Ознакомительная версия.
Вообще сегодняшнее утро начиналось не совсем обычно. Взять хотя бы священника, которого Иванов представил как отца Алексея. Лик святого отца напоминал скорее лицо артиста. Вернее, артистки. Если рассмотреть его внимательнее, можно было заметить, что отец Алексей пользуется тенями и тушью для ресниц. Во всяком случае, кожа под глазами была более светлой и как бы утомленной, а ресницы все еще носили на себе следы туши. Если бы отец Алексей заметил эту небрежность, наверное, пришел бы в уныние и весь вечер просидел грустный-грустный, комкая в холеных руках платок. Но он, не подозревая о следах косметики на своем лице, был доволен собой.
Старший, представившийся отцу Алексею Николаем, сообщил, что въехали они в этот офис довольно давно, но так до сих пор и не освятили его. И, наверное, не сделали бы этого, если бы не неудачи, которые стали преследовать их на каждом шагу.
– Это от этого, – на редкость доходчиво пояснил отец Алексей, обводя руками вокруг себя.
Иванов вынужден был согласиться с ним.
– Да… батюшка, это – именно от этого. И потому мы пригласили именно вас. Мы не просто организация, мы – политическое движение. У нас много офицеров, которые были воспитаны не совсем в духе… гм… любви к Богу. Я, кстати, сам только недавно поменял точку зрения на религию.
– Я понимаю.
Отец Алексей величаво возвышался над краснолицым начальником службы безопасности. Руки его были сложены на груди, в глазах печаль.
– Так вот. В свое время, еще в самом начале нашего становления, Министерство юстиции чинило нам всевозможные препоны. К примеру, если движение политическое, то военные, его непосредственные участники, должны выйти в отставку. Надо сказать, на этом мы потеряли немало. В основном приходилось жалеть о людях – о самих военных и части лектората. Наиболее преданные оставили службу. Мы еще были «зелеными» тогда, не имели понятия об аудиторах, у нас не было адвокатов. И вот мы узнаем, что в Министерстве юстиции сидят совершенно безграмотные люди. Адвокаты, которых мы наняли, ахнули: какая отставка! Одним словом, нас здорово пощипали, однако к нам вернулись люди. И теперь мы не хотели бы снова обжечься. Короче, святой отец, мы чувствуем, что помощь Божья нам необходима, но не желаем огласки. Поэтому пригласили вас. Одного. Мы верим в Бога, и это не из моды, что ли. Не обижайтесь, святой отец, ведь куда ни глянь, везде православные священники: чуть ли не в каждом репортаже по телевидению. А при Президенте они находятся постоянно, как телохранители. Поэтому я и упомянул о моде. Так что пусть это останется между нами: вы, батюшка, мы и… – Иванов указал глазами в потолок.
Отец Алексей ничуть не смутился.
Открыв старинный саквояж кордовской кожи, он достал необходимые предметы для освящения и приступил к обряду.
Когда все было закончено, Иванов и отец Алексей уединились в кабинете. Со словами «на дела Божьи» хозяин щедро расплатился со священником и попросил оказать услугу.
– На все готов, – пробормотал отец Алексей, запутавшись в своих одеждах. Он искал глубокий карман для денег.
– Пристройте у себя в церкви одну заблудшую душу. – Иванов говорил теперь без обиняков, в его глазах можно было даже прочесть иронию. – У вас есть какие-нибудь вакансии?
– По-моему, есть. Мне кажется, староста говорил о том, что сильно запил сантехник. Ваш человек не… не слесарь?
– Нет, абсолютно неприспособлен. А разве вашим штатом предусмотрен сантехник? – удивился Иванов.
– Конечно. И электрики. – Отец Алексей задумался. Ему хотелось отблагодарить щедрого клиента. – Ну… тогда, может, сторожем?
– Вот это подойдет.
– Договорились. Мы сегодня же переведем одного сторожа в сантехники, а вашего человека поставим на его место.
– Хорошо. Сейчас я позову его, вы на него посмотрите. После обеда он будет у вас.
Иванов пригласил к себе в кабинет Родиона Кочеткова.
Святой отец, внимательно оглядев стройную фигуру молодого человека, улыбнулся ему.
Родиону улыбка отца Алексея не понравилась.
* * *
Шамиль проклинал все на свете, на высокой скорости обгоняя машины. Один раз ему даже пришлось выехать на встречную полосу: по крайней левой с завидным упорством двигался «Запорожец». Водитель не обращал внимания ни на гудки машин, ни на кулаки, грозящие ему из-за опущенных стекол.
Шамилю действительно было некогда, ему хотелось мощным бампером протаранить «запор», он еле сдерживался. Наконец, обогнав упрямца, джип Шамиля влился в широкое шоссе. Еще пара светофоров, и нужно будет сворачивать направо.
Роза наконец-то вспомнила, где она могла слышать странную на первый взгляд фразу: «Сообщайте об оставленных кем-либо в вагоне вещах». Конечно же, она слышала ее в метро. И неоднократно. Раньше голос из динамика просто услужливо предупреждал пассажиров, что не следует забывать свои вещи. К привычной фразе не так давно прилепилась и та, странная: голос советовал сообщать куда надо об оставленных в вагоне вещах.
Приурочено то обращение было ко взрывам в поездах и метро, когда террористы оставляли в вагонах бомбы с часовыми механизмами. Едва Роза вспомнила об этом, у нее появилось ощущение, что разгадка найдена. Она еще не сообразила, так это на самом деле или нет, но в глубине души осознала, что ищет любую причину, любую, только бы в этом не был замешан Шамиль.
Что ж, если там бомба, она может убедиться в этом. Нужно только встать на стул, придвинуть коробку и приложить к ней ухо.
Роза приоткрыла крышку котла, из-под которой повалил ароматный дух. Вот так нужно готовить щи – все сразу и никак не по отдельности. Пожалуй, минут через двадцать можно будет бросить несколько листов лавра. А пока…
Она влезла на табуретку, потянув коробку к себе. Решив, что снимать со шкафа ее не стоит, она наклонила ее, чтобы удобнее было слушать.
В ушах стояло противное дребезжание вытяжки. Роза заткнула пальцем одно ухо, а другое приложила к коробке, как раз к тому месту, где было написано: «Получи то, в чем ты нуждаешься».
Роза не нуждалась, например, в часах или будильнике, но именно тиканье она отчетливо различила сквозь тонкий картон коробки.
Бомба…
Удивляясь, что вихрем не слетела с табурета, женщина стала осторожно опускаться на пол. В вытянутых руках она держала коробку.
Шамиль резко затормозил возле школы, хлопнув дверью, взбежал по лестнице. Пройдя вестибюль, он направился к актовому залу. Возле открытой двери приемной директора он замедлил шаг и остановился.
Фаина читала последнюю страницу книги и была более чем поглощена, поэтому Шамиль остался незамеченным.
Он с любопытством разглядывал позу секретарши, которая показалась сейчас ему изящной и даже сексуальной: завораживающий прогиб спины, руки на бедрах, полуоткрытый рот и… напряжение. Шамилю казалось, что девушка сейчас переживает кульминационный момент или, во всяком случае, очень близка к нему. И он даже догадался, что лежит в ящике стола.
Чего греха таить, Шамиль сам возбуждался от просмотра «Пентхауза», «Плейбоя» и других эротических журналов. А сейчас он видел, как человек буквально извивается и стелется над столом, ему остались какие-то секунды.
Шамиль, обладавший богатым воображением, старался не пропустить того мгновения, когда секретарша или дернется, или просто обмякнет.
Интересно, думал он, как это у нее происходит. Наверное, после такого напряга она повалится на стол. А я тут как тут! И директора нет. Если бы он находился на месте, она бы не листала такие журнальчики. Я думаю, она меня приласкает.
С женщинами у Шамиля проблем не было. Ему даже никого не приходилось уламывать. Ну… может быть, несколько случаев. Иногда он просто больше платил или больше заказывал.
Шамиль бросил взгляд на замок в двери – с защелкой он или нет: предстоит быстро захлопнуть за собой дверь. А мать? Ничего, мы быстро, подождет.
Замок оказался с защелкой.
Марат Шамсутдинов очень волновался. У него на коленях лежала книга арабского филолога Зинджани. Собственно, это был учебник арабского языка, по таким учебникам занимались в среднеазиатских медресе до революции. Марат сказал дома, что имам интересовался им. В набожной семье Шамсутдиновых это приняли с должным вниманием. Дед Марата, который по немощи не мог ходить в мечеть и молиться вместе со всеми, извлек откуда-то старинную книгу Зинджани и велел внуку через директора передать ее имаму. Марат наказ выполнил, директор взял книгу. Сегодня утром он вернул ее: «Ты сам сможешь передать ее имаму. Сегодня имам снова посетит нас». Видя растерянное лицо ученика, Нурат Мирзоевич похлопал его по плечу и успокаивающе улыбнулся: «Ничего, я дам тебе знать, когда можно будет это сделать». Марат вздохнул. Сложная ситуация: с одной стороны, ему, конечно, хотелось самому вручить подарок имаму, но с другой, посредничество директора между мальчиком и имамом облегчило бы задачу.
Ознакомительная версия.
