удручающие известия.
– Это не параша, Руслан! – без вступления и дипломатических изысков сообщил Депутат. – Все так, как показали. Он орал, как сумасшедший! Он запретил мне звонить ему… Он… Он меня проклял! Короче, ты как хочешь, а я соскакиваю с этой темы!
Оловянный сжал зубы и ударил кулаком по столу.
– Мы все соскакиваем с этой темы, Мага! А этому псу – конец!
Депутат нервно прошелся взад-вперед, но никак не мог успокоиться.
– Пойду, еще полежу… Может, расслаблюсь…
Оловянный проводил его взглядом. Легко расслабиться, когда в спальне ждет красавица Абидат и когда у тебя депутатская неприкосновенность и связи в правительстве… А вот что ему делать?! Одно дело, когда проклинают кафиры, а совсем другое – когда клянут свои…
От ярости он заскрежетал зубами и тут же позвонил Маомаду.
– Всё подтверждается! – только и сказал он. – Да, сто процентов! Вали эту гадюку! И того грузина тоже – он подставной!
* * *
С утра на Ханджара напала хандра. Он без аппетита позавтракал в кухне. Всё его раздражало в этом чужом краю – и скользкие «соратники», которые в любой момент могут выстрелить в спину, и бытовое неустройство, и рушащийся план, который он никак не имел права провалить, и бомбовый удар, который чуть не лишил его жизни, и этот арбуз…
«Хрясь!» Нож с узорчатым клинком и латунной головой орла над ореховой рукояткой вонзился в спелый арбуз, раскалывая кожуру и обнажая красную, как кровь, мякоть. В окно было видно, как сонный Ариф пьёт с Сосо чай за столом под толстым орехом. Маомада с ними не было.
«Дрыхнет, наверное», – подумал Ханджар.
Но Маомад не спал. Спал Гасан после ночного дежурства. А Маомад разговаривал за домом по телефону.
«Кто же навёл самолет? – думал Ханджар. – Может, мои гостеприимные хозяева? Не потому ли Оловянный так спешил уехать? А я мог задержаться, чтобы покушать шашлык… Всё здесь не так! И арбуз безвкусный…»
Он бросил недоеденную скибку на поднос, рядом швырнул нож, скомканную салфетку и пошёл в свою комнату. Надел термобелье, комбинезон, ботинки, прошелся по комнате. Вроде бы все по размеру, нигде не жмет и не трет… Взял со стула новенький рюкзак и переложил в него спутниковый телефон и остальное содержимое своей сумки. Сегодняшний выход в горы не должен оказаться бесполезным! «А сумку нужно будет сжечь, – прикидывал он, укладывая вещи. – Там останутся запахи, может, и образцы генетического материала…» Ханджар вдруг почувствовал на себе чей-то ненавидящий взгляд. Он резко обернулся – в дверном проёме стоял Маомад с большим пистолетом в руке. Пистолет был нацелен ему в голову.
– Что случилось?!
– Я все знаю! – процедил Маомад и вытянул руку.
– Что ты знаешь?!
– Ты и те шакалы, что тебя прислали, хотите принести нас в жертву! Вместе с нашими семьями и целой республикой!
– Это глупость! Провокация кафиров! – рука Ханджара медленно поползла к спрятанному за спиной клинку. Но он чувствовал, что не успеет.
– Умри как мужчина! – лицо Маомада исказилось, как всегда, когда убиваешь человека. Но вместо выстрела раздался смачный хруст.
– Хрясь!
Маомад во весь рост рухнул вперед, к ногам Ханджара. Вместо него на пороге стоял грузин Сосо, и лицо у него было искажено гримасой убийства. Ханджар опустил глаза на распростертого Маомада. Из-под левой лопатки торчала ореховая рукоятка ножа, с которой таращился латунный орел, будто удивляясь такому обороту дела.
Ханджар снова перевел взгляд на грузина.
– И что это значит?
– Не знаю, – покачал головой Сосо. – Он выбежал из-за дома, выхватил пистолет, ну я и пошел за ним…
– А почему ты вмешался?
Сосо мрачно усмехнулся.
– Я нужен тебе, а не ему. И договаривался я с тобой, а не с ним. Ты, а не он обещал вернуть меня домой. А им я был не нужен. Следующая пуля была бы моя.
– Что ж, разумно, – кивнул Ханджар. – А где ты так научился работать ножом?
– Всякое в жизни приходилось делать, – уклончиво сказал Сосо.
Ханджар понимающе кивнул. На самом деле он прекрасно знал, что убить одним ударом ножа непросто, для этого надо иметь хорошо выработанный навык. И правильней всего было бы немедленно прикончить этого темного парня на месте! Но это означает провал всей операции, тогда следует тут же покончить с собой… А вдруг все же Сосо действительно обычный бандит и приведет его к взрывателю?! Пусть за это только один процент из ста – у него все равно нет других вариантов!
Он посмотрел в окно. Ариф пил очередную чашку чая.
– Где второй?
– Спит наверху.
– Ладно, жди здесь!
Ханджар достал из-за спины кинжал, нагнувшись, поднял АПС Маомада, перешагнул через труп и вышел из комнаты с пистолетом в левой руке и кинжалом в правой. Скрипнула лестница на второй этаж, только один раз – он поднимался очень осторожно. Шаура прошел на кухню и сел на лавку. То, что он спас жизнь этому волку, ничего не значило. Он по-прежнему расходный материал, и доверия к нему не прибавилось. Мухаммад по-прежнему не доверяет ему оружия и убьет сразу, как только завладеет тем, что он ищет. Впрочем, все это он знал с самого начала.
Через несколько минут Мухаммад так же бесшумно спустился вниз, вытирая окровавленный кинжал рубашкой Гасана. Бросив испачканную рубашку на пол, он подошел к окну и выглянул, как хищник, высматривающий добычу. Потом спрятал клинок за спину, вышел во двор и направился к Арифу. Тот поднялся навстречу, почтительно здороваясь, но эмиссар с дружеской улыбкой показал, чтобы он сел и продолжал чаепитие. Ариф так и сделал. Мухаммад, будто бы обходя стол, зашел ему за спину и взмахнул рукой. Это был редкий удар «лифт»: сверху вниз, в левую ключицу – он повреждает аорту и сердечную мышцу, вызывая мгновенную смерть. Правда, для такого удара нужен более узкий клинок: шило, кортик, трехгранный стилет… Но в данном случае кинжал дал нужный эффект: Ариф кулем повалился на землю. Значит, Мухаммад неимоверно силен…
