– Вы это говорите, словно осуждаете? – спросил Владимир Родионыч недовольным тоном.
– А я должен прыгать от радости? Я констатирую. И еще я констатирую, что вы, с подачи Полковника, решили, что вам нужен еще внутренний мент, который смог бы решать проблемы внутри новых русских дворян.
– Это вы мне решили что-то напомнить? – осведомился Владимир Родионыч.
– Это я решил сказать, что в устоявшуюся систему вы всунули новый элемент, причем элемент абсолютно непредсказуемый.
– Вот это точно, Юрий Иванович, что непредсказуемый, то не предсказуемый.
– Я не входил в систему изначально, поэтому мог взглянуть на все непредвзятым взглядом. И поскольку любой замысел или умысел скрывают от совершенно конкретных людей или структур… – я не очень сложно выражаюсь? – то новый человек мог заметить что-нибудь. Вот как заметил я странные отношения охранника Чайкиных с их дочкой.
– Случайно…
– Да, случайно. И как раз накануне первой операции наших заговорщиков… Или даже не заговорщиков, а… – Гринчук задумался, пытаясь подобрать нужное слово. – Во, вспомнил. Помните, как раньше говорили, что муравьи работают коллективно и совершенно сознательно тащат тяжести в муравейник. А потом выяснили, что муравьи на самом деле тянут куда попало, в разные стороны, а сложение этих сил дает общее направление. К муравейнику, например. И наши приятели вели себя как муравьи. Или как машинистки, которые хотели получить работу…
– Какие машинистки? – спросил Владимир Родионыч.
– Да так, вспомнил рассказ одного бармена, – отмахнулся Гринчук. – Мехтиев обещает поддержку Скоку, Виктор Евгеньевич обещает поддержку Мехтиеву, причем ни Скок, ни Мехтиев даже не предполагают, что их будут использовать в темную в очень опасном мероприятии. Но это, я вам уже говорил по дороге сюда…
– Говорили, Юрий Иванович.
– И у нас образовалась цепочка. Саня Скок, ничего не подозревая и ожидая помощи, уговаривает Батона, чтобы тот вроде как нашел украденного пацана. И при этом замочил похитителей. А просит об этом Скока Мехтиев, вроде как в аванс, за дальнейшее сотрудничество. А Мехтиева об этом просит, как я понимаю, Виктор Евгеньевич, который превосходно знает, для чего именно все закручивается. Исполнители…
– Да, исполнители… – Полковник положил руку на спинку переднего сидения и наклонился к Гринчуку.
– А что исполнители? Ваш Виктор Евгеньевич, между прочим, по роду деятельности имел колоссальные связи с уголовниками. И выход на личных телохранителей. На чем они сломали Романа Ильченко – не знаю. Может – деньгами. Большие деньги – это, знаете ли, соблазн, от которого трудно отказаться, – произнес Гринчук почти мечтательным голосом.
Владимир Родионыч отвернулся к окну, а Полковник смущенно кашлянул.
– Ильченко вначале могли всего не говорить, только потом, когда появились первые трупы… Или он сразу знал – это без разницы. Важно то, что он впустил в дом убийц и сам принял участие в расстреле.
– Понятно, – сказал Полковник, – Мехтиев ищет похищенного, потому что хочет понравиться нам. Он не знает, что будет столько трупов и будет столько денег. Он просто ждет, когда ему скажут куда ехать и откуда забирать спасенного.
– Именно. А потом вдруг оказывается, что пропали четыре миллиона баксов. И что убито четырнадцать человек. И что те ребята, которые вроде как помогли Мехтиеву – пропали. А Гиря начал давить, чтобы Мехтиев поделился украденными миллионами, и в общак процент не поступил, и вы можете подумать, что он, Мехтиев, все это не ради искренней помощи, а корысти для, – Гринчук хмыкнул и потер мочку уха. – Получается, что о деньгах могут знать Батон, Брюлик и Рогожа. Могут, но их никто не может найти, пропали пацаны. И появились только сегодня ранним утром, после того, как все узнали, что их ищет Мехтиев. Очень сильно ищет, старательно.
– И он их нашел, – сказал Владимир Родионыч. – И зачем-то передал нам, и Шмель вытряс из них…
– А перед этим это из них вытряс Мехтиев, – спокойно сказал Гринчук. – Батон простой и конкретный пацан, он молчать не станет, достаточно приложить минимум усилий. Я обошелся парой-тройкой тумаков.
– И мы узнали от этого Батона… Стойте, – Владимир Родионыч резко обернулся к Гринчуку. – Что значит – вам хватило пары тумаков?
– Не мне хватило, а Батону хватило, – невозмутимо пояснил Гринчук. – Я их вывез за город, кстати, туда же, куда отправили Леню Липского. Немного поговорил, а потом в нужный момент отпустил. И Батон мне сказал, что ни каких денег не видел, а выполнял указания человека по телефону. Сани Скока.
– Гринчук!
– А что? Я что-то не так сделал? – осведомился Гринчук. – Поговорил, отпустил.
– Нажали на Мехтиева, заставили суетиться, – продолжил за него Владимир Родионыч.
– Что-то вроде этого. Про героическую девочку с пистолетом я вам уже рассказывал… Ее послали для того, чтобы убрать меня, не привлекая внимания к похищению и убийству Липских. Девочка вроде как хотела отмстить за поруганную любовь. В принципе, нужно было рубить всю цепочку, но, во-первых, любая гибель человека, связанного с этим делом, неизбежно доказывала, что есть еще кто-то, кроме трех похитителей и продажного охранника. А во-вторых, рубить нужно было снизу, от Батона, но его не могли найти. А когда нашли, то пришлось передать их наверх, вам. Только Мехтиев, допрашивая, выяснил, что на завод Батона вывел Саня Скок. Номер его мобилы остался в телефоне у Батона. Этот номер Мехтиев знал, потому, что сам передавал его Виктору Евгеньевичу. Значит, если бы Скока прижали, то он поведал бы, что его с Виктором Евгеньевичем знакомил Мехтиев. Садреддин Гейдарович немедленно принимает меры, и Скока убивают.
– Вы это можете доказать? – спросил Владимир Родионыч.
– А зачем? Все как раз понятно, потому что после этого убийства Мехтиев вдруг узнает, что все равно под подозрением, что сволочь Гринчук все равно копает, да еще вокруг его особы. И что есть подозрения конкретно на окружение Мехтиева. А Мехтиев понимает, что убийца Скока единственный, кто может привязать Садреддина Гейдаровича к этому делу. И поручает сегодня… – Гринчук взглянул на часы, – вчера вечером тому самому убийце замочить подполковника милиции Гринчука Юрия Ивановича, не женатого, безпартийного. А сам собирается после этого своими руками мочкануть непосредственно убийцу.
– То есть убить вас, а потом… – уточнил Полковник.
– Меня, – невозмутимо подтвердил Гринчук.
– И как? – спросил Владимир Родионыч.
– Не получилось. Убийца оказался человеком разумным, выслушал аргументы с моей стороны и решил переговорить с заказчиком.
– И вы просто так отпустили убийцу?
– Почему просто так? – удивился Гринчук. – Я попросил его, когда будет беседовать с Мехтиевым, чтобы выяснил, кто именно обещал ему поддержку сверху, и кому он передавал контакт со Скоком. Вот когда я ужинал у Полковника, убивец мне и перезвонил, назвал Виктора Евгеньевича.
– А почему вы решили, что он уже мертв?
– Я так не решил. Я подозревал. Просто все вышло из под контроля, Виктор Евгеньевич уже не успевал на все реагировать, люди то пропадали, то появлялись, девочка соглашалась убить Гринчука, но потом отчего-то его не убивала – тут свободно можно впасть в панику. Бежать – бессмысленно. Вот вам и самоубийство.
– Притормозите, пожалуйста, – попросил Владимир Родионыч.
– По такой погоде не стоит торчать на дороге, кто-нибудь въедет в задницу, как в анекдоте…
– Ну, съедьте на обочину, зря что ли вам этот трактор купили, – раздраженно потребовал Владиммир Родионыч.
Настроение его портилось просто на глазах.
Гринчук осторожно вывел «джип» с дороги. Правая сторона машины просела. Правые колеса с хрустом провалились в снег. Салон наклонился.
Гринчук заглушил мотор.
Свист метели, скрежет снега по машине.
– Вы слишком спокойны, Юрий Иванович, – медленно произнес Владимир Родионыч.
– А мне нужно нервничать, дергаться и еще падать в обморок?
– Из-за вас погибли люди, вы отпустили убийцу, зная, что он пойдет убивать Мехтиева. Он же убил Мехтиева, ведь так?
– Не знаю, как он это оформил, но возможно, что и так, – невозмутимо подтвердил Гринчук.
– Вы похищаете людей, подставляете их. Вы ведь знали, что погибнут минимум двое…
– Догадывался.
– Вы ведь просто могли мне все рассказать. Все и сразу. Мы бы взяли Скока и Мехтиева, мы бы…
– Что? Потом сами их убили бы? Или решили их использовать дальше? Что бы вы с ними сделали? Все таки убили? Так они и так мертвые. Они убили друг друга. Что вам еще нужно?
– Вы не имели права этого делать! Это нарушение закона!
– А закон можете нарушать только вы? Стойте, если бы не моя суета, то вы вообще ничего не узнали бы. Этот наш свежемоченный самоубийца остался бы жив, Мехтиев слопал бы Гирю и приблизился к вам… Это нормально? И Виктор Евгеньевич потом спокойно достал бы из сейфа видеокассету и предложил бы ее Чайкиным? Или заставил бы девчонку что-нибудь сделать для него? Это законно? И то, что сегодня мамаша Леонида Липского…
