Ознакомительная версия.
– А я думал, что меня будто укололо, когда я увидел твой портрет? – сказал Хладовский, обращаясь к Самсону. – Долго разглядывал, да на ум ничего так и не пришло. Видно, старею, склероз грядет. Собственно, потому и не узнал, что и ты не помолодел, да еще никогда не предполагал, что наши пути пересекутся. Ну да ладно, дело прошлое и ностальгические слюни пускать нам не с руки. Тем более что тогда мы хоть и на разных берегах сидели, да одно дело делали – переправу держали, а нынче друг против друга встали. Что дальше делать будем, гости дорогие?
– Мы уже высказали все, что нас интересует. Оставьте в покое женщину, и мы уйдем и, надеюсь, больше никогда не увидимся, – повторил Мао.
– Как все просто! Отстань, и мы уйдем. А лицо, о котором ты упоминал, которое я теряю? Что я объясню своим людям? Что мной друзья туманной юности задницу подтерли, а я еще и облизнулся?
– Это не совсем так. Дело, что вы затеивали, грязное, и может, будет лучше признаться, и в первую очередь себе, что не стоит его продолжать.
Хладовский, выслушав Мао, неожиданно широко и, похоже, искренне улыбнулся.
– Господа, кажется, я начинаю понимать, в чем парадокс и юмор ситуации. Мальчики, вы где витаете, где живете? Я долго не мог врубиться в ваше детство, что меня и ставило в тупик, и только сейчас наконец дошло, какие же вы еще телята. Можете обижаться за столь неприятное определение, но это действительно так. Откройте наконец глаза, оглянитесь по сторонам и попытайтесь осознать, что на дворе время собачье, гнилое. Вы же потерялись как минимум лет десять назад в святых идеалах соцреализма и всеобщей справедливости, несмотря на свою профессию. Наглухо застряли... Господи! – поднял Хладовский взгляд к потолку. – Свел же ты меня с даунами, мочилами с человеческим лицом. Борцы за правду и справедливость свалились на мою голову. Ни дать ни взять, тимуровцы какие-то! Рыцари с открытым забралом! Не трогай женщину, потому что это нехорошо! А сами троих, глазом не моргнув, завалили. Понял я, все понял! Ничего больше не говорите, иначе я сейчас со смеху лопну.
Хладовский действительно разразился громким и заливистым хохотом. Вадим с большой неохотой, но все же осознавал, что этот человек по-своему прав. Замкнутый мир отдела, клановая ограниченность, схожая с монашеством, отрывали их от реальности отечественного бытия. Они жили, уходили и возвращались, не осознавая в полной мере изменений вокруг. Представляя из себя высокоорганизованные автоматы, запрограммированные на четкое и качественное выполнение сверхсложных задач, они одновременно были детьми – слабыми и неразумными, которых надо было водить за ручку в этой так быстро и безжалостно меняющей облик стране. Они не успевали за этими переменами и еще больше замыкались в своем ограниченном мирке, боясь потеряться за его пределами и главное – потерять себя среди людей, которых не знали. И плохо ли это, или хорошо, найти ответ Вадим не мог.
Отсмеявшись, Хладовский быстро стер с лица веселое выражение и на короткое время задумался.
– У меня к вам есть еще один вопрос, который, я думаю, расставит все по своим местам. В этом деле есть что-то личное? – Президент «Армады» выжидательно посмотрел на своих гостей.
– Вы правы, – после паузы дипломатично сообщил Мао. – Личные мотивы существуют...
– Ну что же, тогда все предельно ясно. – Хладовский криво улыбнулся и умолк. Молчание была недолгим. Он исподлобья оглядел Мао, Вадима и Самсона.
– Я не люблю проигрывать, однако умею признавать проигрыш. Не стоит обольщаться, господа, что вы выиграли этот бой. Ватерлоо не произошло. Император отнюдь не пал, а напротив – укрепился. Пусть вас не удивляет столь странный результат нашего противостояния. Вы, не ведая о том, помогли решить некоторые серьезные проблемы, которые меня последнее время тревожили. Если бы не случилось этих событий, то их надо было выдумать.
Хладовский поднялся из кресла и прошелся по кабинету.
– Моя биография и деятельность для вас не секрет, и я могу говорить вполне открыто. Я создал «Армаду» своими руками и своей головой. Под немудреной вывеской охранной фирмы скрывается могучий и разветвленный холдинг, который сегодня контролирует сотни предприятий в Москве и регионах и является их фактическим владельцем. Однако в последнее время проявилась тревожная тенденция. Некоторые руководители – особенно вдалеке от столицы – стремятся к излишней самостоятельности. Кто-то посчитал, что поймал удачу за причинное место и может игнорировать меня; другие, в силу крайней скудости ума, никак не желают отойти от криминального прошлого и живут беспределом девяностых. Как пример – наш почивший в бозе Леша-Камил. С одной стороны, мне жаль, что так все произошло, ведь я его еще пацаном в зоне вытащил из-под нар и взял под свое крыло. Ершист был парень, а там так жить нельзя – мог добром не кончить. Вроде бы и воспитывал, и дело дал серьезное, и сделал он немало, но заклинило мозги на пальцах веером, да еще и на наркоту сел так, что крышу стало сносить. Я давно голову ломал, что с ним делать, да судьба в вашем лице сама распорядилась.
– С Камилом, выходит, мы проблему решили, а с остальными «центростремительными» что делать будете? – подал голос Самсон.
– Пример заразителен, – хитро усмехнулся Хладовский. – И свалить есть на кого... на тайного супостата. Но на этом данную тему закрываем. А что касается вашей акции, скажу откровенно, что в чем-то я согласен с вами. И мелкая она, и грязная – особенно что касается ребенка. Не верил я в эту дискету с валом компромата на высоких людей, однако уговорили меня волчата. Намекнули, что погряз вожак в рутине, давно на вольный промысел не ходил. Вот я и дал им возможность поохотиться на воле, да клыки поострить. А вышло по-моему: не Акела промахнулся, а щенки вместо добычи в зубах дрыном по морде поимели. И последнее...
Хладовский сел в кресло и потер ладонями виски.
– Я не лью слез по былым битвам и походам. То время я вычеркнул из своей памяти... мне помогли его вычеркнуть. Хотя надо сознаться, колыхнулось где-то под ложечкой что-то такое сладкое, когда напомнили мне про ту переправу. Однако время прошло, и империя, которой мы служили, великая и могучая, кончилась. Кому и как служите вы, я могу лишь догадываться. И жаль мне вас и в какой-то степени завидно, что вы во что-то и кому-то верите. Как там Павлик Корчагин кричал: «Смены не будет – но мы-то здесь!» Честно говорю, немного завидую вашему детству. Хотя и у вас мозги начинают прочищаться – разобрались, что никакая власть вам не поможет решить личные проблемы. Ну да ладно, оставим романтику и вернемся к делам нашим.
Он опустил руку под столешницу, где, судя по немедленному появлению в кабинете седого начальника службы безопасности, была спрятана кнопка вызова.
– Илья! – обратился к нему Хладовский. – Дай команду всем подразделениям отбой готовности – войны не будет. Я вас правильно понял? – последние слова предназначались Мао, который согласно кивнул головой. – Все данные об этой операции убрать – не было ни дискеты, ни женщины, ни ребенка. Мы забыли про них навсегда. Реши проблемы по Всеволжску: дай дезу о конкурентах, а может – бандитских разборках. Придумай, не мне тебя учить. Сотри записи, полученные с мониторов слежения, на которых запечатлены эти господа. Подчисть все качественно. И еще одно... Завтра на одиннадцать собираем совещание руководства. Повестка дня: «Как мы дошли до жизни такой – итоги профессионального застоя». Пожалуй, все. Вопросы? Исполняй!
Седой спокойно и молча выслушал приказание и, почти по-уставному развернувшись, вышел из кабинета.
– С вашей стороны, надеюсь, будут проведены аналогичные мероприятия, – более утвердительно, чем вопросительно произнес Хладовский. – Попрошу вернуть захваченных вами моих людей и уничтожить имеющиеся данные по «Армаде». У вас еще что-то есть ко мне?
– Пожалуй, что нет, – сказал Мао. – Мы можем идти?
– Да, конечно. Прощайте!
Они уже находились на пороге кабинета, когда вслед им прозвучал чуть насмешливый голос Хладовского:
– А должок все же за вами останется...
Общее настроение, прямо сказать – не совсем радужное, за воротами коротко, но емко выразил Самсон:
– Козел гребаный, учить вздумал. Ишь как завернул: «Мочилы с человеческим лицом...» Сами, без наставников, разберемся, какое у нас лицо!
Менее эмоциональный Мао, подумав, добавил:
– Пургу он гнал, пытался крутость свою показать. Прижали мы его к стенке – дальше некуда. Ума у Хладовского не отнять, и просчитал он все четко. А раз просчитал, то понял, что мы не остановимся на полдороге. Вот и решил малой кровью дело закончить. А что до его словесного поноса, так то – умри, а стойку держи!
Вадим был согласен и с Мао, и с Самсоном, а в чем-то даже и с Хладовским. Со всеми был согласен в нахлынувшей на него радости от того, что все наконец закончилось.
Ознакомительная версия.
