Ознакомительная версия.
Я взглянул на часы. Было двенадцать часов ночи. Самое время позвонить председателю Областного суда домой.
– Игорь Матвеевич, не разбудил?
– Струге, вы окончательно сошли с ума?
– Нет еще. Я все думаю… Дешевле, чем у меня, шифера вам не приобрести нигде. А у меня как раз на две крыши. На две больших крыши. Как раз то, что вам нужно.
– Струге, о состоянии вашего здоровья я завтра же поставлю вопрос на Совете Судей.
– Обязательно. А я на Совет принесу копию справки-счета на покупку вами автомобиля «Форд» двухтысячного года выпуска. Вам хоть известно, что за фирма произвела перечисление на счет магазина? Мне тут случайно удалось узнать, что данным благотворителем является организация по торговле горючим. Как ни странно это выглядит, но учредителем является некто Гуров. Незнакомая фамилия? Кстати, он имел глупость быть задержанным за организацию ряда убийств и сейчас дает кое-какие показания. Вы подумайте насчет шифера. Я вам еще позвоню.
Положив трубку, я сладко потянулся.
– Все, Ковалевский, за работу!
– Нет, еще не все, – твердо сказал Саша, и я в очередной раз убедился в том, что настоящий опер не заканчивается никогда. – Какой у вас условный сигнал работы «под контролем»?
Ковалевский секунду помялся:
– В начале разговора мне нужно сказать: «Это я»…
Земцов усмехнулся и положил ему руку на плечо.
– А я-то думал, что в моем отделе работают одни профессионалы! – Его лицо вдруг стало серьезным. – Ежу понятно, что это ТЫ, раз радиостанций всего две! Ты думаешь, что Ступицын такой же идиот, как и ты, раз согласился на такую глупость? Не заставляй меня применять к тебе меры превентивного характера! Последний раз спрашиваю – условный сигнал работы «под контролем»?
Врать второй раз было бы уже несерьезно. И потом Ковалевский наверняка знал, что такое «меры превентивного характера».
– Если все нормально, я должен сказать: «Третий, Первому». Если нет: «Пятый, Первому».
– Похоже на правду, – согласился я. – Только если ты сейчас продолжаешь «спасать» своего брата, то совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. Возьми радиостанцию!
После того, как он ее включил, я ему продиктовал сообщение.
– Третий, Первому…
Мгновенная реакция на том конце связи.
– Слушаю, Первый!
– Нужно срочно встретиться. В два часа будь за кинотеатром «Аврора», около строящегося дома.
– Что за спешка? Зачем нам встречаться?
– У меня нет возможности долго говорить, а сказать нужно много. Это очень важно. Все, до встречи.
Земцов забрал у него станцию.
– Начало хорошее. Макс, отведи его в дежурку и посади в камеру. Проследи, чтобы он сидел один.
Когда они вышли, Земцов стал распаковывать пачку чая. Самое страшное для него уже случилось. А самое главное оставалось впереди. Нужно будет суметь ответить на вопрос начальника РУБОП: «Как, Земцов, в твоем отделе столько времени смогла работать «сука?». Ничего, Саша ответит, я уверен.
Макс вернулся с Сычевым, и остаток времени мы молча пили чай. Каждый думал о своем, но я уверен – никто из оперов на Земцова не обижался. Дело настолько же привычное, насколько неприятное. Если кто-то из оперов хочет меня переубедить – пусть попробует. Я очень хочу посмотреть, как это у него получится…
Остается последний день до Нового года. Он же, фактически, последний день моего отпуска. Новогодние выходные – не в счет.
Я не случайно местом встречи выбрал стройку за кинотеатром «Аврора». Этот дом строится столько, сколько я помню себя в Тернове. После того, как в Москве прошла Олимпиада, партийные власти города решили выстроить гостиницу, по образу и подобию похожую на одну из московских новостроек. И выстроили. Но до отделочных работ дело так и не дошло. Оказывается, данное девятиэтажное строение не отвечает требованиям, предъявляемым к высотным строениям. Не бог весть какое «высотное строение», но для Тернова и девятиэтажка – небоскреб. После этого прошло уже двадцать два года. Пока умы города решают, что делать с этой «Пизанской башней», бомжи облюбовали ее под летнее место жительства. Бомжей с помощью ОМОНа вскоре выселили, но остались отходы их жизнедеятельности. В школьные годы мы с Пащенко и с остальной дворовой ребятней превратили несостоявшуюся гостиницу в место ристалищ и сходок. Здесь дрались, играли в карты, превратив здание в место постоянных толковищ. Я знал в этом доме каждый угол, расположение каждого коридора и все ходы-выходы.
И потом, это самое безопасное место для случайных прохожих, если вдруг возникнет что-то вроде маленькой перестрелки. Несмотря на то, что сейчас два часа ночи, не могу с уверенностью утверждать, что именно в это время кто-то не окажется рядом с кинотеатром. В том, что Ступицын придет на встречу, я не сомневался. Но сделает это с высшей степенью осторожности. Наверняка он уже там, для того чтобы перепроверить местность на наличие оперативного состава. Но никакого оперативного состава там нет и быть не может. У самого входа, на высоком крыльце, сидит Ковалевский и ежится от холода и предчувствия заслуженного наказания. Я, Пащенко и Земцов наблюдаем эту картину из подсобного помещения, предназначенного под гараж гостиницы. Только я и Пащенко знаем, что из него в здание ведет подземный коридор. Земцов сидит на улице, в ста метрах от входа. Его задача – загнать Ступицына в здание. Если он в него войдет, у него останется одна возможность для движения – наверх. Это нам и нужно. Пусть поднимается и поднимается. Если не запутается в лабиринтах коридоров и комнат, то вскоре окажется на крыше…
Ступицын вышел из-за угла жилого дома, расположенного торцом к стройке, и, держа руки в карманах, двинулся в сторону Ковалевского. Тот, уловив это движение, приподнялся и стал ждать.
Признаться честно, такого развития событий я не ожидал. Вместо того, чтобы подвести Ступицына ко входу и, по возможности, даже завести внутрь, Ковалевский дождался приближения бывшего милиционера и одним ударом сбил его с ног!
У Пащенко едва не упала на грудь челюсть! Очевидно, в небольшом замешательстве находилась вся группа захвата, так как после истошных криков Ковалевского «Ко мне!», «Ко мне!», из укрытия выбежал один я. Поздно проснувшаяся совесть опера РУБОП совершила не самый умный ход в задуманной комбинации.
Едва Ступицын увидел, как к нему с трех сторон бегут знакомые лица, он мощным броском перевалил через себя тело оперативника. Не устояв на ногах, он упал сам, но эта неразбериха продолжалась мгновение. Ковалевский катился вниз по ступеням, а Ступицын, путаясь в отворотах куртки, доставал из кобуры пистолет…
Я видел, как стреляет Земцов, но поразить из пистолета Макарова с такого расстояния цель практически невозможно. Тем более – на бегу. Хлопки лишь играли роль пугача, способного отвлечь внимание «убойника» от катящегося вниз Ковалевского.
До входа в гостиницу оставалось пятьдесят метров, когда Ступицын вытянул в сторону своего резидента руку с ТТ.
Три выстрела прогрохотали, как из ружья. Дальше тело опера РУБОП катилось уже, как ватное…
Чтобы бежать на улицу – не могло быть и речи. Ступицыну оставалась лишь одна дорога – в здание. Очевидно, он понимал, что это не лучший выход, однако времени на рекогносцировку у него уже не было. Одно мгновение – и он скрылся в темноте первого этажа.
– Эх!.. – выдохнул Земцов, подбегая к крыльцу. – Уйдет через тылы в окна!
– Черта с два! – возразил я. – Сзади все окна заварены листами железа! Вадим, вызови «Скорую»!
Уже со второго этажа вновь замолотил ТТ. Патронов Ступицын не жалел, что давало все основания предполагать – ко встрече и ее возможным последствиям он приготовился основательно.
Пули просвистели чуть в стороне. Одна из них ударилась в столб ограждения кинотеатра и со стоном ушла в небо. Начало неплохое…
Мы ворвались на первый этаж, не рискуя получить выстрел в живот. Сейчас Ступицын поднимается выше и выше. Пока в его организме бурлит, как кипяток, адреналин, он не думает, куда бежит. После небольшого психологического шока его ноги несут тело подальше от нас. Но вскоре он успокоится и станет выбирать место для обороны. Но пока он стремится ввысь по лестнице, мы спокойно поднимаемся по ней, переводя дыхание.
На четвертом этаже мы остановились.
– Я пойду западным крылом и перекрою ему лестницу на другом крыле. – Вынув магазин из изъятого у Ковалевского пистолета, я осмотрел магазин. Шесть патронов. – На пятом этаже, где «ресторан», есть шахта хозяйственного лифта. Помнишь, Вадик, где тебе Борька Кривой подшипником в глаз зарядил?.. Я стану подниматься по ней. Ты двигайся по восточному крылу. Александр Владимирович, ты – по западному. Так мы перекроем все магистрали. По пассажирскому лифту он не спустится. Там скоб настенных нет.
Двигаясь по мрачному коридору, освещаемому через так и не вставленные окна уличными фонарями, мы разошлись в разных направлениях. Сейчас каждый из нас в любой момент может нос к носу столкнуться с оголтелым врагом. На его сдачу я не надеялся. Лучшим исходом этой операции может быть задержание Ступицына, посредственным – его смерть. Был еще и худший. Если в результате мы не досчитаемся кого-то из нас. Но об этом никто не думал.
Ознакомительная версия.
