— Так, сделано грубо и на скорую руку, — сказал Мендоса. — Он и не думал, что мы посмотрим дальше собственного носа! Прокуратуре письмишко понравится.
Письмо реквизировали. В доме Уолкер — Хилл не было пишущей машинки, и, скорее всего, легко будет доказать, что подпись подделана. Какие семейные обстоятельства заставили ее отказаться от зарплаты? Единственная ее родственница умирает сейчас в больнице. Фото с негатива, конечно, тоже понравится окружному прокурору. И даже очень.
Мастера попросили формально опознать тело. Он это сделал, в основном, по платью и браслету. Большинство девушек, с которыми она работала, могли подтвердить, что браслет — ее, она носила его все время. И этот амулет — именно с ее браслета. Миловидная молодая толстушка с соседнего станка смогла даже вспомнить, когда амулет оторвался. Это произошло около четырех часов в субботу. Сумка Дженни была в шкафчике в раздевалке, и она просто завернула амулет в носовой платок и спрятала для сохранности на груди. Браслет оставался на ней, но потом, видимо, она его сняла и положила в сумку.
Довольно интересно, что на внешней стороне двери дома, в кухне на столе и на двери совершенно отсутствовали отпечатки пальцев. Убийца запомнил места, к которым прикасался, и потом тщательно вытер.
Около десяти пришел длинный и чрезвычайно интересный ответ из Уайтсвилла, Канзас. Прочитав его, Мендоса отправил телеграмму с вопросами и просьбой о сотрудничестве шефу полиции Сан-Франциско.
Почти под занавес Паллисер получил телеграмму из «Краун Лапидари Компани», с сообщением, что в результате поисков они нашли запись заказа на амулет. Заказ от 10 ноября позапрошлого года, от мисс Женевьев Уолкер, 26 20, Флорентина-стрит, Лос-Анджелес, которая приложила квитанцию о переводе денег за полную стоимость. Записи о том, что мисс Уолкер запрашивала один из их каталогов, у них нет.
Нет, конечно, это была Дженифер Хилл. Никогда не знаешь, какие уловки предпримет на суде защита; ты просто автоматически собираешь как можно больше фактов. В «Краун Лапидари» был послан запрос, интересовалась ли мисс Дженифер Хилл их каталогами.
Очевидные вопросы задавались в очевидных местах.
В больнице для домашних животных кот спал в своей временной клетке. Его желудок был полон; клубки в шерсти начали расчесывать; впившийся в кожу репей был найден, удален, рана почищена. Ему не нравилось это незнакомое место, но, по крайней мере, люди снова стали о нем заботиться. Он философски спал.
К концу рабочего дня больше ничего не было. Хэкет сказал, что ему это немного напоминает вытаскивание слив из бутылки: если уж достал одну, то о других можно не беспокоиться. Но здесь, конечно, все вполне очевидно: парень недооценивал полицейских, не думал, что они копнут поглубже. А они копнули, только сначала не знали, в каком направлении искать. Теперь узнали, поэтому легко и просто находили доказательства.
— Возможно, конечно, что у него была причина так думать, — сказал Хэкет. — Может, полиция в Уайтс-вилле не на высоте. Ну и в Сан-Франциско дураков хватает… Но какого черта он это сделал, Луис? Не было другого выхода? Я еще понимаю — вышел из себя с Дженифер. Но Маргарет — она, разумеется, могла раздражать, кое-что затруднять, но не могла помешать…
— Не могла. Но когда поразмыслишь, Арт… Знаешь, все дело в деньгах. Которые после нее останутся. Я ошибался. Я думал, причина в любви, а оказалось — в деньгах. Как очень часто бывает…
День в определенном смысле прошел удачно. Все так замечательно и четко прояснялось, что сам процесс доставлял удовольствие.
— Когда будешь его брать? — спросил Хэкет, входя в офис в половине шестого. — Вот ордера.
Мендоса оторвался от показаний Женевьев Уолкер. Неожиданно он улыбнулся.
— Думаю все обставить, как в детективных романах, Арт. Просто для разнообразия. Или ради развлечения. Tal vez, es el mejor modo de haserlo — лучший способ это сделать. Пусть кто-нибудь позвонит им и вежливо попросит прийти в мой кабинет завтра утром в десять часов. Потому что, раз у нас прекрасные улики, всегда приятно добиться признания, не так ли? По крайней мере, несколько серьезных признаний. И еще пара вещей, которые обнаружились, ну, я склонен думать, что наш друг был не вполне, м-м искренен со своей…
— Понимаю, — ухмыльнулся Хэкет.
— Люблю зрителей, — сказал Мендоса, потягиваясь. — Пожалуйста, полицейскую из женского отряда. Стенографиста. Пара свидетелей — ты и Паллисер.
— Хорошо.
— А теперь я иду домой.
— Я тоже. Здесь больше нечего делать.
Дома Хэкет наконец-то попробовал новое мясное блюдо, а потом все переживал, что в густом коричневом соусе, грибах, фаршированных баклажанах и довольно экзотическом на вкус новом салате, наверное, слишком много калорий. Не говоря уже о жареной картошке. На его переживания Анджела ответила:
— Не глупи, Арт, ты большой мужчина, тебе надо много и хорошо питаться.
— Да, но доктор говорил… Да ты знаешь, только постная белковая диета…
— Дорогой, но ведь это такая тоска, — сказала Анджела. — Никакого полета.
— Да, — покорно согласился Хэкет. — Между прочим, дело-то у нас уже в шляпе. Похоже…
Мендоса приехал домой и рассказал Элисон, что они все выяснили.
— Действительно, они оказались связаны. Хорошо и крепко — блондинка и наша Маргарет.
— Кто?
Он рассказал. Через секунду Элисон спросила:
— Но зачем? Она не могла ему серьезно помешать… A-а, кажется, поняла. Из-за ее денег.
— Умница.
— Но такое дело — только ради денег?
— Деньги, — сказал Мендоса, — чертовски хорошая штука, ради которой много чего наворочено.
— Наверное. И ты, конечно, можешь сказать, что у любого человека, выросшего в бедности, есть причина совершить ради денег все что угодно… Но мы с тобой в детстве были небогаты. Боже мой, первое, что я отчетливо помню в жизни — ветхий лагерь в Сьерра дель Бурро в Каохуиле. Папа строил там гостиницу, и он сделал для меня ванну в горном потоке. До сих пор чувствую, какая была холодная вода, — она рассмеялась. — И один из проходивших мимо рабочих очень вежливо извинялся за то, что нечаянно увидел маленькую даму — кажется, мне было четыре или пять лет… А у тебя было еще меньше, чем у меня — собирали обмылки. И мы не делали из всего этого трагедии.
— Не надо тебе объяснять, что люди бывают разные. Человек рождается с тем или иным характером. Его можно изменить, но лишь до определенной степени. — Мендоса неожиданно рассмеялся. На удивленный взгляд Элисон он ответил: — Нет, ничего. Я подумал об одной милой женщине, которую встретил однажды. Она говорила, что все зависит от звезд в твоем гороскопе. Я таков, как есть, потому что родился в семь утра двадцать восьмого февраля определенного года под знаком Рыб…
— Может, и так, — сказала Элисон. — Говорят, у всех Рыб сильная интуиция. И видит Бог, я — типичный Скорпион.
— Vaya despacio [43]! — сказал Мендоса. — Я думал, что женюсь на умной женщине. Давай съездим куда-нибудь поужинаем, отпразднуем.
— Опять намекаешь, что я не умею готовить. Поехали на Стрип в «Эль Паломиаго».
— Нет, рог favor [44]. Только не туда, где оркестр и танцплощадка. Я слишком устал.
— Как всегда. Хорошо. Я тоже не особо в настроении. Такое дело… Жаль мистера Чедвика.
— Надеюсь, — вполне серьезно сказал Мендоса, — что эта встряска поможет ему оставить жену и добиться развода. Посмотрим… Мы задержали Ардена и Даррелла по одному обстоятельству и, может, еще что-нибудь найдем. Мелкая сошка, но полезная. Даррелл нечаянно выдал нам имя своего поставщика марихуаны, чем порадовал Пэта Каллагана, потому что они ничего об этом новичке не знали.
На следующее утро в десять часов он сидел за своим столом и с удовольствием разглядывал собравшихся. Главные виновники происшедшего. После того, как ключ был найден, дело оказалось очень простым. Стройная, собранная женщина-полицейский сидела в стороне, внимательно за всем наблюдая. Возле двери на прямом стуле расположился Хэкет. Рядом — Паллисер. Сержант Лейк с блокнотом и ручкой наготове. Мендоса закурил.
— Я не понимаю, — сказала Мира Чедвик, — зачем нас попросили сюда прийти. Я не…
— Чтобы послушать мою лекцию, — сказал Мендоса. В комнату внесли дополнительные стулья для этих хорошо одетых людей из высшего общества, которые чувствовали себя, тем не менее, скованно. — Об убийстве. У меня огромный опыт расследования убийств, миссис Чедвик. Надеюсь, всем вам мое выступление покажется интересным. Знаете, в большинстве своем умышленные убийства удивительно скучны, потому что люди, которые их совершают, склонны недооценивать интеллектуальный уровень полиции. Как только был найден ключ к данному делу, мы сразу его раскрыли. В общем-то, это было довольно глупое убийство. Прошу прощения, надо было сказать — два убийства. Это было двойное убийство.
