И только к вечеру, когда солнце начало валиться за горизонт, Исмаил вышел на улицу. Он был разъярен.
– Исмаил! – позвал отец Василий, и мулла подошел и сел рядом.
– Плохо дело, Мишаня. Кажется, и мне каюк, – сглотнул он.
– Что стряслось?
– Какой-то негодяй муфтию настучал, что я, мол, с боевиками якшаюсь.
– А ты якшаешься?
– Это они Махмуда в виду имели, – махнул рукой мулла и вдруг взорвался. – Это ж нашелся какой-то… Ну вот кто мог нашептать?!
– Да кто угодно. Сомов мог, когда думал, что у тебя с Махмудом совместный бизнес. ФСБ могла в каких-то своих целях… Да и вообще, у тебя что, мало недоброжелателей?
– Нет у меня недоброжелателей, – покачал головой мулла.
– Я тоже так о себе думал, – усмехнулся отец Василий. – А как от служб отстранили, так и оказался одинок.
– Знаешь что, Мишаня, а пойдем-ка мы вмажем!
– Тебе сейчас не пить надо, а срочно Махмуда искать.
– Это еще зачем? – устало потер лоб мулла. – Морду ему напоследок набить?
– Сведи его лицом к лицу с ними, – кивнул священник в сторону мечети. – Пусть на Коране клянется, что ты здесь ни при чем.
Исмаил как очнулся.
– А это мысль.
– Ты ведь знаешь, как его найти? – полуутвердительно спросил отец Василий.
– Точно не знаю. Но одно местечко есть, – живенько поднялся мулла. – Могут помочь.
– Я с тобой.
– Ой, Мишаня, – с глубоким сомнением на лице покачал головой Исмаил. – Боюсь, что твоя славянская физиономия там будет лишней… А впрочем, какая разница? Меня там тоже не ждут. Поехали.
* * *Уже спустя пять минут они на новенькой исмаиловской «Тойоте» возвращались в областной центр. Мулла вел машину легко и уверенно, залихватски обгоняя и самым бесстыдным образом подрезая идущий впереди транспорт. И хотя зависть нехорошее чувство, в эти минуты отец Василий отчаянно ему завидовал. Его собственный, вконец разбитый пару месяцев назад «жигуленок» так и ржавел в гараже. И пока священник даже не мечтал о ремонте.
Нет, умом отец Василий понимал, что все дело в преданности и щедрости паствы. И хотя русских в Усть-Кудеяре было подавляющее большинство, в храм ходили от силы тысячи две. И то нерегулярно. Остальные или пили, или, считая себя христианами, оставались бесконечно далеки от заповедей Христовых. Признавать это было больно, но приходилось. Мусульмане, пожалуй, и держались подружнее, и бога не забывали. А значит, и у пастыря дела шли – недаром Исмаил на «Тойоте» ездит. Это ж какие пожертвования надо собирать, чтобы такое себе позволить. И всего-то через пару лет работы в городе.
– Богатые у тебя прихожане, – вслух позавидовал он.
– А-а! – махнул рукой мулла. – Это видимость. Думаешь, на «Тойоте» езжу, значит, у мусульман денег куры не клюют? А ты по слободе пройдись… Чай да лепешки, а все остальное почти как у вас… Чтоб барана зарезать, так это какой повод нужен!
– Не прибедняйся, – усомнился отец Василий. – Что я, не вижу, кто на базаре стоит?
– А что базар? Это все приезжие… Среди своих у меня от силы десяток зажиточных, а этих, заезжих, в нашу мечеть маковым калачом не заманишь. Кстати, вот мы и приехали…
Исмаил притормозил у большого дома из красного кирпича за глухой изгородью. Священник огляделся. Это была северная окраина областного центра, как-то он здесь побывал. Давно, правда. Мулла повернулся к священнику.
– Ты бы, Миша, и впрямь здесь пока посидел.
– Нет, Исмаил, не выйдет, – покачал головой отец Василий. – Я с тобой.
Он не мог этого объяснить, но внутри его отчаянно сигнализировал, прямо-таки верещал от натуги «маячок» опасности. Отец Василий почему-то знал – если отпустить Исмаила одного, есть риск его больше не увидеть. Никогда.
– Тогда слушай, – вздохнул Исмаил. – Здесь живет очень уважаемая семья. С Кавказом плотные связи имеют, с губернатором на «ты»… Поэтому не вздумай дергаться.
– А если ствол в рожу сунут? Или к бревну прикуют? – криво усмехнулся отец Василий.
– Не дрейфь. Будешь вести себя достойно, никто ничего тебе не сделает. Я же тебе говорю, семья уважаемая, авторитетная, на мелочи здесь никто не разменивается.
– Я бы Махмуда мелочью не назвал.
– О том и разговор. Они могут знать, где он, а вот скажут ли, это еще вопрос. Но у меня выбора нет.
– Что-то мне кажется, тебе лучше сразу в областную ФСБ идти, – вылезая из машины, пошутил священник. – А что? Приди, разъясни товарищам ситуацию. Так и так, мне нужно алиби для духовного начальства. Помогите найти человека… А я вам в благодарность песенку закажу на местном телевидении. В день чекиста.
– Ладно, Мишаня, хорош, – приподнял руку мулла. – Будь посерьезнее.
Священник вздохнул. Он просто нервничал.
Прошли к дому, и мулла позвонил.
– Будь посерьезнее, – еще раз предупредил священника Исмаил.
– Вам кого? – по-русски спросил открывший дверь горбоносый подросток.
– Ибрагим дома?
– Проходите, – с удивлением глянув на отца Василия, посторонился мальчишка.
Они последовали за ним вверх по мраморной лестнице, вошли в просторный холл с высокими, метров шести потолками и приостановились. На диваничике у телевизора, напряженно поглядывая на непрошеных гостей, сидели четверо молодых горских парней. Напряжение было буквально разлито в воздухе, как запах, как туман, оно почти резало глаза. Подросток коротко сказал что-то не по-русски, и выглядевший старшим парень что-то ответил, а затем поднялся и исчез за одной из дверей.
– Идемте, – пригласил мальчишка визитеров и повел их за собой в другую дверь. – Дедушка сейчас подойдет.
Дверь тихо открылась, и на пороге беззвучно появился не такой уж старый кавказец с чисто выбритым лицом и в нормальном, цивильном костюме.
– Исмаил? – удивился он, подошел и обнял муллу. – Что случилось?
– Познакомьтесь, Ибрагим-ата, это мой друг Миша, – представил отца Василия Исмаил.
Священнику подали руку и одновременно окинули жестким, оценивающим взглядом.
– Садитесь, прошу вас, – жестом указал на диванчик Ибрагим. – Сейчас принесут чай.
– Некогда, Ибрагим-ата, – печально покачал головой Исмаил. – Неприятности у меня. Прошу вашей помощи.
В глазах Ибрагима моментально возникла, да так и застыла холодная, беспощадная сталь. Похоже, он не любил, когда его просили о помощи.
– Говори.
– Ко мне от муфтия приехали, Ибрагим-ата, – пояснил мулла.
– Это хорошо, – важно кивнул старик.
– Я знаю, – уныло согласился Исмаил. – Другая беда. Им сказали, что я имею нежелательные связи с Кавказом. А муфтий, как вы понимаете, этого не хочет.
– А при чем здесь я?
– Им указали на Махмуда…
Зрачки Ибрагима дрогнули, а губы сжались.
– Я не понял три вещи, – откинулся на спинку кресла старик, бросив скользящий взгляд на отца Василия. – Кто такой этот Махмуд? Почему люди муфтия так сильно озабочены твоими связями с Кавказом? И почему ты пришел ко мне?
Исмаил хотел ответить, но Ибрагим остановил его коротким и властным жестом руки.
– Не знай я тебя два года, я указал бы тебе на дверь, будь ты хоть трижды мулла! Что-нибудь еще?
Он говорил на таком правильном русском языке, что отец Василий восхитился. Судя по всему, это была очень образованная семья. Но было очевидно и другое: разговор окончен, и этим холодным «что-нибудь еще?» Ибрагим от Махмуда открестился.
– Извините меня, Ибрагим-ата, – поднялся с дивана Исмаил. – Я и сам еще многого не понимаю, особенно после того, как Махмуда дважды спасали фээсбэшники… Я, наверное, пойду, Ибрагим-ата, еще раз извините, – мулла тронул отца Василия за плечо и направился к двери.
– Стой!
Это прозвучало, как выстрел. Исмаил медленно повернулся к хозяину.
– Ты хот понымаешь, что сказал?! – Ибрагим так разволновался, что начал говорить с акцентом.
– Да, конечно, – посмотрел в глаза хозяину дома Исмаил. – Я сказал, что Махмуда дважды спасали фэфэсбэшники.
– Так, – тяжело задышал Ибрагим, но вскоре взял себя в руки и внимательно посмотрел на отца Василия. – Вы, Миша, не подождете в холле?
Внутри у священника все оборвалось. Он понимал, по какой тонкой нити ходит над пропастью его друг. Потому что сейчас, кажется, ему придется «отвечать за базар». Пора было встревать.
– Я свидетель и видел, как Махмуда спасали фээсбэшники, – пояснил священник. – Если вас это беспокоит.
– Тогда останешься… – совсем уже безумным взглядом посмотрел на него Ибрагим. Он не просил, он приказывал. Он уже взял жизни обоих этих людей в свои руки.
Поп и мулла переглянулись и направились к диванчику. Что сказано, то сказано, теперь начнется…
Ибрагим открыл дверь, подал отрывистую команду, и через три-четыре секунды в комнате появились четверо молодых людей, смотревших в холле телевизор. Ибрагим сказал еще что-то, и один вышел, чтобы еще через пару минут снова зайти. А вслед за ним в дверях появился и… Махмуд.
